- Дима, - я подозвал его и, протянув докторскую денежку, постарался сделать самую доброжелательную физиономию. - Это тебе. Но это - только начало. Я вернусь к тебе скоро, скажем через неделю - и через год у тебя будет самый большой дом в слободе, и даже Зюзин будет называть тебя лишь Дмитрием Васильевичем. Но чтобы это получилось, надо сделать вот что. Вот эти картофелины есть ни в коем случае нельзя: это только для посадки. Сорт такой, какого ни у кого нет - с одного куста ведро картошки вырастает. Поэтому заверни картошку в мокрую мешковину и пусть лежит у тебя в доме, на полу. На окне семена помидоров лежат - пусть лежат, а когда высохнут - спрячь куда-нибудь. Только никому про это не рассказывай, договорились?
- Ладно, - Димка с опаской глядел на трешку в своей руке. - И картошку сохраню, и сказывать никому не буду. А купить-то что нужно?
- Что хочешь, то и покупай. Деньги-то твои теперь.
Возок резво мчался во люду Волги: упитанная лошадка рыси, в отличие от престарелого Димкиного мерина, не боялась. Пока мы добивались от Ерзовки до Волги, доктор был полностью поглощен управлением - и я углубился в размышления. Впрочем, мысль у меня была, по большому счету, одна, чернышёвская: "что делать?" И даже более широкая, чем у "классика": "Что делать, когда всё вокруг будет еще хуже"? Потому что "что делать" я в общем-то представлял - надо всё исправить. А вот насчет "всё вокруг будет гораздо хуже"…
"Вы, Александр Владимирович, должны меня простить - писал Сергей Игнатьевич в "прощальном письме", - что я не уверовал сразу. В дело ваше - уверовал, а вот в Вас - побоялся. Себя побоялся, не поверил, что достоин был прикоснуться. Крестьянам, что молились на вас, не поверил. Даже когда вы, из дому в Ерзовке не выходя, Лизавету Черкасову с того свету вытащили, не поверил, хотя множество весьма достойных людей тому свидетелями были. Совсем сомнения меня взяли, когда и из Аделаиды ответ пришел, что никто Вас там не ведает.
Но оказалось, что и в пределах Империи вас никогда и никто не видал до той минуты, что спустились Вы с небес в огненной колеснице. Убедиться в чем мне понадобилось три года - и лишь тогда я понял Замысел Божий, что посланы Вы нам не с рыбой, но с удочкой. И счастье, что Мария Иннокентьевна, сомнений в Вашей сущности не имеющая, не дала мне сильно исказить предначертания Ваши…"
Это письмо я столько раз перечитывал, что наизусть помнил. Да, Мышка не любила меня, а "приносила себя в жертву посланцу Божию". Купцы - из наших, отечественных - мне старались не пакостить потому как, оказывается, лик мой освящал своим присутствием четыре с лишним тысячи церквей - тех самых, через которые я бобы голодающим распределял. Рабочие, по нынешним меркам, считай что и не воровали, да торговцы выручку почти до копеечки в кассу складывали… Похоже, что кроме Сергея Игнатьевича в мою "божественную сущность" не верили лишь Камилла да государь наш Император (да и то последний - по незнанию, небось царю-то побоялись о таком казусе доложить). А Саша Антоневич своими намеками, похоже, лишь добивался моего прямого опровержения, что не дьявол я, а вовсе даже… кто? Архангел? Неважно… вот только сейчас со "святостью" у меня никак: разве посланец Господа будет пятачки у доктора стрелять?
Так что придется теперь все исправлять не в стране эльфов, а в жестокой Российской действительности. И на моей стороне теперь только два преимущества: я знаю, что надо делать и знаю, кто мне в этом поможет.
Знать - хорошо, а исправлять - чтобы "исправить" и привлечь "помогальников", нужны деньги. Много денег. Но чтобы снова раскрутиться с теми же гамбургерами и пончиками, потребуется с полгода. А вот если бы у меня нашлось пару тысяч, то все можно сделать гораздо быстрее и, главное, правильнее. Вот только где же они найдутся-то?
И вдруг я вспомнил одно забавное происшествие, случившееся в Царицыне году так во втором - или третьем, не помню уже точно. Какой-то проходимец устроил подобное шоу, рассказывая о якобы "своих путешествиях в дикую Персию" - и вынес из карманов местной "элиты" несколько сотен рубликов. Его, правда, разоблачили - но Персия-то близко, а Австралия очень далеко. К тому же у меня будет отнюдь не "прощальная гастроль"…
- Александр Александрович, ехать нам еще довольно долго. Вы не расскажите мне коротенько так, как люди в Царицыне живут? Я-то, честно говоря, даже как в Россию приехал - и то вспомнить не могу. Не хотелось бы выглядеть дикарем в приличном месте…
Ястребцев моей разговорчивостью воспользовался - благо мы уже выбрались на реку и за лошадью можно было пристально не следить. Поначалу он начал меня расспрашивать о том, как и почему я оказался в голой степи без одежды (и денег, конечно) - ну а я, поскольку "легенда" была вроде как отработана, поведал доброму доктору историю про коварных грабителей, прикинувшихся промышленниками со сломавшейся машиной. В рамках легенды - рассказал о "австралийской жизни". Немного: где жил, чем занимался. Затем разговор как-то незаметно свернул на работу самого доктора, и когда он поделился некоторыми проблемами, вдруг кое-что вспомнил:
- Вот вы говорите: инфекции, гной. А я ведь давно уже придумал очень хорошую мазь - гной вытягивает и микробов убивает. Одна часть простого березового дегтя, одна часть ксероформа и сорок частей касторового масла - ничего австралийского или вообще из-за границы.
- Деготь и ксероформ? - задумчиво протянул Ястребцев. - А ведь, наверное, будет работать. Я непременно попробую, сейчас у нас мужик лежит в больнице, так у него после операции как раз нагноение пошло. Спасибо, очень интересный совет.
- Попробуйте. А потом я вам посоветую мазь эту самому делать и за копеечку малую продавать. Озолотиться вы конечно не озолотитесь, а репутацию свою в городе поднимите изрядно.
- Так это же ваше, как я понял, изобретение, как можно? Или вы предлагаете мне в долю вступить?
- Александр Александрович, вот вы мне помогли безвозмездно совершенно. И я вам помогу, тем более, что вы врач, а я - инженер. Подумайте сами: если другие узнают, что состав придумал инженер, а не врач - кто им пользоваться будет? А так - и вам небесполезно будет, и людям польза - только я еще раз попрошу никому не рассказывать, что состав мази вы от меня узнали. Договорились?
Ястребцева я конечно не обожру - все же врач в городе рублём обижен не бывает. Но и лишних денег у Александра Александровича, насколько я помню, поначалу не было - так что вроде как и возмещу его затраты. При том, что к денежным вопросам он всегда относился - или будет относиться - весьма специфически и "возврат долга" в пять копеек воспримет как оскорбление. Насчет трех рублей - не знаю, но речь не об этом: по-хорошему, мне с ним уже сейчас подружиться не мешает.
Больше о медицине мы не говорили: я снова переключился на "австралийскую жизнь". Просто я опять вспомнил "персидское шоу", и теперь пытался незаметно натолкнуть доктора на нужную мне мысль…
В город мы прибыли часам к двум и сразу же поехали к доктору домой, где нас ждал обед. Ну а после обеда, получив от доктора бумагу и перо, я принялся писать письмо… " двоюродному деду"? Он вроде еще как жив…
"Дорогой Николай Владимирович, пишет Вам нежданный внучатый племянник Ваш, сын Владимира Волкова. С прискорбием вынужден сообщить, что его более на свете этом нет, равно как и матери моей Анны. Но обращаюсь я к вам с этой новостью письмом, а не лично, в силу крайне неприятных для меня обстоятельств: по дороге из Австралии, где вынужден был проживать Владимир, я подвергся ограблению и в силу этого продолжить путь свой не в состоянии.
Посему вынужден просить вас о небольшой услуге, которая, надеюсь, окажется для Вас вовсе не обременительной. Отец мой, проживая в Вашем доме, устроил в подоконнике своей комнаты тайник, отыскать который по словам его, невозможно. В тайнике, кроме нескольких детских еще мелочей, лежит две английских монеты в пять гиней - деньги невеликие, но они могут меня существенно выручить. Если вас не затруднит, прошу достать их и, обменяв на деньги уже российские, выслать мне их в Саратов на моё имя телеграфом. А чтобы открыть тайник, надлежит, по словам отца, потянуть на себя левую планку оконной обивки…"
Честно говоря, на то, что мне петербургские Волковы деньги пришлют, я не очень надеялся. Но вот то, что они теперь точно подтвердят мое "благородное происхождение", практически не сомневался: про тайник, насколько я помнил, даже в семье знали немногие - новенькие (в смысле - не потертые) гинеи у офицера, отправляющегося на войну практически с Англией, могли вызвать некоторое недоумение. Так что "владение тайной" было несомненным доказательством моего происхождения - а имея документ об этом я намеревался за деньгами обратиться в военное министерство. "Отец", как я уже успел узнать, все же имел Анну-три с мечами, дающую, кроме всего прочего, и пожизненную годовую пенсию в сто рублей. Если же считать, что "отец" умер в прошлом году, то за двадцать лет сумма выходила изрядная…
Впрочем, даже если получится все оформить, то времени на это уйдет тоже много. Ну а чтобы получить деньги побыстрее, мне будет нужно лишь подтверждение дворянского статуса, а остальное все сделает войсковой старшина с очень большими амбициями Михаил Федорович Мельников - и мне очень было нужно, чтобы Ястребцев меня ему представил. Впрочем, Александр Александрович тянуть с этим не стал, и уже в шесть мы отправились с визитом к нынешнему "мечтателю о должности уездного Предводителя".