Несчастный богатей, волей капризной судьбы и чьих-то непонятных чар заброшенный в пустыню, был обречен на гибель. Наверное, он созерцал это в предсмертном сновидении.
И только случайность привела на это место Конана-киммерийца - несколько часов спустя.
Глава четвертая
История Югонны
Превратившись из спасенного и облагодетельствованного чужака без роду и племени в состоятельного нанимателя, Югонна несколько изменил свое обхождение с Конаном. Теперь он держался как человек, который получает некие оплаченные им услуги, - молчаливо, с едва уловимым высокомерием.
Конан решил пока терпеть это обхождение. Киммериец хорошо знал: рано или поздно во время их путешествия случится нечто такое, что быстро собьет спесь с молодого красавчика. Нужно только подождать.
Едва рассвело, они выступили в путь. Югонна отчаянно спешил, это было очевидно. Рассказ о незнакомке верхом на диковинном звере совершенно лишил его сна и покоя. Как только они покинули оазис, Югонна обратился к Конану:
- Умоляю тебя, веди меня самым коротким путем! Мы обязаны отыскать ее как можно быстрее, иначе… иначе может случиться беда, и тогда уже ничего нельзя будет поправить.
Киммериец пожал своими широченными плечами.
- От того, что ты беспокоишься и суетишься в душе, дорога не станет короче, а твоя лошадь не побежит быстрее. Загонять коней - верный путь к погибели. Так что смотри на меня и подражай мне во всем.
Югонна чуть растянул губы в улыбке.
- Стало быть, ты - образец для подражания?
- Именно, - кивнул варвар. - Учти, у меня цeлыx два весомых довода в пользу этого утверждения.
- Интересно.
- Тебе интересно? - Киммериец изобразил удивление. - В таком случае, слушай и запоминай. Во-первых, другого образца для подражания у тебя сейчас нет. А во-вторых, я до сих пор жив.
- Я тоже, - тихонько заметил Югонна.
- Благодаря мне, - напомнил киммериец.
Югонна засмеялся.
- Я надеялся, что ты забудешь об этом. Не будем больше тратить времени на разговоры - в путь! Я должен найти ту женщину как можно скорее, и ты мне в этом поможешь.
Конан только покачал головой.
Чем-то Югонна нравился ему. Возможно, тем, что не сдавался при виде непреодолимых, на первый взгляд, трудностей. Ничто не могло сбить аристократа с избранного им пути. Даже гибель шелковых бабочек он воспринял стоически, а это уже говорит о многом.
Они ехали по пустыне, Конан впереди, Югонна - сразу за ним, след в след. Солнце старалось убить их, терпеливо, час за часом, ни на миг не оставляя своих попыток. Они обмотали головы тряпками, закрыли лица, чтобы уберечься от ожогов. Югонна, которому солнце обожгло щеки и лоб, к тому же смазался маслом, купленным в оазисе специально для этой цели, и теперь, смешанное с потом, это масло пропитывало его повязку и нестерпимо воняло. Однако Югонна стоически переносил это испытание.
То и дело он опускал веки, не в силах выносить яркий свет, но снова и снова поднимал их и всматривался в окружающие его пески: не видно ли женщины.
Но видел он только спину Конана.
Киммериец тоже высматривал впереди незнакомку. Вся эта история не на шутку занимала его теперь. В голове тянулись привычные мысли: если у Югонны имеются при себе девять монет, то у его подруги, возможно, найдется еще… И если они оба жаждут встречи, то, вполне вероятно, их щедрость не будет знать границ. Во всяком случае, Конан позаботится о том, чтобы границы эти расширить как можно больше.
Несколько раз киммериец бросал через плечо взгляд на своего спутника - чтобы проверить, не случилось ли с ним беды. Как бы стойко ни держался Югонна, все же он совершенно не был приспособлен для подобных испытаний. Вдруг солнце все-таки довершило свою смертоносную работу? Вдруг Югонна забыл хлебнуть воды из фляги и потерял сознание? За ним нужно следить.
Конан не принадлежал к числу таких проводников, что только и ждут смерти работодателя, дабы прикарманить денежки, не выполнив поручения, и смыться. Нет уж. Он взялся доставить человека в нужное ему место - и он проследит за тем, чтобы клиент добрался куда ему нужно в целости и сохранности.
Киммерийцу не хотелось признаваться себе в том, что Югонна начал вызывать у него подобие симпатии. И это - несмотря па тот легкий налет высокомерия, который появился у Югонны нынче утром.
В очередной раз посмотрев на Югонну, Конан вдруг заметил, что тот как будто начинает растворяться в воздухе. Киммериец придержал коня и оказался вровень со своим спутником. Тот как будто не слишком озаботился происходящим и продолжал тащиться вперед, поглядывая сквозь щелки между покрасневшими, распухшими веками.
- Кром! - пробормотал Конан. - Нет, мне не чудится!
Югонна действительно стал почти прозрачным. Контуры его фигуры размылись, сделались нечеткими и начали сливаться с мутным воздухом. Затем, как будто от толчка, все вернулось, и перед Конаном вновь был прежний Югонна, закутанный в белое покрывало всадник на выносливой и смирной лошадке.
- Кром! Проклятье! Что здесь происходит? - взревел киммериец, хватаясь за оружие и поднося острие меча к горлу своего спутника. - Кто ты такой?
Югонна молча смотрел на него. Оба остановили коней и замерли посреди пустыни. Куда пи кинь взгляд - кругом ни души, и даже орел не кружится над головой, только солнце застыло в точке зенита.
- Ты кто? - повторил киммериец. Голос его зазвучал угрожающе. - Ты только что начал исчезать. Ты колдун?
Югонна не ответил, продолжая взирать па киммерийца мутным взором.
- Отвечай! - заорал Конан.
- Ты хочешь убить меня? - спросил Югонна. Его голос прозвучал до странного спокойно и ровно. Казалось, то говорит человек, сидящий у себя в гостиной, в удобных креслах. Югонна держался так, словно его собеседник вовсе не был разъяренным варваром с мечом в руке, готовым убить его в любое мгновение.
- Клянусь Кромом, я сделаю это! - ответил Конан мрачно. - Ты колдун?
- Нет - в обычном понимании этого слова, - ответил Югонна. - Убери оружие. Я не могу разговаривать таким образом. Ты ведь видишь, я безоружен и полностью в твоих руках.
- Если ты колдун, то вовсе не безоружен, - возразил киммериец, не отводя меча. - Я знаю вашу братию и все ваши уловки. "Я бедный старичок, у меня нет даже ножа, чтобы защитить свою жалкую жизнь", - передразнил киммериец кого-то несуществующего и продолжил своим обычным голосом: - А потом - раз! - заклятие, и сильный, мужественный воин лежит с раздробленной головой, и никто даже не понял, что произошло. Нет, я тебе не верю.
- Тебе придется мне поверить, - сказал Югонна. - Впрочем, если ты оставишь меня в живых, у тебя будет время убедиться в том, что я говорю правду. Я не колдун.
- Я собственными глазами видел, как ты начал становиться прозрачным, а потом опять обрел плоть в этом мире, - сказал Конан, убирая меч. - Учти, я очень быстро могу вытащить меч из ножен. И мне уже доводилось убивать холодной сталью колдунов, даже самых могущественных. Так что не советую лгать мне…
- Я ведь уже сказал, что говорю тебе только правду! - в голосе Югонны послышалась досада. - Все дело в том, что я сейчас существую… в двух мирах… должно быть, это именно так, потому что никакого другого объяснения случившемуся я не нахожу… И чары эти - не мои.
Он произнес слово "чары" с очевидным отвращением. Это было отвращение ученого, вынужденного называть некое явление совершенно неправильным словом, приноравливаясь к низкому умственному уровню слушателя.
- Остановимся на отдых, - предложил Конан. - Ничего не случится, если мы задержимся ненадолго. В пустыне все происходит медленно, даже если ты за кем-то гонишься. Уж поверь мне.