- Очень приятно, - пожав ладонь, сообщил Тульчинский. - С Бериславом мы знакомы давно. Но жены у него тогда не было.
Солдатики бодро потащили багаж к выходу. Мы послушно двинулись за неожиданно переименованным поляком.
- У меня там машина, - обаятельно улыбаясь, объяснял он. - Довезем, все покажем и подскажем.
- Вы тут давно? - опять оглядываясь на меня, поинтересовалась Любка. Она что-то почувствовала. - А чем занимаетесь?
- Это смотря как смотреть. В Шанхае не очень - всего пару лет. В Китае очень давно. Практически всю жизнь.
Вопрос о способе зарабатывания он пропустил мимо ушей. Зато всю дорогу до машины разливался соловьем, повествуя о чудесах окружающего мира. Отпустил солдатиков и самолично уселся за руль. Давно у меня за водителя подозрительные типы не трудились.
- Город состоит из просторной и благоустроенной территории, - вещал он. - Международного сеттльмента и тесного, скученного до предела китайского города. Еще в одна тысяча восемьсот сорок первом году Шанхай был маленькой рыбацкой деревушкой. Сейчас здесь проживает не меньше тридцати тысяч иностранцев и под два с лишним миллиона китайцев. Точно никто не знает. Куча беженцев с севера и приезжих. Из деревень многие перебираются.
И дальше трещит о прочих достопримечательностях, бла-бла, прямо туристический справочник цитирует. Опа! Он с ходу сообщил про возможность устроиться в больницу сеттльмента и имя назвал, с кем говорить. Любка так обрадовалась, что не въехала. Она ведь не сказала про свою профессию ничего. Ой, неслучайно добрый молодец нарисовался. А не буду спрашивать. Сам все скажет, что ему требуется.
- Вот это Шанхай? - с глубоким подозрением спросила Любка, изучая проплывающие мимо дворцы и виллы, выстроенные вдоль широкого бульвара. Кругом зелень, деревья и сады. Даже газоны тщательно подстрижены. Массивные застекленные фасады общественных зданий и компаний так и мелькали. На фоне Китая, промелькнувшего мимо нас из окон поезда, с полуголыми людьми, работающими на полях, и садящимися где попало справить нужду детьми, с очень занимательным специально сделанным вырезом сзади на штанах, удивительно смотрится.
- Шанхай - город контрастов, - уверенно заявил я. - Жемчужина Востока, Париж Азии. Попутно клоака со множеством полуголых узкоглазых аборигенов, распевающих непонятные песни, и регулярно бегающим по утрам золотарем, собирающим отходы жизнедеятельности в большую бочку. Ну еще страшное количество баров, нищих и проституток. А что, - ответил на взгляд Любки, - я не имею права употреблять журналистские штампы? Каждый второй обязательно распишет про эксплуатацию злобными англичанами трудолюбивых туземцев, а мне запрещено?
- Это сеттльмент, - невозмутимо сказал англизированный Ян, уверенно ведя "бьюик". - Здесь Китай полностью отсутствует, за исключением прислуги. Полиция - и та состоит из индусов и всевозможных туркестанцев.
- И отборные рослые индусы в чалмах, - радостно подхватываю, - преданно служат интересам понаехавших нагло-саксонских подлецов, строго сохраняя их интересы.
- Офицеры в полиции сеттльмента - англичане, русские и немцы, - старательно не замечая моего вмешательства, обстоятельно докладывает Ян. - Других не держат. Немцев много набежало в последнее время, а русские все больше из эмигрантов времен свержения Кагана. Монархисты.
Сказано было странным тоном. С ехидцей. Я для подобных намеков оснований не давал.
- Начальство регулярно стравливает их для соперничества и чтобы выслуживались, но позиции свои Великобритания серьезно потеряла за последние десятилетия. И наши товары, и английские, и японские в ходу. Последних больше всего. Впрочем, общая политика иностранных держав особо не изменилась. В трамваях сеттльмента кондукторами и вагоновожатыми служат китайцы, а инспекторами и контролерами билетов - корейцы. Чем больше друг друга ненавидят - тем лучше. В настоящий Шанхай лучше не соваться. Свернул за угол и угодил в страшно вонючий, извилистый и мрачный переулок. Заблудиться запросто. А уж белого ограбят непременно. Если куда-то необходимо - лучше брать такси или, на худой конец, рикшу. Оно и дешевле.
- А куда необходимо? - заинтересовалась моя жена.
Как я ее понимаю! Заехать к шайтану на рога и не насладиться экзотикой? Противоречит ее деятельной натуре.
- Да в магазин. Для начала лучше с уже знакомым с местными порядками. Китайца для помощи ни в коем случае не брать. Только белого. Во-первых, какой смысл ему за вас торговаться. Проще перемигнуться с продавцом и потом зайти за своей долей. Во-вторых, прекрасно понимают, что, получив хорошую скидку, непременно порекомендуете знакомым заходить именно к нему. Здесь много чего любопытного продают, и не только антиквариат. Как раз его хватать не стоит. Китайцы прекрасно умеют старить и подделывать вещи. А уж для лаовая - без сомнений. Заранее узнайте реальные цены на товары. Обычно вам называют цену, завышенную в три-четыре раза, а то и больше. Приезжему задерут еще выше. Не возмущайтесь, назовите свою цену, раза в два ниже реальной, а затем постепенно повышайте до реального уровня. Правильно демонстративно развернуться и уходить. Непременно догонят и попытаются всучить необходимый вам предмет. Китайцы все, что угодно продадут, вплоть до собственной мамы или дочки. Все дело в сумме. На рынках вообще можно купить любой товар, хоть из Африки, но правильнее в магазинах. У них репутация. С ценой все равно попытаются надуть, но с качеством - нет. Есть целые династии торговцев, существующие уже лет триста. Юйтан, занимающаяся производством и продажей продуктов питания, возникла в одна тысяча семьсот семьдесят шестом году, а Жуйфусян владеет десятками магазинов штучных товаров и скобяными лавками. Надо просто знать правильные места.
- Мы здесь жить будем? - заинтересовалась Любка, обнаружив, что машина остановилась.
- Это лучше, чем в гостинице, - открывая дверь, поставил ее в известность проводник в таинственный мир Востока. - И дешевле, и удобнее.
- Он знает, что говорит, - успокоил я Любку.
Я в сказанное верю. Ну какой смысл встречать, чтобы засунуть в клоповник. Я ведь непременно припомню при случае. Если уж обретается не первый год в здешних условиях, наверное, разбирается в обстановке. Хотя сама ситуация мне все более занимательна. С чего это такая замечательная забота? Общие знакомые - еще не причина срочно кидаться устраивать чужие дела, а друзьями мы никогда не были. Пара совместных пьянок не в счет. Все было очень культурно и на праздник. Не любили никогда коповцы представителей газетной братии, да, собственно, как и любые работники спецслужб.
- Моя семья тоже здесь проживает, - сознался Ян.
Вопрос снят, признал, рассматривая двухэтажное здание с черепичной крышей и закрытый дворик с газоном и местом для стоянки автомобилей. Ничего смотрится. Не дворец, но ухоженное место. А внутри что?
- О! - отвечая на вопрос Любки, сообщил Тульчинский. - Немного. Четверо. Два мальчика и две девочки.
Силен мужик, следуя за ними, признал я. Польска не згинет, пока так стараются. Собственно, легенду о женитьбе я слышал давно и поверил сразу. Вполне в его духе в первый день знакомства устроить драку на танцах. Кавалер защищает даму от происков подвыпивших мужиков. Человек культурно отдыхал в родных местах и был не при параде. Документами и пистолетом не размахивал, а сразу приступил к физическим действиям. Зато и раскрылся на совесть - герой и был закономерно обласкан впечатленным подвигами женским полом. Не прошло и недели, отбыл по месту службы уже с женой. Вот сходили они в церковь в родном поселке или потерпели до Харбина, я уже не помню.
Возле портье наше наступление неожиданно прервалось. Тульчинский что-то возмущенно выговаривал по-китайски закатывающему глаза и постоянно извиняющемуся коротышке в униформе. Не требовалось быть полиглотом, чтобы догадаться: что-то сильно не в порядке.
- Другое дело, - сказал уже на русском, получая ключ. - Восьмой номер.
Прислуга дружно потащила наши чемоданы по коридору дальше. Раньше они стояли с каменными мордами, делая вид, что глухие и немые.
- А в чем была проблема? - спросила Любка.
- Он, гад, пытался всучить ключ от четырнадцатой.
- И что?
- По-китайски "четыре" и "смерть" звучат одинаково, - обрадованно докладываю. - Плохая примета. А вот "восьмерка" - наоборот.
- "Восемь" произносится как "ба", похоже на "фа", - посмотрев на меня одобрительно, объяснил Ян. - "Богатство", "процветание". А восемнадцать в сумме дает девятку. Тоже очень хороший знак. Долгий, или вечный. Символ могущества.
- А нам не все равно?
- Не стоит выглядеть дураками перед местными, - мудро сказал я.
Хорошо, что не зря книжку читал: подготовился. Очень ценные сведения приобрел. Например, следует быть осторожным с сочетанием некоторых цифр. "Три" и "восемь" вместе означают тупицу, а как мне авторитетно утверждали в Харбине, еще нередко используют для крайне негативной характеристики женщины.
- Пусть не держат нас за ничего не соображающих. Что за хамство смеяться за спиной над приезжими, подсовывая им неприятность! Я бы ему вообще в чавку заехал.
- Ну вы устраивайтесь, - страшно доброжелательным тоном воскликнул Ян, собственноручно открыв дверь и делая широкий жест, - а мы с Бериславом прогуляемся.