- Фу! - только и услышали мы в ответ, когда священник погрузил свое длинное лицо в свою кружку. Через голову богомола я состроил своему отцу улыбку.
Как бы там ни было, больше о драконах мы не говорили. Я рассказал еще одну легенду, на сей раз о Нэрисе и Белом Коне, которая вполне устроила Дисиана и заставила остальных слушать ее от начала до конца, затаив дыхание. Когда же я закончил, час снова оказался уже поздний и народ принялся расходиться. Мне не хотелось больше никаких вопросов, так что я сказал матери, что, пожалуй, мне стоит прилечь, ибо утром придется рано подниматься. Я было подумал, что она решит провести рядом со мной всю ночь не смыкая глаз, но увидел, как веки родительницы моей начали тяжелеть. Не хотелось мне, чтобы отец мой тратил с трудом заработанные дурримы. Моя собственная кредитоспособность оказалась в весьма и весьма ущемленном состоянии, надо было оставить монетку-другую родителям да сохранить немного на черный день. Поэтому я поднялся, пожелал всем спокойной ночи и предложил своей матери опереться на мою руку.
В ту ночь я снова бродил в Камбарском лесу, и дракон, как и в прошлый раз, парил надо мной, пронизывая меня насквозь своим изучающим взглядом. Я проснулся в поту и долго лежал без сна, прислушиваясь к ночным звукам дома и далекому шелесту моря. Чем были мои сны: внезапным плодом воображения или результатом постороннего воздействия, корни которого я был не в состоянии определить?
Я снова заснул только перед рассветом, и моим родителям пришлось изрядно потрудиться, чтобы растолкать меня. Нелегкое расставание, с которым мне хотелось как можно быстрее покончить, ждало меня. Я вымылся и оделся, решив надеть заштопанную рубаху, а затем принялся паковать свои седельные сумки. За занавеской, отделявшей мою кровать, я пересчитал оставшиеся у меня деньги, оставил себе несколько дурримов, а остальное запихал под подушку, чтобы родители мои нашли их уже после того, как я уеду, и не имели бы возможности настаивать на том, чтобы я взял деньги назад. С подсумками и посохом в руках я отправился завтракать.
Мы отведали тем утром жареной рыбки, потом я поцеловал мать и обнял отца. Они постарались сохранить на своих лицах мужественное выражение, провожая меня в сарай Робуса и наблюдая, как я седлаю свою кобылу. Мать крикнула, предостерегая, что кобыла, не желавшая становиться под седло, хочет укусить меня. Я поспешил заверить свою матушку, что это дело обычное и что мне ежедневно приходится сталкиваться с таким поведением моей лошадки, так что беспокоиться нет нужды. Робусу я дал дуррим, заплатив за использование его конюшни и корм для лошади. Мне очень хотелось уехать по-тихому, но когда я вышел на улицу, то увидел там Торуса и Баттуса, Теллурина и Корума, собравшихся проводить меня: прозвучали взаимные пожелания счастья, мы обменялись рукопожатиями. Я было опасался, что матушка моя заплачет, нагнулся и еще раз поцеловал ее, махнул на прощанье отцу и тронулся в путь. Моя кобыла помогла мне, распугивая моих земляков, которые сгрудились вокруг меня. Я привел ее в чувство, и она перестала таращить глаза, но никто уже больше не рисковал приближаться к ней, а я спокойно поскакал прочь, избегая лишних прощаний. Односельчане провожали меня до тропинки, что шла через скалы, они напоминали свиту какого-нибудь знатного господина. Я обернулся, махнул им еще раз и пришпорил свою кобылу, поднимаясь вверх по дороге.
Глава 19
Белые траурные знамена неподвижно свисали с башни Камбарского замка, а жители носили на своих рукавах скорбные ленты. Стражники у ворот повергли меня в грустное расположение духа, сказав, что Бардан погиб, став жертвой прошлогодней стычки с Повелителями Небес. Я хранил о нем память, как о добром человеке и славном воине. Теперь наместником в этой земле стал Сарун, и, едва устроив в конюшне свою кобылу, я поспешил предстать пред очами нынешнего хозяина замка.
Нового наместника я нашел в зале. Если не считать кучки солдат и нескольких слуг, Сарун пребывал там в одиночестве. Он мало изменился, но в ястребиных глазах Камбарского наследника я увидел какую-то особенную властность, словно нежданное бремя власти давило на этого молодого еще человека. Сначала, казалось, он даже не узнал меня. Я, как положено, поклонился и представился, он в ответ шевельнулся в своем кресле так живо, что примостившиеся у ног его борзые залились громким лаем. Сарун прикрикнул на них и, оглядев меня сверху вниз и снизу вверх, расплылся в улыбке.
- Боже ты мой, - сказал он наконец, - Рекин ведь говорила, что ты должен приехать, но я тебя и не узнал, Давиот. Ты так вырос. Я тебя помню мальчишкой-подростком, а сейчас ты взрослый мужчина. Сказитель, кто бы мог подумать.
Я улыбнулся и пожал плечами. Сарун приказал подать мне эля и ленивым жестом указал на стул возле себя. Прежде чем сесть, я сказал:
- Примите мои соболезнования, господин Сарун, ваш батюшка был столь добр к своим подданным. Он живет в памяти моей, пусть же Царство Теней примет его душу.
Сарун кивнул и как-то невесело улыбнулся.
- Он умер, как и положено мужчине, - сказал молодой наместник. - Несмотря на годы, меч его был обагрен кровью врагов.
- А как вдовствующая госпожа Андолина? - спросил я. - Здорова ли она?
- Здорова, да, - ответил Сарун. - Здорова, но все еще в трауре. Так много всего случилось в нашем замке с тех пор, как ты был здесь в последний раз. Слышал, наверное?
- Нет, - сказал я и покачал головой. - Пять лет я учился в Дюрбрехте, а последний год провел в странствиях по западному побережью, так что ничего не слышал о том, что происходило здесь.
Он нахмурился, играя со своим кубком, и помедлил какое-то время, прежде чем сказать. Я подумал о том, что он гораздо сильнее изменился, чем казалось мне с первого взгляда. Тут даже дело было не во внешности. Просто взгляд Саруна стал жестче, голос тверже, точно прошедшие годы закалили его, обтесали, как кусок гранита. Казалось, он готов к прыжку. Молодой наместник Камбара напоминал мне меч, который в любую секунду готов выпрыгнуть из ножен.
- Госпожа Гвеннет, она в добром здравии? - спросил я, поскольку Сарун молчал.
- Да, она сейчас с ребенком, - ответил он. - Второй родился. А мать с ней и с Гаратом.
- Да благословит Господь и мать и ребенка, - сказал я торжественно.
- Жизнь идет своим чередом, - ответил Сарун и выпил. - Кому-то черед родиться, а кому-то умереть. Думаю, тех, кто умрет, в ближайшее время будет много больше.
- Полагаете, что Повелители Небес нападут на нас в этом году? - спросил я.
- Полагаю. - Он пожал плечами и удостоил меня кислой улыбки. - Но это даже и не важно. Потому что многие и так умрут - от голода и болезней. Если, конечно, эта проклятая жара не спадет.
Сарун только подтверждал мои страхи и опасения. Я поинтересовался относительно его братьев.
- Тадвин женился, - бросил в ответ наместник, - и отбыл в Рирсбрийский замок, а у меня теперь есть наследник.
- А Рекин? - спросил я. - Андирт?
- А что Рекин, она жрица, - ответил Сарун. - Она гоняется за чертовым проклятым кораблем Повелителей Небес.
- А они что? Опять появились? - спросил я, наблюдая, как мой собеседник теребит ленточку на своем рукаве. - Я с ними не встречался с тех пор, как наступил новый год.
- Да, - зло усмехнулся Сарун. - Они снова появились, их уже не раз видели с тех пор, как началось это необыкновенное лето. Они подобны чертовым шершням, одного убьешь - на его место два становятся. Рекин по горло в работе.
Андирта он не упоминал, и я подумал, что сотник, по всей вероятности, следует за жрицей-ведуньей. Я все-таки поинтересовался, и Сарун в ответ отрицательно покачал головой.
- Андирт погиб, - сказал наместник. - Тому уж два года: огромные драккары, от них тогда просто отбою не было.
Я уставился на говорившего эти страшные слова, на какое-то время лишившись дара речи. Каким бы это ни показалось глупым, но мне всегда думалось, что Андирт умереть просто не может. Глазом моей памяти я видел его так же четко, как в тот день, когда он впервые появился в Вайтфише и позволил сыну простого рыбака понести свой шлем. Андирт был первым человеком, посадившим меня на коня и обещавшим мне место в воинском братстве, если мне не случится стать Мнемоником. Андирт отвел меня в дубовую рощу. Я считал его своим другом и теперь чувствовал внутри себя пустоту. Казалось, что кто-то украл у меня часть моего приросшего к душе прошлого, как словно я опять лишился Рвиан, Урта или Клетона. Исключая только то, что они все-таки были живы, а Андирт теперь оказывался потерянным навсегда.
Я услышал, как Сарун сказал:
- Мне очень жаль, Давиот. Вы ведь были близки, если я не ошибаюсь.
Я кивнул, протягивая руку к своему кубку, и отпил несколько глотков, стараясь прогнать прочь свою грусть.
- Он был очень добрым человеком.
- Да, - согласился наместник. - Пусть ему не будет одиноко в царстве мертвых.
Мне не хотелось более думать о потерях, и я спросил:
- Наследник у вас уже есть, вы сказали?
- Мальчик. Я назвал его в честь отца Барданом. - Суровый лик Саруна смягчился. - Ему, правда, и четырех еще нет, но он уже хорош. Скоро увидишь его.
- Буду весьма рад, - ответствовал я. - Приятно очутиться у вас здесь снова, господин мой Сарун.
- Просто Саруна будет достаточно, - возразил он. - Терпеть не могу церемоний.
"Как и твой отец", - вспомнил я и улыбнулся.
- Итак, - объявил наместник, - ты, наверное, желаешь помыться и отдохнуть с дороги? Ты ведь держишь путь из Тарвина, а это не близко.
- Я останавливался по дороге, - ответил я. - В Вайтфише, например, но вы правы - я с удовольствием соскребу с себя грязь.