- Добрый день, - приветствовал ее Вязовски, пока я увязывал в своем сознании ее существование с образом Сэма.
- Здравствуйте, молодые люди, - голос у дамы оказался неожиданно твердым и… насыщенным, что ли? - Вы к Сэму, наверное?
- Да, мэм, - откликнулся Алекс. - Как его найти?
Она посмотрела вверх - на редкие облака и яркое солнце, потом мельком глянула на простенькие часы на правой руке - наверное, была левшой.
- Заходите в дом, Сэм вернется к обеду, а обед через час. Вы, молодой человек, если я не ошибаюсь - Сардж?
Я кивнул, сообразив, что она могла видеть меня на нескольких фотографиях.
- Ну а вы никак не можете быть Заком, - утвердительно заявила она, показав мундштуком на грудь Вязовски. - Зак моложе и совсем на вас непохож.
- Вы правы, мэм, - согласился он. - Меня зовут Алекс. Я из новых друзей Зака и Сарджа.
- Я - Нэнси. Можно миссис Бриджпорт. Но лучше - Нэнси, так я кажусь себе моложе, - она дробно рассмеялась. - Приходит возраст, когда самообман становится привычкой. Проходите, молодые люди.
До приезда Сэма мы болтали обо всякой ерунде, попивая молочный чай с пышками, печь которые Нэнси любила без меры. Хотя сама не ела - берегла фигуру. Постепенно выяснился и ее статус в доме Батта.
Они встретились на ипподроме, куда привезли своих полуторалеток на пробы. Миссис Бриджпорт тоже оказалась страстной лошадницей, после смерти своего мужа тащившей немалое хозяйство, оставшееся ей в наследство. На ипподроме они и решили "объединить свои конюшни". Вот как, оказывается, это называлось у Сэма.
Ну, решили и решили. Нэнси показалась нам веселой хохотушкой без глубоких мыслей, вся погруженная в кухонно-полевые дела. Она беспрестанно курила Marlboro одну за другой. Прикуривая очередную, всегда вздыхала и пару минут мечтала о том, что если бы это была ее последняя сигарета, она на следующий день помолодела бы лет на тридцать.
Сэмюэль, ознаменовавший своим появлением начало обеда, выглядел довольным. Он степенно поздоровался с Алексом и долго тискал меня своими пухлыми лапами. Вроде бы даже прослезился немного на тему "не забываете старика"…
Пока мы втроем насыщались, вокруг квохтала Нэнси, осыпая нас сигаретным пеплом и щедро уставляя стол все новыми и новыми тарелками.
Пообедав, Сэм почесал свое обширное пузо, сунул в рот сигарету и принялся пространно рассуждать о возможностях применения двух человечьих - нет, не человечьих, а всего лишь маклерских - сил на его обширных пастбищах и полях.
- Нам что-нибудь погрязней. До чего руки не доходят, а нужно, - Алекс не отступился от желания смешать меня с навозом. - Чтобы без дрожи потом вспоминать не получалось. Найдется такая работа?
Сэм пожевал фильтр сигареты и отстраненно заметил:
- Найтись-то найдется, а вот заплатить мне вам нечем - не сезон. И без того мы с Нэнси задумываемся о кредите.
Довольный Вязовски оглянулся на меня и весело сказал:
- Да он вам сам еще приплатит за такую работу! Что делать нужно, босс?
- Прикупил я по осени у соседа участок земли и на нем ток молотильный. Вот туда все сбережения и ушли…
- И-и-и-и?
- Я не знаю, зачем вам это нужно, да и не мое это дело. Если просите - значит, есть необходимость. Ну, в общем, безрукий был сосед. Да и сын у него такой же. Да и дочь тоже. Сектанты. Они к нам из Кливленда приехали. Взяли землю, наняли в работники каких-то хиппи и стали по полям шастать, курильни свои всюду таскать. А ведь дело-то такое, что сколько ни молись, а если работать никто не будет, то ничего и не вырастет. За два года такого хозяйствования земля, конечно, отдохнула. Но, - Сэм изобразил поиск особенно умной мысли, - его семейку на себе не удержала. Банки, заклады - обычная история. Мне за полцены, считай, ферма досталась. Ну и умотали. В Кливленд, наверное. Но это неважно.
- Рожай уже, а? - даже Нэнси не выдержала его долгого вступления.
- Не учи меня, женщина! - Сэм пыхнул сигаретой. - Я и без того такой уже ученый…
- Не слушайте его, - миссис Бриджпорт была куда лаконичнее. - На молотильном току эти Коллинзы оставили забитый отходами бункер, а лопнувшая труба на треть залила его водой. Если эта каша высохнет и схватится, то потом его ничем не выковыряешь. Придется всю постройку разбирать и новый бункер ставить…
- Да, - поддакнул Сэмюэль Батт. - Нужно его почистить. Я два раза нанимал каких-то мексиканцев, но они как на это болото посмотрят - так сразу цену втрое поднимают. Так и не договорились. Возьметесь?
- Правда, там еще, кажется, крыса утонула. Наверное, даже не одна, - уточнила Нэнси. - Так что запашок стоит… потрясающий. Но ждать, пока высохнет, все равно нельзя - дорого очень.
Раньше у Сэма никакого молотильного тока не имелось. Табак не требует никакого обмолота: нанизывай листы на нитку, да вешай сушиться. И потому я понятия не имел - о чем он говорит.
- Глубокий? - Наверное, Алексу приходилось сталкиваться с чем-то подобным, потому что спросил он уверенно.
Сэм пожал плечами:
- Он же мусором забит и в землю вкопан. Откуда мне знать его глубину? На полу дырища пять на пять футов - это могу точно сказать. А какой она глубины - вы и измерите.
Глубиной бункер вышел почти шесть метров. Мы пластались два дня - остаток пятницы и всю субботу, вычерпывая из него двенадцать кубов мамалыгообразного дерьма вперемешку с полуразложившимся крысиным семейством, в котором насчитали под полсотни хвостов. Не знаю, как уж они не почувствовали скорой смерти, ведь, говорят, крысы - самый совершенный индикатор близкого конца.
От вони разлагающейся органики не спасали респираторы, глаза слезились даже в обязательных очках, а ноги отказывались спускаться вниз, но в конце концов мы сделали все и даже вымыли бункер изнутри.
Сэм приезжал на своей Мэг - так он звал пегую кобылку - несколько раз. Он вывозил трактором очередную порцию густой жижи, и на его толстом лице бродила довольная ухмылка. Видимо, мой "дядюшка" и в самом деле не рассчитывал так легко справиться с непростой задачей.
Когда последнее ведро буро-черной жижи моими трясущимися руками было загружено в кузов трактора, Алекс выбрался по лестнице наружу, снял мокрые перчатки, довольно потер руки и заявил:
- Если ты будешь рефлексовать по каждому поводу, то именно такой работой будут заниматься твои и мои потомки в обозримом будущем: месить говно для Сэмов и радоваться тому, что их кормят. Невозможно ковыряться в дерьме и ходить в белом фраке. Такое только английской королеве позволено: какими бы помоями не обливалась, а всегда в блеске славы и обожания. Но чтобы она этим пользовалась, ее предкам пришлось пройтись через такое же, - он кивнул подбородком на кузов трактора, - только еще с кровью. Которую они же сами и пустили. Предоставишь моим детям шанс стать ассенизаторами?
Не знаю, что освежило мою голову - слова Алекса, долгое копание в грязи или усталость, но сняв свои перчатки и бросив их в трясину зловонной грязи в кузове, я похлопал своего доморощенного психотерапевта по извозюканому в вязкой пульпе плечу и ответил:
- Нет. Никогда.
Он в ответ подмигнул мне:
- Так-то!
- Не знай я тебя, Сардж, как облупленного, - раздался за моей спиной голос Сэма, - я решил бы, что ты русский. Только эти ненормальные, а я был знаком с несколькими такими еще в Большом Яблоке, проковырявшись неделю в канализации, могли радоваться так, будто отыскали Клондайк.
- В яблочко! - рассмеялся Вязовски.
- Да и поляки недалеко ушли, - подозрительно посмотрел на него Сэм. - Такие же… безголовые.
- Ну вот вы и попался, товарищ Иванов, - с жутким акцентом по-русски по слогам проговорил Алекс. - Какие ваши доказательства!
Я едва не упал на землю - так смешно он изобразил англо-австрийское произношение Арни в "Красной жаре", еще не вышедшей на большие экраны, но трейлер которой уже крутили по множеству каналов.
- Надо бы позвонить в ФБР, - давясь смехом, вслух "подумал" Сэмюэль.
И это его заявление вызвало у нас настоящий приступ хохота. Мы размахивали руками, хватались за животы и разбрасывали вокруг брызги зловонной мути, а Сэм, закрыв лицо растопыренными пятернями попятился от нас к своей Мэг, меланхолично разглядывающей что-то на теплой земле.
Когда мы успокоились, Батт сунулся в бункер, изобразил пальцами "О'кей" и полез в трактор - вывозить последнюю порцию собранного нами мусора.
Вечером воскресенья, помытые и накормленные (Нэнси радовалась, что так дешево - еда и вода - ей никогда еще работники не обходились), мы тронулись в обратный путь. Не знаю, получился ли тот результат "лечения", на который рассчитывал Алекс, но мне и впрямь сильно полегчало.
Софи не жертва морей глупости и самонадеянности. Просто так и должно быть. А чтобы никто не мог упрекнуть меня в ненужных смертях, мне всего лишь ничего не нужно делать. Но тогда я сам съем себя еще быстрее, потому что тогда тысячи русских, ни в чем не виноватых девчонок разделят судьбу Софи уже точно по моей вине - в Чечне и Дагестане, Фергане. Наверное, она бы меня простила.