Задумка простая: мы встречаем их за поворотом лесной дороги, даем понять, что они под прицелом огромной армии, предлагаем поговорить. Никто не рассчитывал, что члены Совета сразу же примут все предложения и на континенте воцарится мир.
Наивных детей среди нас не водилось.
Заявим о себе, вручим официальные документы и унесем ноги. Формальности будут соблюдены. А большего нам и не надо.
Должно же быть в нашей Империи некое благородство, отсутствующее у Совета. Мы предложим им руку дружбы и горе тому, кто ее отвергнет (это же ничего, что мы создали свою Империю из территории республики, которой сейчас и протягиваем руку?).
Подробный допрос пленных дал интересные результаты. Оказывается, из поколения в поколение среди людей, охраняющих объект "М" передавалась истинная история последних дней Морозки.
Раскун оказался прав - казни не было. Элен произнесла свое пророчество на последнем допросе вечером перед казнью. А утром, когда часовые вошли в темницу предсказательницы, они застали ее в странном состоянии: Морозка спала беспробудным сном. Самое странное в том, что к ней нельзя ничем прикоснуться. Ножи, топоры, сабли - ничего не брало тело девушки. Все от нее словно отскакивало или соскальзывало.
Редрат лично посетил камеру заключенной, пребывающей в столь загадочном виде. Тогда он и приказал запрятать ее тело в лесной глуши. В том месте, где она жила до революции. К ней приставили охрану, и вот уже триста лет Совет Народного Спасения в полном составе каждый год приезжает сюда, чтобы проверить - не проснулась ли предсказательница. Остальным под страхом смертной казни запрещено входить в этот "бункер".
Нам с Традорном и Раскуном никто ничего не приказывал, поэтому мы смело двинулись к входу в усыпальницу. Когда Главком взялся за ручку тяжелой деревянной двери и потянул на себя, она громко скрипнула. Решительности у нас резко поубавилось.
- Да ерунда, триста лет прошло, - убеждал каждый сам себя.
По крайне мере, я себя так успокаивал.
Что мы там можем увидеть? Горы пыли, паутины и плесени, так любимые голливудскими режиссерами? Скелет, прикованный цепью к огромному камню? "В том гробу твоя невеста", - с чувством процитировал Пушкина внутренний голос.
Нашел время!
Хотя к месту. Меня еще в детстве умиляли эти веселые строки автора, напечатанные в книге для детей раннего школьного возраста. Вы только вслушайтесь: "В том гробу твоя невеста". Хичкок нервно курит в коридоре.
В конце концов, Традорн справился с дверью, и мы вошли.
Ровный матовый свет шел откуда-то с потолка и освещал круг в самом центре комнаты. Никаких прихожих, ниш, мебели - ничего.
Как же она здесь жила?
Если я правильно понял, ее привезли в то место, где она провела большую часть жизни. А как? Кроме стен, сложенных из грубо обработанных каменных блоков, и огромной гранитной плиты в центре, больше ничего нет. Неуютное жилище даже для колдуньи, не правда ли? А где многочисленные баночки с загадочными травами и мазями, где сушеные летучие мыши? Где вся волшебная атрибутика?
Поглощенный этим размышлениями, я наткнулся на моих спутников, остановившихся, прямо передо мной. Обойдя их, замер и сам - на плите лежала девушка.
Укутанная в некое подобие светлого савана на холодном граните лежала очаровательная… слово забыл! Почему-то в голову лезет какая-то "каштанка". Брюнетка, блондинка, рыженькая, а, вспомнил - шатенка (ведь так рыжих называют? Или нет?). Мне с высоты роста карликового пони виден только ее резко очерченный светлый профиль на фоне темной стены и прядь насыщенно-рыжих волос. Все остальное закутано в светлую ткань.
- Триста лет? - потрясенно прошептал внутренний голос. - Невозможно! Выглядит спящей.
- Элен Морозка, - благоговейно сказал Традорн рядом со мной.
- Чудесно сохранилась, - более спокойно высказался Раскун.
Мы дружно подошли ближе. Пришлось встать на здание лапы и опереться передними на край плиты. Вот так мне гораздо лучше видно.
Хм, а девочка ничего так из себя, впечатляет. И такую красоту хотели казнить… Варвары!
- А ведь она не дышит! - заметил наблюдательный Раскун.
- Она же колдунья, - неуверенно протянул Главком, - кто их знает, что они могут.
- Может быть, - я не стал с ним спорить по причине полного незнания предмета спора. - Лучше скажите, что нам с этим счастьем делать?
Мои спутники задумались. А и впрямь, что с ней делать? Лучше всего оставить все как есть. Она - символ нашей Империи, человек, предсказавший ее создание. Так сказать, основатель и теоретик нашего движения. Не везти же ее в столицу и строить Мавзолей, как дедушке Ленину!
- А как ее пытались будить? - спросил я.
- Вы же вместе с нами были на допросе, Сергей, - ответил Раскун. - Как только не пытались. Дело в том, что к ней никак нельзя прикоснуться.
В подтверждение своих слов чекист попытался положить ладонь на плечо девушки. Не доходя двух-трех сантиметров до тела, его рука замерла. С заметным усилием на лице бывший чекист пытался продолжить свое движение, но расстояние не сокращалось - он не мог ее коснуться.
Ничего себе! Или волшебство, или силовое поле какое-то, хотя для человека двадцать первого века это пока одно и тоже.
Вот это да! Я только сейчас заметил, что девушка парит над гранитной плитой. Дивные дела здесь творятся. Хотя чему удивляться? Если ее нельзя коснуться, то и от "постели" она тоже будет отталкиваться. Чудно…
Мы в нерешительности потоптались около… а около чего, кстати? Назвать усыпальницей язык не поворачивается, на спящую красавицу как-то тоже не тянет. Хм, кстати, а целовать ее пробовали? С другой стороны, как же ее поцелуешь, если она не дает к себе прикоснуться?
Так ничего больше и не предприняв, мы вышли на улицу. Завтра приезжает Совет, пора заканчивать приготовления к торжественной встрече.
"Манулята" справились и без нашего чуткого руководства. Окопы вырыты и замаскированы, пулеметные гнезда контролируют дорогу, пленных охраняют, дежурные уже закончили кормить обедом личный состав и моют походные котлы. Об отцах-командирах не забыли - обед ждал на импровизированном столе около костра. Пользоваться кухней бывших охранников мы не стали, поэтому готовили на открытом огне.
Послеобеденный сон сладок и неглубок. Приятно свернуться клубочком на своем одеяле и немного подремать. Сквозь сон улавливались отдаленные разговоры солдат, пение птиц, шкурку приятно теребил легкий ветерок. Неожиданно для себя я крепко уснул.
Глаза. Снова все те же самые голубые глаза с красными прожилками. Теперь они смотрели призывно. Такое впечатление, что меня уже изучили и приглашают к беседе.
Теперь я знал, ЧЬИ это глаза. Меня звала Элен Морозка. Только вот куда? Стоял же сегодня около нее - никакой реакции. Может быть, дело в том, что не один стоял?
Пойти в гордом одиночестве?
Внезапный переход от сна к реальности. Вот только что смотрел в неземные очи девушки и, хлоп, уже смотрю сонными глазами в костер и пытаюсь сообразить, что же меня разбудило? Поблизости никого не видно. Птица? Ветер?
Пойти к ней или не пойти? Страшновато, честно говоря. Жуткое зрелище - девушка, парящая в нескольких сантиметрах над гранитной плитой. Тишина и чистота…
А вот интересно, если никто, кроме членов СНС один раз в год, туда не заходит, почему там так стерильно чисто? Кто там убирает?
Сколько вопросов и ни одного ответа.
Вот пойду и посмотрю один!
В конце концов, я же Манул Ее Величества! По должности не положено быть трусливым.
Снова стою в освещенном круге рядом с девушкой. Хорошо, что Традорн не закрыл плотно дверь, когда мы уходили, а то слабыми манулу такую дверь никогда не открыть. Тишина…
Оперся передними лапами на край плиты и вглядываюсь в лицо девушки. Сложно сказать, какого цвета глаза, если они закрыты. Правильные черты лица, грудь не вздымается в ритме дыхания - она и вправду не дышит.
А что это у нее на шее? Загадочный кулончик со множеством выступов на простой цепочке из неизвестного металла. Издали похож на кубик Рубика со сдвинутыми гранями.
Посмотреть поближе?
- А не страшно? - ехидно спросил внутренний голос.
Конечно, страшно. Но увиденные во сне глаза манили и приглашали к разговору.
Как бы подтянуть задние лапы к передним? Да, манул изрядно тяжелый зверек, тем более отъевшийся на харчах при дворе императрицы.
Оперся на верхние лапы и резко подтянул нижние.
Оп-ля!
Черт, не рассчитал силу инерции и с размаху почти уткнулся в грудь девушки. Уткнулся бы, если бы меня не оттолкнуло то, что окружало девушку. Такое впечатление, что я с размаху прыгнул на невидимый воздушный шар - меня резко отбросило назад и крутануло в воздухе!
- Мама дорогая, падаю!
Это мягкий, литературный перевод того, что я успел сказать в падении. Да еще почувствовал, что мазнул хвостом по чему-то мягкому и теплому.
Шлеп!
Манул из семейства кошачьих, поэтому по определению должен уметь падать.
Вот и упал мягко, по-кошачьи, спиной на пол. Да еще и головой приложился. Не слабо меня силовое поле, или, что там у нее такое, отбросило!
Изображение в глазах дрогнуло, зарябило и поползло куда-то вбок.
Темнота.
Торжественное открытие века. Затем второго века (явный плагиат из анекдота). Перед глазами пол и две маленькие босые ножки.
- Ой, какой котик хорошенький, - мягкий женский голос и теплая ладошка скользит по моей голове.
Приятно, когда тебя гладит женщина.
- А ты хоть понял, кто тебя гладит? - внезапно спросил внутренний голос.