Изучив местность, они обсудили различные варианты действий советов. Оба офицера согласились, что те, вероятно, не будут снова пытаться пройти тайком через лес. Они уже попытались и попытка с треском провалилась. Наиболее вероятным было то, что они попытаются попереть в лоб. Поэтому Джордан и Бэннон согласились с выводом командования дивизии и бригады, что они попытаются воспользоваться Лангенским проходом. Если советы двинуться через него, они будут вынуждены пройти, либо к северу, либо к югу от деревни. Таким образом, деревня в случае необходимости, становилась естественным опорным пунктом. Помимо Лангена, в проходе было мало естественных позиций, на которых мог бы расположиться батальон. Но они не могли и не хотели разместить весь батальон в Лангене. С самого начала было решено, что рота "Д" вместе с остатками роты "С" будет обороняться в Лангене. Расположение обеих танковых групп было спорным вопросом. Будучи развернутыми на восточных склонах холмов к северу и югу от Лангена, они подвергались опасности обстрела советской артиллерией. Группе, развернутой на южном склоне высоты 358, Ланген загораживал бы сектор обстрела, а дальность ведения огня была бы слишком велика для значимого результата. Было очень немного вариантов.
После некоторых раздумий, майор Джордан решил, что они расположатся вогнутым фронтом. Это было рискованно, но, похоже, выбора не было. Это был единственный способ защитить свои силы и расположить их так, что подразделения батальона будут иметь взаимную поддержку. Группа "Янки" с восемью танками, механизированным взводом и двумя ITV расположиться на высотах к югу от Лангена, ориентированной на северо-запад. Группа "Браво" с четырьмя танками, механизированным взводом и двумя ITV расположиться к северо-востоку от Лангена, ориентированной на юго-запад. Два ITV распложаться в нижней части высоты 358 ориентированными на юго-восток, а рота "Д" займет позиции в восточной части Лангена, ориентированная на восток. Таким образом, когда вражеские силы подойдут к Лангену, они попадут под огонь с обоих флангов, пройдут ли они к северу или к югу от деревни. Майор Джордан ожидал, что советы повернут на юг, поэтому направил туда группу "Янки" с большей частью танков. Тем не менее, он дал Бэннону приказ быть готовым ударить советам во фланг, если те повернут на север.
В дополнение к обычной артиллерийской поддержке, командование бригады выделило батальону некоторое количество снарядов для дистанционного минирования. После разрыва артиллерийского снаряда, содержащиеся в нем мины разлетались по большой площади. Как только мины достигали земли, они автоматически активировались. Хотя их мощности, в большинстве случаев, не было достаточно, чтобы поразить танк, они могли легко замедлить танки, разрывая гусеницы и внося неразбериху. Планировалось не использовать эти снаряды, пока они не поймут наверняка, где пройдут советы, а затем обрушить их прямо на крыши наступающих танков. В дополнение к группам и роте "Д", далеко впереди разместился в качестве передового охранения разведывательный взвод с пятью "Брэдли". Разведчики смогут атаковать советов первыми, выбить любое передовое охранение и заставить основные силы раньше перестроиться в боевой порядок. Когда советский ответный огонь станет слишком сильным, разведчики смогут отступить на север, в леса и позволить советам пройти дальше. Выждав подходящий момент, они смогут выйти из укрытия и открыть "снайперский" огонь по советским флангам и тылу. Распределив сектора обстрела и разобравшись с артиллерийской поддержкой, майор Джордан приказал Бэннону разведать позицию группы "Янки". Сам он собирался вызвать остальных командиров и встретиться с ними в Лангене. Там он проинструктирует их и отправит готовить свои позиции. Он хотел, чтобы батальон занял позиции и был готов к 18.00. Хотя группы "Янки" и "Браво" были на это способны, роте "Д" все еще нужно было время, чтобы придти в себя. Пока батальон не занял позиции, разведывательный взвод оставался единственной силой, прикрывающей Лангенский проход.
Передислокация группы на юг от Лангена не заняла много времени. В 17.00 они прибыли туда и начали подготовку позиций. Хотя бригада не могла обеспечить батальон подкреплениями, они послали им то, что оказалось почти столь же желанным. Следом за батальоном в Ланген прибыла инженерная рота с тяжелой техникой. Майор немедленно отправил ее на рытье окопов для двух групп и противотанкового рва на северо-восток от Лангена.
Скорее всего, ров они не успеют закончить, но видимого наличия даже частично подготовленного рва может оказаться достаточно, чтобы советы отказались от северного маршрута и прошли югом, как и хотел майор. Кроме того, саперы помогали роте "Д" в подготовке минного заграждения перед Лангеном. Если правильно распорядиться им перед боем, саперный взвод с тяжелой техникой мог оказаться полезнее танковой роты.
Группа "Янки" была развернута вдоль леса на юге от Лангена. При условии, что советы предпочтут пройти с юга, они окажутся перед левым флангом движущихся на юго-запад русских.
Севернее всех, у северной оконечности леса и высоты, размещался механизированный взвод. Его задачей было прикрыть мертвую зону обстрела танков и защитить группу от возможной атаки спешенной пехоты с правого фланга. Дальше находился "55-й" Улецки, расположенный между механизированным и 2-м танковым взводами. За 2-м взводом Бэннон расположил свой "66-й", а слева от него находился 3-й взвод. "31-й" Гаргера находился левее всех.
Во второй половине дня майор Джордан произвел некоторые перестановки в расположении батальона в свете новой информации. Две ITV, поддерживающие группу "Янки" сменили позицию. Они переместились на высоту 358. Майор счел, что с высоты ITV будут иметь лучший сектор обстрела. Поскольку офицер огневой поддержки батальона погиб, когда штабная группа подверглась атаке, майор Джордан заменил его лейтенантом Плессетом, офицером огневой поддержки группы "Янки". Как и в первом бою, Бэннону придется давать запросы на ведение артиллерийского огня через батальон. На этот раз, однако, все будет не так сложно. У советов было очень немного вариантов для движения, и по всем из них имелись огневые решения.
Батальон занял позиции и подготовился к бою к 18.00. Вскоре после этого серией зарядов начался мощный летний ливень. Небо почернело, на землю посыпались крупные капли дождя. Сначала он принес желанное облегчение. Однако через минут двадцать он стал помехой. Саперам, копавшим противотанковый ров и окопы для танков, пришлось вести борьбу с грязью. Утомительная постановка мин стала просто невозможна. Поспешно вырытые окопы солдат из механизированного взвода быстро наполнились водой, вынуждая солдат, если это было возможно, покинуть их и искать укрытия в БТР-ах.
Каждый, кто не должен был оставаться снаружи, искал укрытия в машинах. Пехотной роте в деревне, за исключением солдат, занимавшихся минами, повезло больше. Они могли занимать позиции в зданиях и оставаться сухими. К тому моменту, как последний заряд стих к 20.00, в батальоне не ощущалось никакой радости от смытой летней жары. Жалобы на жару сменились ворчанием по поводу холода, сырости и грязи.
Дождь дал один положительный эффект. Начавшись в конце дня, он охладил все, что не производило собственного тепла. Это увеличило эффективность тепловизионных прицелов.
Наступающие советские танки будут горячими, и будут хорошо различимы в тепловизорах на фоне холодной местности.
Пока саперы продолжали работу, пользуясь последними лучами света, батальон занял позиции и был готов, как никогда. Все, что оставалось делать, это ждать. Танкисты и пехота в городе и на высотах, разведчики, члены экипажей ITV, расчеты тяжелых минометов батальонной батареи и многочисленный штабной и обслуживающий персонал сидели и ждали.
Группа, как и остальная часть батальона, находилась в режиме частичной готовности. Разведчики, развернутые на пути любого возможного наступления советов, были в состоянии обеспечить, по крайней мере, пятиминутное предупреждение. Улецки в первые часы принял командование группой, пока Бэннон спал. Сначала Улецки было легко бодрствовать. Холодный и сырой воздух в сочетании с нервным напряжением держали его в готовности первый час, однако вскоре усталость и скука доконали его.
К 23.30 ему приходилось прилагать все силы, чтобы продолжать бодрствовать. Улецки переминался с ноги на ногу, встряхивался и снова опирался на борт башни каждые пять минут или около того. Однако он неизбежно уходил на мгновения, просыпаясь только тогда, когда его лоб ударялся в турельный пулемет М2.
Незадолго до полуночи он бросил эти попытки и разбудил наводчика, чтобы сменить его в командирской башенке. Заряжающий сменил механика-водителя. Когда Гвент был готов, Улецки сказал ему, что проверит позиции, разбудит командира и вернется, чтобы немного поспать.
Обходя позиции, начав с механизированного взвода, он оказался рад увидеть, что остальная часть группы оставалась в больше бдительности, чем он. В каждой точке его окликали. На позициях механизированного взвода он столкнулся с сержантом Полгаром, который, похоже, никогда не спал. Он всегда был в движении, проверяя что-то или кого-то. Улецки не знал, как ему это удавалось. Единственное, когда можно было понять, что он устал, это когда Полгар что-то говорил. Его южный акцент звучал немного более протяжно. Но если речь Полгара напоминала щелканье затвора "45-го", это было верным признаком того, что сержант находился на пределе.
У "66-го" Улецки заметил Бэннона, спавшего растянувшись на крыше башни танка. Глядя на Бэннона, расположившегося на маскировочной сети, Улецки сначала подумал не будить командира. Однако он слишком устал. Когда Бэннон проснулся и опомнился, Улецки ввел его в курс дел. Говорить было не о чем - никаких сообщений не поступало ни от батальона, ни от группы, так как режим радиомолчания вступил в силу.