Даниель, полуживой от голода и усталости, со вздохом откинулся на спинку сиденья, чувствуя, что не в человеческих силах вынести этот разговор до конца. Карета как раз подъехала к Флитскому мосту и повернула на запад. Даниелю, смотревшему в заднее окно, открылась поразительная картина: менее чем в полумиле восточнее из земли вставало колоссальное яйцо. Оно царило над низкими лондонскими домами, как восточный султан над миллионами рабов. Ничего сопоставимого Даниель в жизни не видел; и зрелище это вернуло ему силы.
- Ничто в английском пейзаже не остаётся неизменным. Как вы, вероятно, привыкли к вон тому куполу, - Даниель кивнул на собор святого Павла, вынуждая мистера Тредера обернуться, - так и мы можем привыкнуть к толпам чёрных невольников, к паровым машинам или к тому и другому вместе. Я полагаю английский характер более постоянным и льщусь мыслью, что изобретательность свойственна ему более жестокости. Паровые машины, рождённые первой, впишутся в английский ландшафт куда лучше невольников, порабощенных второй. Соответственно, будь у меня деньги, я поставил бы на паровые машины.
- Однако невольники работают, а паровые машины - нет!
- Невольники могут прекратить работу, а паровые машины, как только мистер Ньюкомен их запустит, - нет, ибо в отличие от невольников не обладают свободной волей.
- Но как рядовому вкладчику проникнуться вашей уверенностью?
- Пусть взглянет на это здание, - Даниель вновь кивнул на собор святого Павла, - и отметит, что оно не падает. Рассмотрите вблизи его арки, мистер Тредер, - все они имеют форму параболы. Сэр Кристофер Рен сделал их такими по совету Гука, ибо Гук показал, каким им следует быть.
- Я не поспеваю за вашей мыслью. Собор великолепен. Я не вижу никакой связи с паровыми машинами.
- И купола, и машины подчинены законам физики, которые, в свою очередь, можно рассчитать математически. Законы эти нам известны, - объявил Даниель, - и зиждутся на основаниях не менее прочных, чем ваше ремесло.
Они остановились перед узким проулком, ведущим к Крейн-корту. Кучер направил лошадей туда, крикнув, чтобы багажная телега ехала следом; остальному каравану, включавшему на этом этапе ещё две кареты и вторую подводу с вещами, надлежало поворачивать в сторону Ладгейт.
Втиснуть лошадей, упряжь и карету в арку было всё равно что втолкнуть в бутылку игрушечный кораблик с полным парусным вооружением. В какой-то момент они окончательно застопорились, и Даниель, глядевший в боковое окно, очутился нос к носу с пешеходом - тощим, рябым малым лет тридцати, которому манёвры каравана не давали пройти По Флит-стрит. Малый этот, в облезлом парике из конского волоса, с дымным фонарём в одной руке и палкой в другой, смотрел через окошко с таким искренним любопытством, что мистер Тредер возмущённо закричал:
- Проходи, почтенный, нас проверять нечего!
Карета въехала в узкий каменный мешок Крейн-корта.
- Это кто-то из новых соседей Королевского общества? - спросил Даниель.
- Дозорный? Полагаю, нет!
- Каждый обыватель должен в свой черед обходить улицу дозором, - педантично заметил Даниель, - и посему я заключаю…
- Акт был принят двадцать лет назад, - отвечал мистер Тредер, явно сочувствуя наивности своего спутника. - Домовладельцы взяли обычай вскладчину нанимать вместо себя какого-нибудь бездельника. Раз вы встретили его сегодня вечером, то встретите и завтра, если только он не будет сидеть в кабаке.
Они продолжали осторожно ползти вперёд. За аркой двор расширялся так, что здесь могли бы, хоть и впритирку, разминуться два экипажа.
- Я предпочёл бы оставить вас в доме какого-нибудь уважаемого члена Общества, - заметил мистер Тредер. - Вы ведь, надеюсь, с ними не в ссоре? - пошутил он, желая закончить путешествие на весёлой ноте.
"Скоро буду", - подумал Даниель, а вслух сказал:
- У меня в кармане несколько приглашений, и я намерен расходовать их методично.
- Как скряга - монеты! - воскликнул мистер Тредер, всё ещё пытаясь разогреть Даниеля до того градуса веселья, который, на его взгляд, приличествовал расставанию. Возможно, это означало, что он хотел бы видеться и в дальнейшем.
- Или как солдат - пули, - отвечал Даниель.
- Присовокупите ещё одно!
- Что-что?
- Ещё одно приглашение! Вы должны погостить несколько дней у меня, доктор Уотерхауз; в противном случае я сочту себя оскорблённым!
Прежде чем Даниель придумал вежливую отговорку, карета остановилась. В тот же миг дверцу потянул на себя какой-то человек, которого Даниель счёл привратником, только почему-то одетым в лучший воскресный наряд. Был он не из привратников-верзил, а высокий, обычного сложения, лет сорока пяти, чисто выбритый и отчасти напоминал джентльмена.
- Это я, - сказал Даниель, видя, что привратник не знает, кто из двух пассажиров - почётный гость.
- Милости просим в Крейн-корт, доктор Уотерхауз, - объявил привратник искренне, но без теплоты. Он говорил с французским акцентом. - Анри Арланк, к вашим услугам.
- Гугенот, - пробормотал мистер Тредер, пока Анри Арланк помогал Даниелю выбраться на мостовую.
Даниель взглянул на здание, образующее заднюю стену двора, - оно выглядело в точности как на гравюрах, то есть очень просто и незатейливо. Он обернулся на Флит-стрит. Обзор загораживала телега, которая долго не могла въехать в арку и отстала от кареты футов на пятьдесят.
- Мерси, - поблагодарил мистер Тредер Арланка, помогавшего ему вылезти из экипажа.
Даниель шагнул в сторону, чтобы заглянуть в просвет между телегой и домами, выходящими на Флит-стрит. В темноте он видел много хуже, чем лет тридцать назад, но всё же вроде бы различил в арке, до которой было футов сто, слабый отблеск фонаря. Теперь дозорный пытал кого-то другого - человека в портшезе.
Внезапно телега выросла в размерах, как будто бычий пузырь раздували на весь двор. Даниель едва отметил это впечатление, поскольку она превратилась в источник света. Затем словно бы светящийся жёлтый кулак вынырнул из завесы чёрного дыма и рассыпался облаком пепла, не дойдя до Даниеля. Впрочем, тот ощутил на лице жар, и что-то, выброшенное облаком, ударило его на излёте. По всему двору весело зазвенели эльфийские колокольчики: золотые монеты искали на мостовой местечки поудобнее и кручёными параболами падали на черепицу. Очевидно, некоторые взлетели на значительную высоту, потому что продолжали падать с большой силой и отскакивать ещё несколько секунд после того, как Даниель тоже отыскал себе удобное местечко - задом на мостовой. Стена дыма надвинулась, так что он не видел своих ног, но явственно ощущал запах - сернистый, несомненный продукт сгорания пороха. Была и какая-то химическая примесь, которую Даниель, несомненно, узнал бы в лаборатории; однако сейчас его отвлекали другие мысли.
Кто-то кого-то звал; выкликали и его имя.
- Я цел! - крикнул Даниель.
Слова прозвучали, как сквозь вату. Он с проворством двадцатилетнего вскочил на ноги и двинулся через двор в направлении Флит-стрит. Ближе к земле воздух был чище, поэтому Даниель шёл, согнувшись почти вдвое и отмечая пройдённый путь по рассыпанным монетам и прочему мусору. В дыму кружилось что-то вроде снега: енотовый мех.
- Дозорный! - крикнул Даниель. - Ты меня слышишь?
- Да, сударь! Я послал за караулом!
- Караул опоздал! Беги за портшезом и скажи, куда он направился!
Молчание.
Из дыма, всего в нескольких ярдах, раздался голос мистера Тредера:
- Дозорный! Узнай, куда направился портшез, и получишь гинею!
- Будет сделано! - отозвался дозорный.
- Либо эквивалент гинеи товарами или услугами по моему усмотрению, при условии, что сведения будут полезны, своевременны, недостижимы иными средствами, доставлены мне, и мне одному; учти также, что это предложение не может расцениваться как соглашение о найме и не влечёт наступления уголовной или гражданской ответственности. Вы слышали, доктор Уотерхауз?
- Да, мистер Тредер.
- Засвидетельствовано января тридцать первого дня лета Господня 1714-го, - скороговоркой закончил мистер Тредер.
Переведя дух, он начал отвечать на вопросы помощников, которые прибежали с Флит-стрит и теперь метались в дыму, почти такие же опасные, как перепуганные лошади. Отыскав Даниеля и мистера Тредера (то есть наткнувшись вслепую и едва не сбив их с ног), все четверо принялись раз за разом спрашивать, не пострадали ли те, чем ещё больше разозлили Даниеля, подозревавшего, что единственная цель расспросов - привлечь к себе внимание. Он велел им пойти лучше и поискать кучера телеги, которого последний раз видел летящим по воздуху.
Дым начал редеть; впечатление было такое, что он не столько поднимается, сколько всасывается двором.
Мистер Тредер подошёл к Даниелю.
- Вас что-нибудь задело?
- Не очень сильно. - Ему впервые пришла в голову мысль отряхнуть одежду. В складках застряли щепки и енотовый мех. Палец зацепил край монетки, который от пережитых приключений стал, как пила. Она выскользнула и легонько звякнула о мостовую. Даниель нагнулся поглядеть. Это была вовсе не монета, а шестерёнка. Даниель поднял её. Вокруг помощники мистера Тредера, словно сборщики колосьев, подбирали монеты с мостовой. Кучер багажной телеги лежал ничком и стонал, как пьяный. Его пытались поднять Арланк и какая-то женщина, возможно, жена Арланка. Кто-то догадался перегородить второй подводой вход в Крейн-корт, чтобы караул - когда и если он наконец подоспеет - не присоединился к сбору монет.
- Рискуя показаться педантом, говорящим очевидное, - сказал мистер Тредер, - предположу, что мою багажную телегу взорвали.
Даниель несколько раз подбросил шестерёнку на ладони и убрал в карман.