- Толком не знаю, но что-то физически-аналитическое. К ним даже криминалисты обращаются в трудных случаях… А твой случай, я уверен, его заведет. Если ты оставишь мне эти денежки, я передам их Мише, он их просветит на своих спектроскопах-микроскопах и все-все-все нам расскажет…
- Если так… Тогда передай ему еще и это…
Борис протянул Эдику пять монет. Тот присвистнул.
- Ого! Рубли Российской Империи, и тоже как новенькие! Ну, если твой парень еще и монеты чеканит…
- Не думаю, что он сам что-нибудь чеканит, - проговорил Борис, - но разобраться, по-моему, не мешает. Когда тебе позвонить?
- Надеюсь, это не срочно?
- Лучше бы поскорее, пока хозяин не объявился.
- А… Ну ладно, попробую поскорее. Я сам тебе позвоню, как только, так сразу, о’кей?
- О’кей…
Поговорив с Эдиком о пустяках еще с четверть часа, Борис ушел. Уже сидя в машине, он вспомнил, что забыл одолжить у Эдика на пиво. Возвращаться или звонить еще кому-то не хотелось… Видно, не судьба выпить сегодня.
Дома Борис первым делом подобрал скомканную записку, расправил и разгладил листок. Остаток дня он провел у телевизора, бездумно и бессмысленно переключая каналы. Он лег спать поздно, и уснуть ему все же удалось. Сны его были рваными, путаными, но это были просто сны, и ничего больше.
10.
Борис ждал Олю. Она обещала прийти в десять. Но ее не было и в одиннадцать, и в половине двенадцатого… Позвонить ей по телефону Борису мешало какое-то не осознанное им суеверие, словно этот звонок мог разрушить что-то необычайно ценное и хрупкое.
Она пришла в двенадцать. На пороге, не захлопнув двери, Борис стиснул Олю в объятьях, и беспрерывные поцелуи мешали ей говорить. Она только смеялась и целовала его в ответ, а когда наконец исхитрилась произнести первые слова, они были такими.
- Ну, подожди же… Подожди хотя бы до комнаты…
- Я не могу до комнаты, - ответил Борис очень серьезно. - Я слишком долго ждал.
Но до комнаты они все-таки добрались, и конечно, Борис не спешил расспрашивать ее там, почему она опоздала. Он так и никогда и не узнал этого, потому что так и не спросил… В первые часы после встречи им было не до вопросов и ответов, а потом… Да разве это важно было потом?
Итак, он не спросил, а она опоздала и не позвонила вовсе не из-за каких-то неотложных дел. С ней произошло то, чего никогда не случалось раньше: приступ жесточайшей головной боли свалил ее, такой, что каждое движение вызывало опрокидывающий взрыв внутри черепной коробки. Она не могла даже встать и добрести до кухни, где в аптечке хранился аспирин…
А прошло все так же внезапно, как и началось. И спустя пять минут Оля уже не могла поверить, что умирала от страшной боли, не могла вспомнить, как это было… И было ли это? Странная аберрация памяти, будто что-то заставляло ее забыть… Черный провал. И сейчас, лежа в объятиях Бориса, утомленная, разомлевшая от ласк, она и не подумала рассказать ему. О чем рассказывать? Голова разболелась, вот тоже великое дело…
А Борису - ему было о чем рассказать Оле. Но с чего начать, как связать все воедино, и есть ли связь между последними событиями? А что-то и событием трудно назвать. Барон фон Ниманд, увиденный во сне. Это всего только сон! Пусть неправдоподобно последовательный и логичный, какими никогда не бывают сны, но все же только сон. И само это имя, "Ниманд", безусловно, продиктовано подсознательным воспоминанием о найденной когда-то в шкатулке записке…
Произнесенное мысленно слово "записка" подтолкнуло Бориса, и он сказал.
- Оля, знаешь, я тут получил одну записку…
- О! Хорошо, что напомнил! Ведь и я принесла тебе письмо…
Она легко вскочила, и он залюбовался невольно ее обнаженной фигуркой… Может быть, не столь изящной, как те, какие фотографируют для журнальных обложек. Но те, на снимках, всегда представлялись Борису сделанными из резины, пустыми внутри. Оля была не такой. Она вся была для любви… Она была настоящая. Не потому ли ей так не везло с любовью в этом мире, почти целиком синтетическом?
- Вот письмо, - сказала она, доставая конверт из кармана своей брошенной на стул белой курточки. - Увидела в твоем почтовом ящике и взяла. Он, правда, был заперт, но замок там у тебя…
- Да, - кивнул Борис, - видимость, а не замок. Я сам всегда без ключа открываю.
Он посмотрел на конверт. Без обратного адреса, без почтовых штемпелей… Адрес Бориса был напечатан на принтере. Борис открыл конверт, достал и развернул сложенный вдвое лист бумаги.
"Вы еще не решили пойти в кино? Подсказываю: хорошие фильмы идут в кинотеатре Dream Theater. Улица Льва Толстого, 12".
- Что там? - Оля увидела, как изменилось его лицо.
- Продолжение моей записки, - вздохнул Борис.
Взяв первую записку со стола, он протянул ее Оле.
- "Кто-то задает вопросы, кто-то отвечает на них, - прочла она вслух. - Не сходить ли вам в кино…".
- А теперь прочти это, - он передал ей вынутый из конверта листок, текст на котором был написан тем же почерком.
- Dream Theater? - она недоуменно подняла брови. - Я и не знала, что у нас в городе есть кинотеатр с английским названием.
- Обе записки без подписи, - проговорил Борис, вновь заглядывая в конверт, словно он надеялся обнаружить там еще что-то. - Первая появилась куда драматичнее, чем вторая. Понимаешь, я спал… А когда проснулся - она была здесь.
- Здесь?
- Вот здесь. На тумбочке.
- Но ведь у тебя было заперто?
- Конечно.
- Как же она могла сюда попасть?
- Я не знаю.
- И что ты думаешь делать? Принять приглашение?
- Не знаю, - задумчиво повторил Борис. - Для начала неплохо бы выяснить, что за кинотеатр такой. Дай, пожалуйста, справочник… Там, на полке сверху.
Пролистав телефонный справочник до "Культурных и зрелищных учреждений", Борис быстро убедился, что кинотеатра под названием Dream Theater там нет. Более того, ни одному кинотеатру не соответствовал адрес "Льва Толстого, 12".
Борис подтянул к себе телефон.
- Куда ты звонишь? - спросила Оля.
- В городскую справочную службу… Алло! Девушка, будьте добры, посмотрите номер телефона кинотеатра Dream Theater… Что? Это по-английски… Да я понимаю, что мы не в Лондоне, но… Ну, тогда посмотрите кинотеатр по адресу Льва Толстого, двенадцать… Не значится? Спасибо… - он положил трубку. - Интересно… Меня приглашают в кинотеатр, которого нет.
- Подожди, - Оля взяла телефонный аппарат и пристроила на коленях. - Льва Толстого, двенадцать… Там неподалеку живет мой учитель. Попробую ему позвонить.
- Что за учитель? - ревниво спросил Борис.
- Учитель английского, - улыбнулась Оля, набирая номер. - Уж он побыстрее поймет, что такое Dream Theater, чем девушка из справочной… Виктор Геннадьевич? Здравствуйте, это Оля Ракитина.
Она держала трубку не вплотную к уху, чтобы Борис мог слышать весь разговор, включая реплики ее собеседника.
- Здравствуй, Оля, - откликнулся приятный баритон в трубке. Судя по оттенкам тембра, он принадлежал пожилому человеку. - Вот хорошо, что ты позвонила. Я и сам собирался тебе звонить. Как твои дела, почему не навещаешь нас? Мария Сергеевна тоже по тебе скучает.
- Спасибо, Виктор Геннадьевич, привет ей огромный. Непременно загляну к вам на днях. Как здоровье ваше?
- Да ничего, в порядке пока…
- Виктор Геннадьевич, у меня тут такой… Случай, не случай… В общем, один мой знакомый услышал про какой-то кинотеатр по адресу Льва Толстого, двенадцать. А в справочниках его нет. Я подумала, вы там рядом… Может, мой знакомый ошибся? И может, вы знаете, что там, в доме двенадцать? Я вот там сто раз проходила к вам, да как-то внимания не обращала…
До Бориса донесся какой-то шелест в трубке, которой он принял за вздох.
- Знаю, Оля. Льва Толстого, двенадцать. Там действительно есть старый кинотеатр. Он построен еще до революции, назывался тогда "Олимпия". Принадлежал Павлу Ольхину, прокатчику, и как бы сейчас сказали, продюсеру, королю немого кино. Вот… В семнадцатом году Ольхин успел уехать за границу, а в кинотеатре устроили комсомольский клуб или что-то такое. Что там было дальше, я не знаю, я же не занимался специально историей кинотеатра "Олимпия"… В девяностых годах там точно был склад, а в новейшее время здание пустовало. Городские власти голову ломали, что с ним делать. Продать - покупателей не находилось, дом обветшал, был в очень плохом состоянии. Реставрировать - себе дороже. Снести - так это облик исторического центра, неприятностей не оберешься.
- И что же теперь? Он так и пустует?
- Да нет, нашелся все-таки покупатель.
- Кто?
- По слухам, весьма экстравагантный богач. Он отреставрировал кинотеатр - вернее, оборудовал заново - чтобы использовать по первоначальному назначению. Так говорят. Внутри я там не был, а снаружи, по-моему, мало что изменилось. На вывеске разве - "Dream Theater"…
- Большой оригинал этот богач.
- Не такой уж оригинал. Так называлось множество кинотеатров в Америке в тридцатые годы. И вообще, "театр грез" - это штамп… А вывеска довольно блеклая, малозаметная. Если он такой рекламой думает привлекать зрителей, прибыли не скоро дождется…
- Может, его кинотеатр еще не открылся?
- Думаю, открылся. Иногда появляются афиши.
- И что за фильмы?
- Ни одного знакомого названия.
- А может быть, у него там какой-нибудь элитарный киноклуб для гурманов?
- Может быть, Оля… Я тебе рассказал все, что мне известно об этом.
- Спасибо, Виктор Геннадьевич. Я передам своему знакомому. Он как раз и есть киногурман, это ему будет интересно.
- Рад был помочь, Оля. Заходи…