Через несколько минут мои рыдания перешли во всхлипы, а потом я успокоилась. Мы все так же сидели, прижавшись друг к другу, и я подумала, почему не могла влюбиться в него. Роланд был замечательным человеком, верным другом, веселым собеседником. Он красивый, верный, у нас одинаковые предпочтения в музыке, еде, времяпровождении. Да, он подходил мне во всех смыслах. Но влюбиться в него я не могла. Наверное, мое сердце было занято навсегда.
Я заставила себя отстраниться от друга. Мне было приятно сидеть в его объятиях, этим я как бы делила с ним свои печали, но он имел право знать. Влад был непредсказуем, и Рол должен был быть осведомлен, что он в курсе о нашей с ним ночи в доме Ольги Грид.
Я вздохнула, и выложила Роланду все, что произошло этой ночью. Как только я подошла к тому месту, когда Влад попросил меня удалиться из его комнаты, предательская слеза скользнула по щеке и упала на кровать.
Роланд слушал молча, а потом еще долго молчал – было видно, он обдумывает ситуацию. Лицо его было все мрачнее и мрачнее.
– Скажу честно, я был бы рад, если бы он узнал об этом, но учитывая обстоятельства…
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, не понимая, о каких обстоятельствах идет речь.
– Я о том, что сейчас он настолько в ярости, и ничто не остановит его в попытке провести свой чертов ритуал! На твоем месте я бы рванул прочь из города, хотя, зная Влада, полагаю, это бесполезно…
У меня все похолодело внутри.
– Ты хочешь сказать, он…убьет меня? В прямом смысле?
– Если ему никто не помешает...Есть такая вероятность, – сказал он серьезно.
Я выдохнула. Что ж, быть убитой после умопомрачительного секса – перспектива не из приятных. Особенно, если убийца – этот самый любовник. "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?"
– Послушай меня, – сказал Роланд, взяв меня руками за плечи и обращая на себя мое внимание. – Я не допущу этого, слышишь! Я помешаю ему, если он… попытается!
– Ты не сможешь, – обреченно произнесла я. – Никто не сможет…
– Сможет. Отреченный сможет!
Сначала я не поняла смысла его слов, а когда он, наконец, дошел до меня, глаза у меня полезли из орбит.
– Нет! НЕТ! Не смей этого делать! Я запрещаю тебе!!!
– Успокойся, – проговорил Рол, прижимая меня к себе. – Я ничего не делаю. Но если придется…
Мне стало страшно. Что же ожидало меня?
Но была еще одна проблема, и я намерена была решить ее прямо сейчас.
– Роланд, – я посмотрела в его ясные синие глаза. – Ты ведь мой друг?
На его лице отразилось недоумение.
– Глупый вопрос, Полевая! – сказал он. – Особенно, если знаешь ответ.
– Я не просто так спрашиваю. Меня мучают угрызения совести из-за того, что было той ночью, у камина в доме твоей матери, – сказала я и выдохнула. Открывать такие темы никогда не было моей прерогативой.
К моему удивлению, Роланд отстранился от меня и отвел взгляд.
– Угрызения совести? Я тебя не понимаю…
– Мне кажется, что ты...Я думаю, возможно, ты...– я боялась озвучить свои догадки.
– Влюблен в тебя? – спросил он тихо.
Я кивнула. Роланд посмотрел на меня и обаятельно улыбнулся.
– Чего ты хочешь сейчас, Полевая? Обмануть тебя или сказать правду?
Ему не нужно было озвучивать ответ – я его и так знала.
– Роланд… – выдохнула я.
– Послушай, я ничего у тебя не прошу! – сказал он твердо. – Я не прошу ответить мне, не прошу даже попытаться! Я знаю, ты любишь его, и, честно говоря, не смог бы с этим жить! Я не прошу у тебя больше, чем ты можешь мне дать. Но если ты можешь быть мне другом, будь им! У меня никогда не было настолько близких людей с тех пор, как…
Он замялся.
– Никогда не было! Будь мне другом, Полевая!
– Но я не хочу причинять тебе боль! – воскликнула я.
– Ты причинишь ее, если сейчас отвернешься...А теперь давай забудем! Главное сейчас – не дать ему навредить тебе!
Не знаю, сколько мы так сидели, но внезапно я поняла, что не должна перечеркивать свою жизнь из-за несчастной любви, в ней было много всего, что доставляло радость и заставляло идти дальше. Я подумала об Охотнике, Андрее, и о той силе, с помощью которой я противостояла ему. Я спросила себя, смогу ли применить ее, защищаясь от Влада. Подумав немного, я решила, что волноваться мне не из-за чего. Если я достаточно разозлюсь или испугаюсь, то, скорее всего, смогу применить эту силу.
Взбодрившись, я посмотрела на Роланда и уверенно сказала:
– Ну, и пусть он катится! Я не буду больше бегать за ним и вздыхать из-за Его Величества!
Я повторила фразу, сказанную Викой, и Роланд приподнял бровь. Но не улыбнулся.
– Хорошо бы, но боюсь, теперь он будет бегать за тобой!
Мне не хотелось вновь думать об этом. Я благопристойно отвернулась, пока Роланд одевался, а потом мы покинули его комнату с намерением позавтракать. Я не собиралась морить себя голодом из-за того, что Влад не хотел признавать мою независимость. Не знаю, что именно разозлило его больше всего: то, что я переспала с мужчиной, когда он имел на меня виды, или то, что я переспала с Роландом. Но точно знаю, сегодня я не хотела выяснять это.
Когда мы выходили из комнаты Роланда, Влад уже вернулся домой. Заметив нас двоих, он окинул нас презрительным взглядом из арсенала "Клал я на вас!" и отвернулся. Что ж, я тоже буду неприступной!
Остаток дня прошел без приключений, как, впрочем, и остаток недели. Я знала, что Роланд поговорил с Фредди об инциденте с Владом, и несколько раз я заставала их шушукающимися за углом. Но как только они замечали меня, тут же замолкали. Несколько раз я подавляла в себе желание высказать им, что я обо всем этом думаю на самом деле, я не могла поверить, что Влад действительно пойдет на убийство…меня.
Наверное, я была слишком наивной.
Глава 22
"Ты тоже здесь, и ты как я, не наугад, а насквозь,
всегда на шаг впереди, чтоб не увидеть лица,
наш поединок здесь, теперь, среди вращенья колес,
смертельный, до конца"
Йовин
Я очнулась на пустой белой постели. Мне снился сон. Это был сон полумертвого человека. И ничего уже нельзя было изменить. Ничего. Просто судьба часто ломает наши мечты и надежды, переворачивает наш внутренний мир, меняя идеалы, как маски.
Когда-то я утонула в его глазах, а когда вынырнула, поняла, что оставила на дне свое сердце.
Как оказалось, это был не сон. "Обморок", – так это называется. Но и я, и он знали, что это не так. Не могло быть так.
Мне нужна твоя сила…
Он улыбался. Нет ничего безграничнее любви. Он улыбался, но знал, что не шутит. И я это знала – это была злая улыбка. Улыбка ярости с каплями горечи. И не нужно было слов, чтобы объяснить его чувства – он понял, что его предали.
С минуту мы молча смотрели друг на друга, а потом он продолжил. Его губы быстро шевелились, глаза были закрыты. Он был полностью в себе – это сильное тело, правильные черты лица, мышцы, проступающие под натянутой тканью футболки. Напряжение. Ожидание.
"Вот таким ты его полюбила, – шептал человечек внутри меня. – Вот таким – твердым, холодным, как монолит".
"Посмотри на него, – вновь этот голос. – Он стоит и смотрит, как ты умираешь…"
Замолчи!
Но я понимала, что человечек внутри меня скоро замолчит.
Замолчит навсегда.
Монотонное бормотание вгоняло в полудрему. Я понимала, что скоро усну. Но ему нужно было мое согласие, мое "Да". И я знала, что скажу это "Да", как тогда, когда он с нежной улыбкой сказал: "Пойдем ко мне!", когда он полупросил-полутребовал моей любви. Когда я ненавидела его (Боже, он убил моего ребенка!!!), но вновь к нему шла. Когда удрала то него, спряталась в чужом теле, а он нашел меня. Когда… Я уже и не могла вспомнить все эти "когда".
Невдалеке капала вода.
"Дож.дь",– с надеждой подумала я.
"Кровь", – сказал человечек.
Кровь, моя кровь!.. Кровь капала, стекая с моих разорванных запястий, и уходила навсегда вместе с кровью моя жизненная сила. Моя сила…
"Это я сама, я провела лезвием по венам! – как за соломинку, цеплялась я за эту мысль. – Он бы просто не смог, не смог бы!"
"Но ведь он может стоять и просто смотреть, как ты истекаешь кровью", – не унимался человечек.
Вдруг я поняла, что с каждой каплей крови из меня уходит любовь, и расслабилась. Тогда только я поняла, я скажу "Да", только чтобы освободиться. Навсегда освободиться от клетки, в которой я сидела все эти долгие семь лет. Клетки, ради которой лгала, предавала и даже убила. Клетки под названием "любовь".
Он подошел ко мне, и я сжалась от страха. В этот момент я боялась его, хотя никогда, даже в самом страшном сне не могла представить, что буду его бояться.
– Чудовище… – прошептала я. Он ничего не ответил. Просто смотрел, как стекает с запястий моя кровь. А человечек в моей голове все говорил и говорил...но одно я знала – скоро он замолчит навсегда.
Голос человечка становился все тише, как и голос любви, начавшейся одним знойным летом. Любви, которая учит взрослеть...
Слез не было. Не было даже боли, рвущей мое сердце изнутри. Боль уступала место чему-то новому, неизведанному и пугающему.
Боль уступала место пустоте.
Я была спокойна.
Я закрыла глаза...