- Надо будет на досуге подпоить тебя чем-нибудь покрепче родниковой воды и посмотреть, что останется от твоей философии в пьяном виде.
- О, у нас есть учение о том, что пьяный человек раскрывает доселе сокрытые в нем возможности… - обрадованно зачастил Мэн-Ся.
Конан безнадежно махнул рукой.
- Ты невыносим, кхитаец.
Он откинулся к стене, ковыряя в зубах и озираясь по сторонам, и вдруг сердито нахмурился. Откуда взялся здесь этот человек? Киммериец мог поклясться, что когда он садился за свою вечернюю трапезу, незнакомца здесь не было.
Но теперь он сидел в дальнем углу и аккуратно, как кошечка, кушал какое-то жидкое варево, зачерпывая из глубокой глиняной миски.
- Кто это? - осведомился Конан у кхитайца.
Тот повернулся и несколько мгновений рассматривал чужака. Потом пожевал губами в явной растерянности.
- Кажется, он присоединился к каравану во время последнего перехода… Я его не заметил.
- В том-то и дело! - с досадой воскликнул Конан. - Я тоже.
- Вы, учитель? - поразился кхитаец, но тут же нашел ему оправдание: - Но этого и быть не могло, ведь вы находились далеко от нас, вы погребали доблестно павшего!
- Хочешь сказать, что он просто вышел из пустыни и пошел рядом с караваном, и шагал так, пока вы не добрались до места ночлега?
- Приблизительно так… Хотя повторяю, собственными глазами я этого не видел.
- Странно, не так ли?
- Странно.
Они помолчали, а потом, не сговариваясь, забрали - Конан свой кувшин с молоком, а кхитаец мисочку с недоеденным рисом - и пересели к незнакомцу; Конан справа, а Мэн-Ся слева.
- Мы не помешаем тебе? - спросил Конан с едва различимой угрозой в голосе.
Незнакомец глянул сперва на огромного киммерийца, затем на маленького кхитайца, приветливо улыбнулся куда-то в сторону и ответил:
- Пожалуй, нет. Вы уже пробовали здешнюю похлебку? Советую угоститься. Чрезвычайно питательно и полезно для пищеварения. Облегчает отбрасывание отходов жизнедеятельности…
- Ты врач? - перебил Конан, морщась.
- О нет, хотя иногда мне приходится врачевать страждущих, ибо в нашем несовершенном мире страдание и жизнь часто идут рука об руку, - был ответ.
Услышав о "несовершенном мире", кхитаец оживился.
- Вероятно, ты философ?
- Ни то и ни другое, - отозвался незнакомец. - Меня зовут Арвистли.
И замолчал, очевидно, полагая, что назвав свое имя, объяснил решительно все.
- О, - вежливо произнес Мэн-Ся, - в таком случае мое имя Мэн-Ся. Ученик философов, к вашим услугам.
- Конан, - буркнул киммериец.
- Очевидно, вы путешествуете вместе с моим другом Кэрхуном? - поинтересовался Арвистли. - Это чрезвычайно кстати! Я давно мечтал свести знакомство с кем-нибудь из друзей моего друга Кэрхуна. Видите ли, нет лучшего способа узнать человека, как только познакомиться с его друзьями.
- Что ж, в таком случае, могу сделать вывод о том, что Кэрхун - скользкая личность, - сказал Конан. - Ну, если судить по тому, что ты считаешься его другом.
Арвистли задумался. На его лице появилась странная улыбка - как будто он пытается разгадать какую-то грудную загадку и заранее знает, что ответ окажется забавным.
- Таким образом ты хочешь дать мне понять, что я - скользкая личность? - догадался наконец он.
- Приблизительно так, - заявил Конан.
Арвистли не то чтобы совершенно не нравился ему - скорее, он настораживал. Во-первых, представлялось невозможным определить его возраст. То он выглядел совсем молодым, не старше тридцати, то вдруг тени падали на его лицо так, что становились видны многочисленные мелкие морщинки, и тогда делалось очевидным, что Арвистли уже достиг пятидесятилетнего рубежа. Его волосы были пегими, и опять же оставалось неясным: натуральный ли это цвет или же седина. Худой, гибкий, с вкрадчивыми движениями, он явно не нравился Конану и ставил в тупик кхитайца.
В такой ситуации "друг Кэрхуна" служило не лучшей рекомендацией.
- Я немного практикую магию, - сообщил Арвистли, очевидно, ожидая от собеседников восторженной реакции. Но результат получился совершенно обратным.
Конан стал мрачнее грозовой тучи, а Мэн-Ся озабоченно сдвинул брови.
- Чародей? - переспросил варвар. - Немного лекарь, немного чародей, слегка философ… и друг Кэрхуна.
Арвистли торжественно кивнул.
Конан надвинулся на него и навис, точно скала над макушкой своего нового знакомца:
- Ну так запомни, Арвистли: теперь если случится какая-нибудь отвратительная вещь, я буду знать, чьих грязных ручонок это дело.
С этим он встал и зашагал к лестнице, чтобы подняться наверх и улечься наконец спать. Арвистли озадаченно смотрел ему вслед, затем перевел глаза на Мэн-Ся.
- Ты уже пробовал здешнюю похлебку? - спросил "немножко маг". - Она восхитительна, советую заказать.
- Ты уже советовал, - напомнил Мэн-Ся.
- Правда? - искренне удивился Арвистли. - А я, пожалуй, попрошу добавки. Закажу и тебе, если желаешь.
- Хорошо. - Мэн-Ся произнес эти слова так, словно принимал вызов.
Волоча ноги и зевая во весь рот, прислужник притащил еще похлебки и сообщил:
- Я ухожу спать, так что этот заказ был последним. И даже если хозяин снимет с меня голову за то, что я упустил какую-то прибыль, - я все равно не проснусь. Пара грошей ничего не значит, ясно? Можете не стучать ножами по столу и не топать ногами - я все равно не приду.
- Яснее некуда, - заверил его Мэн-Ся.
Похлебка из овощей, бобов и кусочков баранины, действительно оказалась вкусной. Во всяком случае, на взгляд такого неприхотливого человека, каким был кхитаец, - и такого причудливого, каким являлся Арвистли.
- Люблю экзотическое, - сказал Арвистли. - Я благодарен Кэрхуну за приглашение. В путешествии всегда можно узнать что-нибудь новое.
- Такова и моя цель, - обрадовался Мэн Ся. - Познать все тяготы и красоты прямого пути.
- Что означает "прямой путь"? - поинтересовался Арвистли.
Обычно так называют путешествие без денег, - объяснил кхитаец. - Вооруженный лишь знанием, жаждой познания и философией, человек пускается в странствие. Он бросается в людское море, он пересекает пустыни и леса - и возвращается назад умудренным. В таких случаях еще принято вести дневник, как это делал… - Он задумался и назвал несколько имен, а затем добавил: - Этому же учил и туранский мудрец Шах-Назар.
- О да, - с важным видом кивнул Арвистли. - Я изучал труды Шах-Назара, разумеется. Туранские мудрецы наиболее важны для нас, туранцев.
- Ты не похож на туранца, - сказал Мэн-Ся.
- Разве? Впрочем, мои предки из Иранистана… Хотя все мы происходим от одного корня. Странно, Мэн-Ся, что ты различаешь такие тонкости.
- Почему?
- Я полагал, что мы в твоих глазах все на одни лицо.
- Почему? - снова спросил Мэн-Ся.
- Коль скоро для нас все кхитайцы на одно лицо и мы должны быть для кхитайцев таковыми же. Так учит Шах-Назар, разве ты забыл?
- Произнес Мэн-Ся с ноткой почтения в голосе, - Должно быть, ты великий жулик, если говоришь так.
- Позволь теперь мне задать тебе тот же вопрос: почему?
- Потому что никакого Шах-Назара, тиранского мудреца, не существует и никогда не существовало, а ты не только признал его наличие, но и начал развивать какие-то теории, согласно его учению. На такое способен только человек, умеющий верить в собственную ложь.
Арвистли и бровью не повел.
- Этим я зарабатываю на жизнь. Можешь не удивляться - у меня еще много разных умений.
- И ты действительно маг?
- Скорее, мастер иллюзий.
- И какие иллюзии ты создаешь?
Вместо ответа Арвистли щелкнул пальцами, и в зал вдруг вошел прислужник. Яростно зевая с угрозой вывихнуть челюсти, он спросил:
- Ну, что вам еще?
- Жареного фазана, пожалуйста, - велел Арвистли. - В перьях, с драгоценными украшениями на голове… И, пожалуй, обложенного фаршированными куропатками.
- Чтоб вам' провалиться, - проворчал слуга. - Поспать человеку не даете…
Он удалился и, к удивлению Мэн-Ся, вскорости вернулся. Побагровев от натуги, он тащил огромное блюдо, на котором действительно красовался фазан в перьях, со сверкающими руби нами на голове и на шее. Возле фазана притулились десяток куропаток.
Плюхнув блюдо на стол, слуга выругался и произнес:
- Все! Ухожу спать. И хватит издеваться над человеком.
Он повернулся и, шаркая, потащился прочь. Мэн-Ся изумленно проводил его взглядом. А когда он повернулся обратно к столу, никакого фазана там не было. Там вообще ничего не было.
Арвистли смотрел на своего собеседника и весело посмеивался.
- Понравилось?
- Мне бы куда больше понравилось, если бы не был настоящий фазан, - признался Мэн-Ся. - Правда, я не ем мяса, но мой друг Конан был бы рад отведать…
- Конан? Этот неотесанный верзила? Он действительно твой друг?
- Я смею надеяться на то, что это так.
Арвистли поморщился.
- Ужасный человек. Совершенно явно ненавидит магию и вообще мастерство иллюзий и чуть что хватается за оружие. Сперва снесет голову, а потом спросит у бедняги - что тот имел в виду, когда назвал его "болваном". Ужасный человек, просто чудовищный!
- О нет, не говори так! - возразил Мэн-Ся. - Конан обладает определенной мудростью. Он учил нас в Кхитае своей философии…
Арвистли махнул рукой с видом полной безнадежности.