Рассказ Пирдона сопровождался частыми стонами и паузами, во время которых он перегибался через борт. Но несмотря на это, мне все же удалось выяснить, что паренек этот старше меня на год, был вторым сыном в семье кожевенника в лежавшем в стороне от побережья на расстоянии нескольких лиг маленьком городке, называвшемся Штербек. Он знал лошадей настолько же хорошо, насколько я знал море, и уверил меня, что, знай он, что из себя представляет путешествие на корабле, он в лепешку бы разбился, но уговорил отца подарить ему лошадь, на которой бы сам и доехал до Дюрбрехта. То, что его семья могла сделать такой роскошный подарок своему сыну, означало, что Пирдон привык к богатству, которое было не знакомо ни моим родителям, ни мне. Мне стало неловко говорить о том, где вырос я, да и собеседнику моему было совсем не до того. Я вдруг подумал, что, несмотря на свое нынешнее бедственное положение, этот Пирдон, наверное, совсем неплохой малый, в чьей компании мне не придется скучать, когда охвативший его приступ морской болезни пройдет.
К моему огорчению, он продолжал чувствовать себя плохо. Насколько я помню, на протяжении всего нашего пути к Мадбри он чувствовал себя отвратительно и все время клялся, что, стоит ему добраться до места назначения, больше он ни за что не ступит на борт корабля. Я старался как мог облегчить его страдания, хотя почти без пользы. Поэтому, когда мы оказались в пределах видимости Мадбри, Пирдон был совершенно изнурен голодом и тошнотой.
Мадбри предстал перед нами ранним утром третьего дня нашего пребывания в море. Город этот был приблизительно одних размеров с Инисваром, но располагался на скалистом уступе мыса. На фоне восходящего солнца башня тамошнего наместника торчала точно указующий в небо перст. Ветер дул порывами, волны разбивались о мол, обогнув который, мы оказались в спокойных водах гавани. Мы были уже близко, когда я подошел к Кериму.
- У нас будет время найти травника? - спросил я. - Пирдону очень нужна помощь.
- У меня нет времени, - бросил Керим, не глядя на меня. Глаза капитана, который вел корабль против ветра, сосредоточились на пристани. Хотя я и недолюбливал корабельщика, но не мог не признать, что мореходом он был искусным. - Клетон уже идет.
Я даже и представить не мог, что он заранее знает имя нового пассажира. Посмотрев на город, я увидел, что оттуда в направлении порта двигается целое шествие. Я кое-что начал понимать и спросил:
- Он живет в замке?
- А ты думал, что все Летописцы происходят из рыбаков да ремесленников? - ответил вопросом на мой вопрос капитан и усмехнулся. - Клетон - третий из сыновей наместника Бритона.
Раньше мне и действительно не приходило в голову, что сын наместника может стать Мнемоником, и я попытался представить себе, как окажусь в компании столь высокопоставленного человека. Но сейчас не это было главным. Я сказал:
- И тем не менее, если Пирдон не получит какого-нибудь лекарства, он, может статься, будет блевать всю дорогу до Дюрбрехта.
Керим пожал плечами так, точно ему было совершенно все равно. Я не собирался сдаваться и продолжал настаивать:
- Мы вполне можем подождать, пока не найдут травника.
Керим, разворачивая румпель, выкрикнул приказания гребцам, и матросы стали тормозить с помощью весел. "Морской Конь", скользя по воде, приближался к пристани. Борс и другой такой же престарелый Измененный прыгнули на причал, держа в руках швартовы. Керим удовлетворенно кивнул и ответил мне:
- Я должен быть в Дюрбрехте к дню Эннаса. И к тому у меня есть веские причины. Я заключил пари.
Любые его причины казались мне ерундой в сравнении со страданиями Пирдона. Мне стоило сил удержаться от того, чтобы не сказать капитану всего, что я о нем думаю. Я поборол свой гнев и произнес насколько возможно убедительнее:
- Он не ест ничего с тех пор, как ступил на борт. Скоро, если все будет так продолжаться, он начнет харкать кровью, а потом, возможно, умрет. Как это воспримут в Дюрбрехте? А что скажут в Штербеке, когда узнают?
Лицо Керима потемнело, он вздернул свою короткую бороду, в уставившихся на меня темных глазах горела ярость. Но я продолжал смотреть на него до тех пор, пока он не отвел свой взгляд в сторону и не проворчал:
- Хорошо. Иди и найди ему лекаря. Только чтоб быстро! Потому что, если я проиграю мое пари…
Остального я уже не слышал и бегом помчался к трапу, успев на ходу шепнуть Пирдону, что иду за лекарством для него.
Выскочив на причал, я стал рассматривать близлежащие здания. Я видел только склады и таверны и нигде не мог высмотреть жилища травника. Недолго думая, я помчался в направлении ближайшей пивной, решив, что там смогу уточнить направление. Я остановился на углу улицы, ведущей к замку, и тут процессия, которую я видел еще с корабля, неожиданно вышла из-за домов. В ней был целый отряд всадников, которых возглавлял облаченный в дорогие одежды осанистый мужчина с черной бородой. Я правильно определил его как наместника Бритона. По правую руку от него, с той стороны улицы, где находилась таверна, ехал юноша со светлыми волосами, одетый в рубаху и панталоны из материи превосходного качества. Я двинулся вперед и едва не столкнулся с его лошадью. Юноша выругался, а двое мужчин в плащах и при мечах, что легко позволяло определить их принадлежность к военному братству, повернули своих коней прямо на меня. Испугавшись, что они раздавят или забьют меня плашмя мечами, я хотел броситься бежать, но только приподнял руку, как бы защищаясь от удара.
Бритон крикнул им, чтобы они остановились.
- Он с галеры, - сказал наместник и уставился на меня светло-голубыми глазами. - Что случилось, парень, куда ты так мчишься?
- Прошу простить меня, господин, - сказал я, поклонившись. - Мой приятель на судне болен, я должен во что бы то ни стало разыскать травника.
- Матроса укачало в море? - Этот вопрос задал светловолосый юноша. - Ну и кораблик же мне попался!
Насколько можно было судить, передо мной был Клетон.
- Дело не в матросе, - ответил я (раздумывая, не следует ли добавить: "Мой господин", но в конце концов решил, что не стоит, так как оба мы в скором времени станем соучениками). - Больного зовут Пирдон, и он, так же как и я, направляется в Дюрбрехт на учебу.
- А, мой будущий собрат по школе Мнемоников. - Глаза у Клетона были такими же блекло-голубыми, как и у отца, отчего его взгляд казался отстраненным и холодным. Но ощущение это исчезло, едва юноша улыбнулся. - Нужно немедленно найти самое лучшее лекарство. Матин, поспеши назад в замок, и пусть Наэрн приготовит то, что нужно. А ты, пожалуйста, принеси лекарство на корабль.
Солдат развернул коня и помчался в направлении, противоположном следованию процессии. Юноша повернул ко мне свое лицо и сказал:
- Итак…
Он нахмурился, ожидая, что я представлюсь.
- Давиот, - сказал я.
- Итак, Давиот, не представишь ли ты меня нашему капитану? Меня, между прочим, зовут Клетоном.
Он спешился, и мы пожали друг другу руки. Так бок о бок мы пешком добрались до "Морского Коня", возле сходен которого стоял заметно нервничавший Керим. Но ни Клетон, ни его отец, который, остановив коня, спешился, отвечая приветствием на поклон капитана, и не думали спешить.
Бритон, махнув рукой, произнес:
- Мы послали человека, чтобы он принес лекарство для вашего заболевшего пассажира, капитан, так что придется вам немного подождать.
Керим кивнул и с раздражением стрельнул в меня глазами. Однако этот взгляд корабельщика не укрылся от внимания Клетона, который спокойно проговорил:
- Вы ведь не повезете больного в Дюрбрехт, правда, капитан?
Керим покраснел и закивал головой, изображая тем самым полное согласие со словами вопрошавшего. Мне нравилось видеть подобное замешательство капитана, и я подумал, что Клетон непременно завоюет мое расположение, если будет продолжать в таком же духе. Я отметил, что одежда на сыне наместника была куда богаче, чем моя, но поклажи при нем оказалось не больше, чем у меня. Я видел, что он отклонил предложение Керима воспользоваться услугами одного из матросов в качестве носильщика, заявив, что он такой же простой кандидат в Мнемоники, как Давиот и Пирдон.
Думаю, что он это сказал намеренно, чтобы поставить на место Керима, а заодно возвысить меня. Я улыбнулся и увидел, как Клетон, подмигнув мне, в ответ растянул свой рот в широкой улыбке.
Мы ждали. Бритон завязал разговор с Керимом, а Клетон допрашивал меня не менее старательно, чем я днем раньше допытывал Пирдона. Говорить с сыном наместника было одно удовольствие, я совершенно забыл о разделявшем нас барьере, состоявшем, по сути дела, только в разнице обстоятельств нашего рождения.
Наконец вернулся Матин с лекарством и с инструкцией, которой снабдил его травник. Бритон настоял вежливым, но не допускавшим возражений тоном, чтобы Керим еще повременил с отправлением, давая возможность Пирдону отведать омерзительно пахнущего отвара, и торопыге-капитану пришлось запрятать свое нетерпение куда подальше, пока мы с Клетоном приводили в чувство нашего бедолагу-товарища. Сам Клетон вслух рассуждал о том, что как бы ему самому не пришлось глотать эту дрянь, прежде чем мы окажемся у цели нашего путешествия. Как потом оказалось, он был прекрасным моряком и чувствовал себя на судне как дома, так что я понял: он нарочно притворялся, чтобы облегчить страдания Пирдона. Сын наместника нравился мне все больше.
Через какое-то время Пирдон сказал, что ему стало лучше. И действительно, его лицо порозовело, и он даже решился сделать несколько глотков эля. Тогда Клетон попрощался с отцом, и Кериму наконец позволено было тронуться в путь.