- Дайкоту, Эбису, Бэнтон, - называла Ацухимэ богов, показывая на фигурки. - Как легко узнать! А этот надутый, конечно, Бисямон-тэн! Дзюродзин изображен как сухой старец, а я его всегда наоборот представляла - вечно гибким юношей. У Хотэй почему-то очень хитрый вид. А этот толстяк, конечно, Фукурокудзю. Какой смешной! Вылитый Камо с улицы Судзаку! Как здорово вырезано!
- Этот кораблик приносит в дом благополучие и счастье, - сказал Артем. - Пусть так и будет.
До Ворот Бьяку-Рю он добрался пешком, ведя коня в поводу.
Ворота Бьяку-Рю никуда не вели. Обыкновенные декоративные ворота вроде тех, что стоят перед каждым синтоистским храмом. Вроде тех… да не совсем. И дело тут вовсе не в дверцах на манер салуновских, какими снабжены были эти ворота…
У ворот по сложившейся традиции Артема встречал дзито, гражданский губернатор. Полный, седовласый, он склонился в уважительном поклоне, дождался не менее уважительного поклона от сюго, затем церемонно отступил в сторону, пропуская Белого Дракона к воротам. Вернее, даже не к воротам, а к находившемуся в трех кэнах от них сложенному из камней очагу, сейчас полному горячих углей. Над очагом висел железный бак, снабженный рычагом и клапаном, через который выбивался парок.
Артем мало что помнил нужного и полезного из образовательного школьного цикла, но однажды на память ему пришла картинка из школьного учебника, кажется, по физике. На ней была изображена типа первая в истории человечества паровая машина, сооруженная при древнегреческом (если, конечно, он чего-то не путал) храме. И там же было описание этого чуда техники, с помощью которого жрецы открывали перед верующими двери храма, вызывая у верующих экстатический восторг. Артем понял, что изготовить этот агрегат можно и посреди японской отсталости. И он решил ее изготовить. Этим он преследовал одну-единственную цель - поразить неокрепшие древние умы чудом чудным и тем самым укрепить уверенность народа в том, что, да, наш Белый Дракон силен по части всяческих чудес, хвала ему, хвала.
Штуковину сварганили по его объяснениям кузнецы Ямомото-рю. Показ ее состоялся на первом Торикихидзе. Демонстрация произвела форменный фурор. Даже Артем удивился - господи, как же легко поразить их воображение. С тех пор сия невинная забава стала неотъемлемой частью ритуала открытия Торикихидзе. Более того, если Белый Дракон чудесным, ему одному только подвластным способом не откроет ворота, ярмарка может и не состояться. Люди просто разойдутся - а вдруг это дурной знак, как бы чего не вышло. Словом, придумал на свою голову…
Вздохнув, Артем дернул рычаг, открывая заслонку и доступ пара в проложенную под землей небольшую трубу. Пар быстро достиг ворот, надавил на поршни и сдвинул воротные створки, висящие на смазанных петлях. Под тихое шипение пара Ворота Белого Дракона распахнулись - Торикихидзе можно было считать открытым.
Как всегда, гул восхищений прокатился по толпе. Разумеется, больше других шумели те, кто видел это чудо впервые - таких, то есть гостей города Ицудо, как водится, на каждой ярмарке было немало. Но и остальные, видевшие чудо в невесть какой раз, все равно приходили в восхищение. Что с ними будет, иногда думал Артем, ежели ему вдруг удастся однажды соорудить самодвижущийся паровой экипаж и въехать на нем в Ицудо. С ума сойдут, не иначе…
Итак, Торикихидзе был открыт. Люди, довольные, расходились по площади, влекомые своими делами и интересами.
- Ну что, дорогие мои Кумазава, - Артем вернулся к брату и сестре, - пройдемся по площади, полюбуетесь на то, что именуют чудесами Белого Дракона! Покупки совершать не запрещается. Даже наоборот.
- А у тебя здесь интересно, - сказала ему самурайская девушка Ацухимэ. - Кажется, я начинаю понимать тех, кто говорит, что Ицудо - город чудес.
- Так вы еще не все видели…
В кольце самураев они направились в ряды под названием наниякая ури, что означало покупку-продажу всякой всячины.
- А это что такое? - Хидейоши показал на разложенные на прилавке деревянные прямоугольники с наклеенной на них рисовой бумагой. На бумаге были написаны иероглифы.
- Эта забава такая, - пояснил Артем. - Называется утагарута. Ее придумал тот человек, что стоит перед тобой, он большой любитель и знаток поэзии. Я же тебе говорил, Хидейоши, люди у меня в Ицудо стали сами что-то выдумывать, пробовать, черт возьми, творить. Ну, а забава такая: ты кладешь в эту плошку медную монету или что-нибудь… скажем, насыпаешь стаканчик риса. Кстати, ежели есть нужда обменять рис на монеты, вон там, с краю, меняльная лавка. Так вот. Кладешь монету, берешь табличку со стихами, читаешь их. Все стихи взяты из… напомни откуда?
Это Артем обратился к хозяину забавы.
- Из Хякунин иссю, - с поклоном напомнил хозяин забавы.
- Вот-вот, - кивнул Артем. - Угадываешь поэта, друг мой Хидейоши, забираешь с собой табличку со стихами. Проигрываешь, то есть не угадываешь, тоже без ничего не уходишь - получаешь от хозяина забавы пирожок с рисом. Хочешь попробовать?
- Я плохо знаю поэзию, - со смущением признался Хидейоши.
- Я попробую, - Ацухимэ. - Брат, брось монету в плошку.
Хидейоши достал из отворота кимоно китайскую, с дыркой посередине, медную монету, та со звоном упала в глиняную плошку. Ацухимэ взяла в руки табличку, прочитала:
Полет сороки
Над радугой небесной,
Как мостик в небе.
Иней искрится, значит,
Ночь ушла без остатка.
- Отомо-но Якамоти! - почти выкрикнула Ацухимэ. И разве что на месте не запрыгала от радости.
- Вы правы, госпожа, - поклонился хозяин забавы. - Восхищен вашим знанием наших великих поэтов.
Держа в руках дощечку со стихами, Ацухимэ отошла от прилавка. Вид у нее был сияющий. Ей определенно нравилось на ярмарке - весело, забавно, необычно. Артем поглядывал на нее, и ему было хорошо. "Черт возьми, да ради того, чтобы увидеть ее такой, стоило все это затеять…"
От рядов наниякая ури они направились в ряды, где торговали тканями, одеждой и украшениями (понятно, по чьей инициативе, уж точно не по инициативе Хидейоши, смотревшего совсем в другую сторону - на ряды, где продавали изделия оружейников). Задержались напротив большой песчаной поляны, где девочки развлекали себя игрой, которая людям другого времени показалась бы подозрительно похожей на бадминтон. Предвидя от обоих Кумазава ставший традиционным вопрос: "А что это такое?", Артем поспешил объяснить:
- Ну да, в такую игру играют у меня на родине. Суть забавы состоит в том, чтобы, лупя хагоита по ханэцуки, не дать ханэцуки упасть на землю. Игра в ханэцуки у нас теперь любимая среди девочек города Ицудо. Мальчики в нее не играют, считают недостаточно боевой.
- Я бы хотела попробовать, - решительно заявила Ацухимэ.
Брат покосился на нее.
- Я так хочу. - Был бы здесь лакированный паркет, а она была бы в туфлях на каблуках (каковых Япония еще не знала), то обязательно притопнула бы ножкой.
- Тебе сколько лет? - вздохнул нахмурившийся Хидейоши. - И ты хоть немножко головой думаешь? Ты хочешь опозорить род Кумазава? Отправляйся домой и забавляйся там!
По лицу Ацухимэ было видно, что она хочет возразить, и обязательно в непримиримом тоне. Но брат опередил все ее возражения:
- Если отправишься играть, прикажу самураям силой запихнуть тебя в носилки и унести отсюда!
- Я посмотрю, как у них получится! - показалось, что вот-вот из глаз девушка вырвутся агатовые молнии.
До хорошей такой, основательной родственной ссоры оставались какие-то мгновения, считанные реплики. Пришлось Артему срочно вмешиваться.
- Дорогие мои Кумазава, все споры напрасны хотя бы по одной-единственной причине - у нас все равно сейчас нет времени на игры. Вот-вот начнется выступление цирковых артистов, и все пойдут туда, и мы пойдем туда. А ханэцуки… Что ханэцуки! Куда оно денется! Сегодня же вечером я научу тебя, Ацухимэ, этой чудной игре на отличной поляне возле замка. Кроме того, я подарю вам ханэцуки с хагоита, и вы будете удивлять столицу новой забавой. Все, все, а теперь пошли смотреть ткани и украшения. Кстати, а что говорят в столице о выступлениях наших цирковых артистов?
- Ничего не говорят, - пробурчал Хидейоши, недовольно косясь на сестру.
- Странно, - продолжал болтать Артем, уводя обоих Кумазава за собой, в сторону торговых рядов. - В нашей провинции разговоры о цирковых представлениях не утихают вот уже который месяц. И даю вам слово, стихнут не скоро. А то и вовсе никогда не стихнут. Слишком уж хороши выступления, нигде такого не увидишь. Даже в Хэйан, не говоря про Камакура…
И хотя Артем сейчас говорил без умолку исключительно ради того, чтобы заболтать назревавшую ссору между Кумазава, но говорил он сущую правду - далеко за пределами Ицудо гремела слава о выступлениях цирковых артистов на ярмарке Торикихидзе.