- Бой?! - Илья и Егор вскочили одновременно. Пальцы их пробежали по пластинкам поясов, приводя костюмы-скафандры в готовность.
- Самый настоящий. И отчаянно скверный, потому что там всего лишь девять наших ребят. Можно сказать, безоружные. Парализаторы действуют на сто шагов, а противник лупит атомными зарядами…
- Что за противник?
Илья вдруг почувствовал: здесь тоже всё рушится, как там, в далёкой туманности Окно. Всё в одну кучу - факты, догадки, понимание происходящего… Стрелять могут только разумные существа или созданные ими механизмы.
Поняв его растерянность, Шевченко угрюмо сказал:
- Я думаю точно так же, Садовник. Природа стрелять пока ещё не умеет.
- Мы летим туда, - твёрдо заявил Егор. - С нами настоящее оружие и знание древнего военного искусства. Мы разыщем безумцев и остановим их.
- Будьте осторожны, - предупредил Шевченко. - Постарайтесь выяснить главное: кто против нас?
- Мы обо всём сообщим, - кивнул Илья и, включив антиграв, полетел вслед за Егором к выходу на кольцевую лоджию-сад.
Минут десять они неслись на предельной скорости вдоль берега. Океан внизу лежал буро-зелёный, страшный, вывернутый наизнанку недавними подземными толчками. Поваленные деревья, горы песка и мёртвых водорослей, обломки скал и новые бухточки - следы цунами были повсюду.
Возле бывшей рощи они повернули на север, к Белым горам, и тут же резко снизились - туман предгорий смешивался с низкими тучами, то и дело срывался дождь.
Дыма они поначалу не увидели - мешал всё тот же туман. Затем внизу ало вспухло пламя - оно наполняло купол фабрики, вернее, то, что от него осталось, растекалось между деревьев, подступало к разноцветным жилым модулям.
- Дела, - протянул Егор и добавил: - Я вызвал Славика. Три "ствола" - это всё-таки сила.
- Пора рассредоточиваться, - перебил его Илья. - Переходи на бреющий - и к складам готовой продукции. Я видел там людей. Я же пойду вдоль этой скальной стены. Там транспортная площадка. Надо перекрыть выходы.
В эфире послышался чей-то смешок. Удивительно знакомый и одновременно чужой, какой-то неживой. И тотчас в их разговор ворвался третий голос. Хриплый и злой.
- Я Рэй Карпов, главный оператор. Почему разговариваете в открытую? Противник прослушивает эфир и перебьёт вас поодиночке.
- Где вы? - спросил Илья. - Отвечайте только в том случае, если это вам не повредит. И главный вопрос - знаете ли вы сущность противника?
Карпов хмыкнул:
- Что ещё за сущность? Какие-то люди… Мы уже четырёх уложили, сутки наркоза им обеспечены… Но у них зажигалки и какая-то очень серьёзная дрянь. Похуже бластера. Ищите нас у складов готовой продукции, ребята. Только осторожно…
Голубая вспышка атомного пламени растворила в десяти шагах от Ильи старую скалу, усеянную шарами кактуса-бродяги.
Илья похолодел: "Этого ещё не хватало!"
Стреляли из универсального инструмента, который имел генератор атомного распада. Такие инструменты имели только первопроходцы и… Садовники. Ещё одно обстоятельство показалось и вовсе странным: Илья сразу же понял, что оружие или в руках неумёхи, или противник явно… не хотел попасть.
"Я тоже… не хочу, - подумал Илья, переводя свой излучатель на микрозаряды. - Я не хочу убивать тебя, кто бы ты ни был. Но сейчас тебе будет жарко".
Он дал три короткие очереди. Крохотные шмели плазмы зароились в кустах. Кто-то вскрикнул дурным голосом, затрещали ветки.
- Возле складов порядок, - доложил весело Егор. - Противник ретировался после первого же показательного залпа. Славика, кстати, еле дозвался - он на другом континенте и прилететь не сможет.
- Мой противник, кажется, тоже отступает, - пробормотал Илья, осторожно продвигаясь к транспортной площадке.
С шумом, будто большая птица, из-за скал взмыл голубой глайдер.
Илья повёл раструбом излучателя. И опустил его. Разряд в воздухе - верная гибель машины. Не надо нам ваших трупов. Это будет уже не бой, а месть. Хотя, если хоть кто-нибудь из ребят здесь погиб…
- Послушайте, Карпов, - сказал он. - Нет ли потерь? Я - Садовник Ефремов. Все ли живы?
- Обошлось, - после паузы ответил главный оператор. - Янека, правда, ранило. Ожог. Уже отправили в медцентр.
- Хорошо. Сейчас займёмся… - Илья поискал слово и почему-то вместо "пленными" сказал: - Займёмся спящими.
В куполе бывшей фабрики что-то начало взрываться - методично, тяжело, перемешивая всё, что там ещё оставалось, в один уродливый багряный расплав.
Четверо пленных лежали на ковровом покрытии пола и мирно спали. Один из них - светловолосый, с женственными чертами лица - даже тихонько посвистывал носом.
Илья ещё раз проверил силовые коконы, которые невидимыми нитями спеленали пленных, оглянулся. В зале уже собрались все ведущие специалисты Ненаглядной. Возле сектора связи стоял Шевченко и разговаривал, по-видимому, с Землёй. Академик Янин переходил от одного пленного к другому, недоверчиво вглядывался в их безмятежные лица.
- Слава, прошу тебя, - сказал Илья.
Из Северной Пальмиры Славик вернулся хмурым и разбитым, опять пожаловался на головную боль. Однако неожиданное нападение на биофабрику поставило сразу столько вопросов и задач, что Ефремов попросил товарища взять на себя хоть самое простое - установить через Информаторий личности диверсантов.
"Есть такое слово, - пояснил он, уловив во взгляде Славика непонимание и какую-то тусклую настороженность. - Было раньше. Давно. Пришлось вот вспомнить".
- Личности… диверсантов установлены, - смертельно усталым голосом начал Славик.
Илью пронзила острая боль: мы жалеем людей - ежечасно, ежесекундно, - а себя, а друзей… Вот и Славик. Ему плохо, очень плохо, ты же видишь. И в то же время не замечаешь беды близкого. Мол, других надо жалеть, чужих…
- Егор Матвеев, историк, специализация - древние века. Отдыхающий.
- Винченцо Валенти, оператор центра обслуживания. Шестой год работает на Ненаглядной.
- Камил Клейн, поэт. Отдыхающий.
- Жером Йенсен, врач. Отдыхающий.
Академик Янин подтолкнул Илью:
- Что значит смешанные браки и ассимиляция народов! У меня есть ассистент - Жан Хорхе Иванов-Патанджали… Представляешь?.. Что касается так называемых "диверсантов", то боюсь, что каждый из нас мог оказаться на их месте. Здесь налицо какое-то влияние на психику людей.
Шевченко, услышав слова академика, повернулся к ним:
- Это мы сейчас и проверим. Попросите разбудить одного из них. Скажем, Клейна.
Через несколько минут Клейн открыл глаза. С недоумением, а потом с тревогой он обвёл взглядом собравшихся в зале, попытался подняться, однако невидимые путы не дали ему даже пошевельнуться.
- Что всё это значит? - спросил он на интерлинге. Обращался он к Шевченко, заметив на его комбинезоне знак Совета миров.
- Извините, но мы ограничили свободу ваших действий, - сухо сказал Шевченко и сел в кресло, чтобы не возвышаться над собеседником. - Это вынужденная мера. Я думаю, что недоразумение сейчас выяснится. Для этого вам нужно ответить на несколько вопросов.
- Я готов, - так же сухо ответил Клейн. Его лицо, уже чуть обрюзгшее и тронутое морщинами, не скрывало обиды. - Я готов на всё, лишь бы понять, что происходит.
- Где вы находились ночью, а также вечером? - спросил Шевченко.
- Спал, разумеется… - Вопрос явно удивил поэта. - Попробовал после ужина поработать, однако ничего не вышло. Наверное, расшалились нервы. Эпидемия, карантин… Потом эта ужасная волна… У меня даже голова разболелась. Поэтому я лёг рано - где-то около одиннадцати.
- Простите, Камил, но ваше сознание сейчас контролируется, - гораздо мягче и уже как бы извиняясь, сказал Шевченко. - Мы не можем в данной ситуации верить на слово.
Клейн на миг прикрыл глаза.
- Получается, что я преступник? - прошептал он. - Даже не просто преступник - опасный. Ведь я не ошибаюсь, зондирование сознания допускается только в случае прямых враждебных действий против общества?
- Да, прямых и враждебных, - согласился представитель Совета миров. - Что вы можете добавить к своему рассказу?
- Ровным счётом ничего, - потерянно ответил поэт. - Я спал.
- Вам знакома эта вещь? - Шевченко показал Клейну тепловой патрон, так называемую "зажигалку".
- Впервые вижу.
Подошёл Егор, который работал с блоком поливита, контролирующего сознание подозреваемого.
- Он действительно… спал, - сказал Егор, снимая с Камила Клейна силовые путы. - И, как мы знаем, вёл в это время бой на фабрике биосинтеза, забрасывал её вот этими "зажигалками".
У вскочившего на ноги Камила от крайнего изумления даже приоткрылся рот.
- Но я не помню, я ничего не помню, - прошептал он. - Это какое-то безумие. Я никогда не держал в руках оружия… И потом - зачем, почему? - Его голос возвысился: - Чтобы я, Камил Клейн…
- Успокойтесь, дружище, - сказал Егор. - Все обвинения с вас сняты. Ваше сознание не участвовало в ваших действиях. Парадоксально, но факт. Вы - исполнитель чьей-то чужой воли, Камил. Как и эти спящие бедняги. Кто-то просто воспользовался вами, чтобы осуществить свои планы.
В зале замерли. Предчувствие грозной опасности было таким явным, что люди невольно взглянули на дверь конференц-зала. Вдруг она вот сейчас, сию минуту откроется и на пороге встанет или возникнет, задрожит, запульсирует, замерцает Некто или Нечто и объяснит наконец, чем же провинились люди в этом неземном раю.
"Он тоже жаловался на головную боль", - подумал Илья и поискал глазами Славика. В зале его не оказалось.
- Срочно узнай, сколько на планете находится первопроходцев, - попросил он Помощника.