Другие заметные различия в технологии связаны с воздушным транспортом. Нет здесь уютных, чистых, безопасных и бесшумных дирижаблей моего мира. Нет их! Нет! Здешние большие воздушные корабли похожи на виденные нами aeroplanos в том мексиканском мире, где мы с Маргретой трудились в поте лица, чтобы заплатить долги, пока великое землетрясение не разрушило Масатлан. Только тут они куда больше, быстроходнее, громче шумят и летают гораздо выше, чем те, что мы видели раньше; так что можно сказать, что здешние aeroplanos относятся к совершенно иному классу, поскольку называют их "реактивными самолетами". Можете ли вы представить себе гигантский автомобиль, летящий со сверхзвуковой скоростью? Можете ли вообразить экипаж, который летит в восьми милях над землей? Удастся ли вам представить рев мотора столь громкий, что от него начинают ныть зубы?
Они называют это прогрессом. А я тоскую по комфорту и изяществу "Графа фон Цеппелина". Потому что скрыться от здешних левиафанов просто невозможно. Несколько раз в день одна из таких реактивных штуковин с визгом проносится над миссией, летя очень низко, поскольку направляется на посадку к летному полю севернее города. Этот вой беспокоит меня, а Маргрета нервничает.
И все-таки многие достижения в технологии действительно можно рассматривать как прогресс - более совершенная канализация, лучшее освещение в домах и на улицах, лучшие дороги, лучшие дома, различные механизмы, делающие труд более приятным и более производительным. Я не отношусь к тем дурням, что орут: "Назад к природе!" - и с омерзением смотрят на технику; возможно, я просто немного больше знаю о технике, чем другие, а потому с почтением отношусь к ней. Большинство из тех, кто презирает технологию, давно померли бы с голоду, если бы современная инженерная инфраструктура перестала существовать.
Мы прожили в Ногалесе почти три недели, прежде чем я наконец смог воплотить в жизнь план, о чем мечтал более пяти месяцев… и активно готовился исполнить задуманное с тех пор, как мы приехали в Ногалес (впрочем, выполнение плана пришлось отложить до тех пор, пока у нас не появятся необходимые средства). Для осуществления плана я выбрал понедельник, мой выходной день. Я попросил Маргрету надеть новое платье, потому что собирался повести свою ненаглядную на прогулку, и сам надел свой единственный костюм, новые ботинки и чистую рубашку… Побрился, принял ванну и тщательно вычистил и подстриг ногти.
День выдался чудесный: солнечный и не слишком жаркий. Мы чувствовали себя прекрасно, ибо, во-первых, миссис Оуэнс написала брату Маккау письмо, в котором извещала, что хотела бы, если возможно, остаться у дочки еще на недельку. А во-вторых, мы уже накопили на билет до Уичито в Канзасе. Денег было в обрез, но сегодняшнее письмо миссис Оуэнс означало, что мы сможем отложить еще четыреста долларов на еду и, возможно, доберемся до Канзаса не совсем разоренными.
Я привел Маргрету в кафе, которое высмотрел еще в тот день, когда искал место мойщика посуды. Это было маленькое уютное заведение, расположенное довольно далеко от злачных мест - типичное старомодное кафе-мороженое.
Мы остановились перед входом.
- Самая лучшая женушка в мире, посмотри-ка на это заведение. Ты помнишь разговор, который мы вели, бороздя простор Тихого океана на подстилке для солнечных ванн и здорово сомневаясь в том, удастся ли нам остаться в живых? Во всяком случае, я сомневался.
- Любимый, как же я могу позабыть про это?
- Я тогда спросил тебя, что бы ты хотела, если б у тебя была возможность получить все, что душе угодно. Помнишь, что ты мне ответила?
- Еще бы! Горячий фадж-санде!
- Верно. Сегодня твой не-день рождения, дорогая, но ты получишь горячий фадж-санде.
- О Алек!
- Не хлюпай! Терпеть не могу зареванных женщин. А хочешь, закажи шоколадный жмых или санде из древесных опилок - словом, все, что угодно. Прежде чем привести тебя сюда, я специально узнавал - здесь всегда бывает горячий фадж-санде.
- Но мы же не можем себе этого позволить! Нам нужны деньги на дорогу!
- Мы можем себе это позволить! Горячий фадж-санде стоит пять долларов. А на двоих - десять. И я собираюсь стать транжирой и дать официантке на чай целый доллар. Не хлебом единым жив человек, в том числе и женщина. Женщина, следуй за мной.
К столику нас проводила хорошенькая девушка (но не такая хорошенькая, как моя женушка). Я посадил Маргрету спиной к улице и уселся напротив.
- Меня зовут Тамми, - сказала официантка, протягивая меню. - Что желаете, друзья, в такой прекрасный день?
- Нам не надо меню, - ответил я, - пожалуйста, две порции горячего фадж-санде.
Тамми задумалась.
- Олл райт, если вы подождете несколько минут. Нам нужно приготовить горячий сироп.
- Несколько минут - пожалуйста. Мы ждали гораздо дольше.
Она улыбнулась и отошла. Я поглядел на Маргу:
- Мы ждали гораздо дольше. Не правда ли?
- Алек, ты сентиментален. И вероятно, отчасти за это я тебя и люблю.
- Я сентиментальный дурень, а сейчас еще и раб идеи горячего фадж-санде. А привести тебя сюда я мечтал еще и по другой причине. Марга, тебе не хотелось бы стать хозяйкой такого местечка? Вернее, чтоб мы стали хозяевами вместе? Ты была бы боссом, а я посудомойкой, швейцаром, человеком на все руки, рассыльным и всем, что потребуется.
Она задумалась.
- Ты серьезно?
- Абсолютно. Конечно, начать такой бизнес сегодня же мы не сможем: сначала надо поднакопить деньжонок. Но не так уж много, если все пойдет, как я планирую. Маленькое-маленькое помещение, но светлое и веселое - я его сам покрашу. Сатуратор для газировки плюс небольшой выбор закусок. Горячие сосиски, гамбургеры. Датские открытые сандвичи. И больше ничего. Ну может, суп. Ведь консервированные супы не проблема. И особого оборудования не потребуется.
Маргрета возмутилась:
- Никаких консервированных супов! Я могу готовить настоящие супы дешевле и лучше тех, что в жестянках.
- Полагаюсь на ваше профессиональное чутье, мэм. В Канзасе наберется не меньше полудюжины маленьких университетских городков, любой из них будет счастлив заполучить такое заведение. Возможно, мы найдем действующее кафе, где хозяева - пожилые супруги, поработаем на них с годик, а потом выкупим его. Изменим название на "Горячий фадж-санде" или "Сандвичи Марги".
- "Горячий фадж-санде". Алек, ты думаешь, мы это осилим?
Я наклонился к ней и взял за руку.
- Уверен, моя дорогая. И даже не придется чересчур напрягаться. - Я повернул голову. - Этот уличный сигнал прямо слепит меня.
- Я знаю. Каждый раз, как он переключает свет, я вижу его отражение в твоих глазах. Хочешь поменяться местами? Мне он не будет мешать.
- Мне тоже. Но у него какой-то гипнотический эффект. - Я посмотрел на стол, потом снова на светофор. - Слушай, он погас.
Маргрета нагнула голову.
- Я его не вижу. Где же он?
- Хм… эта дрянь куда-то исчезла. Похоже на то..
Рядом с собой я услышал мужской голос:
- Что вам угодно, милая парочка? Пиво или вино? Крепкими алкогольными напитками мы тут не торгуем.
Я оглянулся и увидел официанта.
- А где Тамми?
- Какая Тамми?
Я набрал побольше воздуха, пытаясь унять сердцебиение, а потом сказал:
- Прощения просим, браток. Не надо было нам заходить. Оказывается, бумажник-то остался дома. - Я встал. - Пойдем, дорогая.
Маргрета молча последовала за мной, широко распахнув глаза. Когда мы вышли, я огляделся, отыскивая видимые изменения. Думаю, что для пивной это заведение было вполне приличным. Но оно не имело ничего общего с нашим кафе-мороженым.
И с нашим миром тоже.
15
Не хвались завтрашним днем; потому что не знаешь, что родит тот день.
Книга Притчей 27, 1
Выйдя на улицу, я машинально двинулся в сторону миссии Армии спасения, Маргрета, тихая как мышка, крепко держалась за мою руку. Наверняка мне полагалось испугаться, но вместо страха во мне клубился гнев. Наконец я пробормотал:
- Будь они прокляты! Будь они прокляты!
- Кого ты проклинаешь, Алек?
- Не знаю. И это самое скверное. Того, кто творит с нами такое. Может быть, твоего дружка Локи.
- Он мне не друг. Во всяком случае не больше, чем тебе Сатана. Я его боюсь и ужасаюсь тому, что Локи делает с нашим миром.
- А я не боюсь. Я зол. Кто бы он ни был, Локи, или Сатана, или кто-то еще, но последняя проделка - уже чересчур. Смысла в ней не вижу. Как будто нельзя было подождать каких-нибудь тридцать минут. Горячий фадж-санде, можно сказать, был у нас на столе, а они его слямзили прямо оттуда! Марга, это неправильно, это несправедливо! Это какая-то отвратительная ребячья жестокость. Причем бессмысленная. Как отрывать крылья у мух. Мне они просто омерзительны. Кто бы они ни были.
Не желая продолжать бессмысленный разговор о том, что было вне нашей власти, Маргрета спросила:
- Дорогой, а куда мы идем?
- А? - Я остановился как вкопанный. - В миссию, конечно.
- А ты не заблудился?
- Нет, конечно… - Я огляделся. - Впрочем, не знаю. - Я шел автоматически, все мое внимание поглощал праведный гнев. Теперь я увидел, что этот район мне совершенно незнаком. - Боюсь, я действительно заблудился.
- А я так уверена.