Зга - таинственный и мистический город, который пугает чужаков, но может щедро одарить тех, для кого он стал родным домом. Многие из тех, кто в нем вырос, наделены особыми сверхчеловеческими качествами, им становится доступным то, что не доступно обыкновенному человеку. Ведь Зга - это не просто город, это феномен, явление, недосягаемое для понимания и объяснения. Главные герои философского фантастического романа "Город Зга", вынужденно покинувшие Згу еще в подростковом возрасте, решают выяснить судьбу своего города, который к тому времени признан правительством смертельно опасным объектом. Роман Владимира Зенкина - книга не о выдуманных фантастических мирах, он о человеческих чувствах и отношениях - настоящих, земных, сегодняшних.
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 5
Глава третья 8
Глава четвёртая 12
Глава пятая 16
Глава шестая 21
Глава седьмая 26
Глава восьмая 29
Глава девятая 36
Глава десятая 38
Глава одинадцатая 42
Глава двенадцатая 45
Эпилог 48
Владимир Зенкин
Город Зга
Валентине
Позавчера… завтра
Говорю вам тайну: не все мы умрём, но все изменимся.
Новый Завет. Первое послание к корифянам
Глава первая
- Пойди к ним на рассвете и скажи тайное утешение.
Иван Ефремов
И лишь следующей ночью явились всему мера и смысл. Ночью возник во мне Мик Григорьич.
- Мик Григорьич, дорогой! - радостно возопил я, - Как я счастлив вас видеть! Вы за двадцать лет ни разу не снились мне.
- Я тебе и сейчас не снюсь, глупый мальчишка.
- Что?! Значит опять? Значит, вы снова… здесь, в нашем реале? В прежнем облике?
- Ты всё ещё видишь меня прежним?
- Хотел бы… видеть вас прежним, Мик Григорьич, - смутился я, - Очень хотел…
- Ну вот. Что и требовалось доказать.
- Наверное, я что-то забыл, да?
- Конечно, забыл. За двадцать-то лет. Ну а кто я вообще, ты, надеюсь, помнишь? - усмехнулся Разметчик.
- Обижаете, Мик Григорьич.
- То-то. Разметчик - не поводырь. Ты сам скоро не сможешь быть прежним. Быстрей понимай.
Следующей ночью… А до того были утро и день. Поздним утром вдруг нагрянул участковый инспектор милиции и забрал мой паспорт.
- Для чего? - подозрительно спросил я, разглядывая инспектора. Белобрысый веснушчатый лейтенантик с неожиданно аполлоновым профилем и романтичной ямкой на подбородке. Ямка была совершенна. "Наверное, девушки влюбляются сперва в эту ямку, а потом уже в остального лейтенанта", - подумалось мне.
- Перерегистрация, - туманно ответил инспектор, оглядывая мою холостяцкую берлогу, - Через неделю вернём.
- Какая ещё перерегистрация? - упирался я, - Не слыхал ничего. И почему вы, а не паспортистка?
- Потому что так надо, - дружелюбно вздохнул лейтенант, - Вы не беспокойтесь, ни в чем к вам ни малейших претензий. Пустые формальности… можно сказать.
- Покажите ваше удостоверение.
- Ради Бога.
Я не унялся, разыскал телефон, позвонил в райотдел милиции подполковнику Мышкису, спросил, действительно ли данный лейтенант уполномочен забрать мой паспорт.
- Да, - задушевным бархатом ответил подполковник, - Будьте благоспокойны. На несколько дней. Ничего страшного. Но искренне просим вас ("Силы небесные - сколь галантно милиция наша вдруг заворковала!"), постарайтесь, пожалуйста, на это время надолго не отлучаться из дома. А уж, тем более, из города. Из города вообще не надо. Нет, что вы, никоих к вам подозрений! Нет, что вы, никаких подписок о невыезде! Всё в отменном благопорядке. Но всё-таки… постарайтесь.
Недоуменно пожимая плечами - что это ещё за тайны мадридско-милицейского двора - я отдал паспорт. Зря.
…- Почему так, Мик Григорьич? Так несправедливо. Вы же знали. Вы могли тогда… воспрепятствовать. Не позволить всем обмануться.
- Ты рассуждаешь, как лентяй-обыватель. А ещё лучший мой ученик.
- Какой, к черту, лучший! Раз я уехал… Я тоже думал, что можно стать счастливым без Зги.
- Многие стали счастливыми.
- Ну ещё бы! Такие условия. Никогда никого не переселяли на таких условиях. Лучшие города, включая столицу. Прекрасные квартиры, особняки. Выгоднейшее трудоустройство. Да ещё льготы какие-то высосали из пальца. Подозрительная щедрость. Это в нашем-то Отечестве.
- Зга - не город. Зга - явление. Не для всех.
- Да. Но увезли-то всех.
- Чтоб отстранились. И слава Богу, если отстранились. Пусть живут спокойно. Пока.
- А кто не смог? Кто остался сподобным?
С Юраном мы встречаемся в четыре на Ласокском вокзале. Юран уже ждал меня на ступенях под колоннадой.
- Ты какой-то расстроенный, - заметил он.
- Все в порядке, - бодро плеснул я ладонью, - Где мы сегодня, на третьей?
- Давай на третьей.
Мы пересекаем огромный, кишащий озабоченным людом, вестибюль, спускаемся в подземный переход, ведущий к платформам. Трижды в неделю мы с Юраном играем на перроне перед поездами. Юран - солирующая скрипка, я - кларнет-аккомпанемент. Аранжировки Юрана. Инструменты тоже его. Он - профессионал, когда-то играл в филармонии в камерном оркестре. Ушел оттуда по причине каких-то внутренних интеллектуальных дрязг. Он избегал говорить об этом. Возможно - по причине своего въедливого характера. Ещё возможней - из-за элементарного пьянства. Впрочем, и сам оркестр вскоре после того благополучно скончался без зрителей и без зарплаты. Я - дилетант-любитель, выступал только в студенческой самодеятельности. Но Юран мной в общем доволен. За год он меня многому обучил, разыграл и приладил к своей игре весьма недурно, заставил понимать себя с полувзгляда и полузвука.
Даём концерты на вокзале. Нормально. Встаём на перроне в сторонке, подальше от репродуктора и от людских стремнин. Поезда приходят - уходят. Перрон захлёстывается народом - опустевает. Играем. Спокойно, негромко, себе в охотку. Какая корысть? Никакой корысти. Леди Музыка лишь. А что на газетке на асфальте футляра кларнетного вишнево-бархатный распах-намёчек, так то почти что и случайность. Внимания можешь не обращать. А обратишь, кинешь монетишку - не обидимся, будь здрав и счастлив, отъезжающий-встречающий человече. Леди Музика с тобою, верна-благородна. И потребна тебе много более, чем полагаешь.
Первое время донимали вокзальные упыри-мздоимцы, один деловее другого. Расчислили истинного деловаря-уполномоченца, обтолковали четкий отстёг, делимся с ним. Самозваная шушера враз испарилась. С ментовской патрульнёй тоже делимся, но тут четкости нет, кто понаглей - тому больше. Себе остаётся когда как, в пределах червонца на брата. Бывало - по два. Случалось - по нулям. Не Бог весть, какая работа. Но - работа. Не чересчур жирен доход. Но - доход.
Однако сегодня концерта у нас не вышло. Едва успели расположиться, расчехлить, опробовать инструменты, настроиться на игру, как к нам подошли трое. Знакомый двухсержантный милицейский патруль, многажды прибыльно для себя встречавшийся с нами на вокзальных перронах. Третий - неведомый полубоксовый затылок в чёрном костюме. C плечами, проламывающими пиджак. Затылок вежливо, но недвусмысленно предложил нам убираться.
- Прошу прощенья, - завозражал я, обращаясь не к Затылку, а к патрулю, - Кому мы мешаем? Мы же приличные люди. Договоримся…
Патруль безмолвствовал. Затылок, не снизойдя до объяснений, повторил свою фразу.
- Но на каком основании? Что, у нас в стране введено чрезвычайное положение? - лез я на скандал.
Благоразумный Юран дернул меня за рукав.
- Не исключено, что кое для кого и чрезвычайное, - невозмутимо ответил Затылок, - Впрочем, вы можете остаться, - повернулся он к Юрану, - Вам не возбраняется.
- А мне? - опешил я, - Мне?.. По какому праву?
- К вам тоже никаких претензий, - Затылок с интересом разглядывал кларнет в моих руках, - Но вам временно… Вре-мен-но не следует находиться на вокзалах, в аэропортах, автостанциях и прочих местах, связанных с прибытием-отбытием транспорта.
- Я никуда не отбываю и не прибываю, - огрызнулся я.
- Тем не менее, - терпеливо, тем же ровным вязким голосом сказал Затылок, отчего-то избегая взглядывать мне в глаза, - Кто знает… А вдруг вы нырнёте в отъезжающий восточный поезд и…
- Что и? - искренне недоумился я, - Почему в восточный?
- Ничего. Нельзя. Есть причины.
- Что? С какой стати? Какие причины? Я требую объяснений. Я пока ещё свободный человек.
- Пока ещё - да, - с задумчивой угрозой сказал Затылок. Это меня окончательно взорвало. Я забыл про всякую осторожность.
- Слушайте, вы! Кто вы там, не знаю и знать не хочу. Когда вы предъявите ордер на мой арест или основание для моего задержания, тогда я уйду отсюда. А пока я могу оставаться, где пожелаю.
- Затылок тоже озлился, отбросил дипломатичность.