- Цель визита? - таможенница, та же самая, что пропускала меня год назад, почему-то уже не была столь же доброжелательной, какой я её запомнил.
- Секс-туризм, - привычно пошутил Майцев.
По его рассказам, с этим секс-туризмом он проходил любую таможню, и везде его выдуманная миссия вызывала улыбку и расположение - даже в чопорной Британии, но здесь его не поняли.
- Иван Семеныч, - по-русски окликнула инспектор своего начальника. - Товарищ советник! Здесь американца принесло с секс-туризмом каким-то. Что мне с ним делать?
- Мой друг шутит, мэм, - вмешался я. - Он не хотел сказать ничего плохого. Мы здесь по делам. Бизнес. Инвестиции. Совместное предприятие.
- Не нужно шутить, - мрачно посоветовал подошедший Иван Семенович. - Здесь не цирк. Пропускай их, Клара.
С собой разрешалось провезти товаров-подарков на сумму всего в сто рублей. Всю фото-, видео-, звуковую технику надлежало задекларировать и потом непременно вывезти, либо заплатить пошлину в случае их отсутствия при выезде. Но мы ничего подобного с собой не везли, ведь по легенде, все эти годы мы обустраивали монгольскую пустыню, и значит, сувениры должны быть тоже монгольские. Все это мы решили еще в Луисвилле, и поэтому собирались заехать в какую-нибудь "Березку" и приобрести там для домашних что-то похожее на монгольское. В аэропорту ничего такого не нашлось.
Мы вышли на стоянку такси: в снежной метели легко узнавались многочисленные "Волги", но ближе стояли те самые новые "Москвичи", что так не понравились Захару.
- Прокатимся? - По его глазам было понятно, что он просто горит желанием провести натурные испытания флагмана отечественного автомобилестроения.
Сговорились с немолодым уже водителем, очень прилично лопотавшим на "русском" английском, за двадцать долларов добраться до Изотова - первый визит наметили к нему.
- Как агрегат? - спросил Захар, разместившийся на переднем пассажирском кресле.
- Вот скажите мне, господа американцы, почему все, что у нас делается - все делается отвратительно? - взбеленился вдруг таксист. - Ведь дня не проходит, чтобы я что-то не менял в этом дырявом ведре! Он начал сыпаться еще на площадке в магазине! А стоит почти как "Волга"! Вот почему ваши "Форды" по двадцать лет не ломаются, а наши еще на конвейере хлам?
- Сардж, разве твой "Форд" ни разу не ломался? - обратился ко мне Захар.
- Шутишь, Зак? - в тон ему ответил я. - Из автосервиса не вылезаю! То отзовут - неисправно крепление ремней безопасности, то тормозная система сбоит, то не заводится. Я бы с удовольствием поменял свой "торэс" на эту… как это называется, шеф?
- "Москвич", будь он проклят! - зло отозвался водитель. - Не, ну так-то машина хорошая, салон удобный, чистый. Её бы до ума довести. Движок посильнее, гидроусилитель руля поставить. Знакомый привез из Польши "Трабант" немецкий - вот это убожество. А "Москвич" вполне можно было бы до ума довести. Только стоил бы он, как хороший "Мерседес", но "Мерседесом" при этом еще бы не стал. Так что имеем то, что имеем. Не "Трабант" - и то хорошо.
- Всегда приходится выбирать между желаемым и возможным, - философски заметил Захар. - Но любое дело состоит из множества маленьких шагов. И если их не делать, то ничего и не сделается. А вы где так научились разговаривать на английском?
- Я кандидат технических наук, бывший начальник лаборатории. СоюзДорНИИ, - с немалой гордостью пояснил таксист. - В аспирантуре язык учил. Технический, в основном. Переводы там, статьи в ваших журналах.
- Почему русский ученый возит людей на такси?
- Это… Михаил Сергеевич нам хозрасчет и самоокупаемость внедряет повсеместно. А мы выкручиваемся, чтобы ноги не протянуть.
- Что такое хозрасчет и самоокупаемость? - переспросил Захар.
- Это социализм с человеческим лицом, - непонятно ответил водитель. И добавил по-русски: - Будто раньше он был с рыбьим?!
- Не понял я, - повернулся ко мне Майцев.
- Семья у меня большая, приходится подрабатывать, - придумал оправдание таксист. - Жене нужно шубу из соболя и кольцо с бриллиантом, сыну новую машину. Дочь замуж собралась, тоже нужно подарки купить. Понимаете, товарищи буржуины?
- Да-да, - покивал головой Захар. - Сколько русский таксист должен ездить в Шереметьево и обратно, чтобы купить кольцо с бриллиантом в один карат?
- Да вот к вечеру уже и наберу нужную сумму, - усмехнулся водитель.
- В России очень дешево стоят бриллианты, Сардж, - сделал моментальный вывод Захар, играя роль недалекого прощелыги. - Если простой водитель за один день может приобрести жене кольцо с камнем. Давай-ка делать здесь алмазный бизнес?
- Не-не-не, - услышав его, отказался от своих слов водитель. - Вы неверно меня поняли. Я целую неделю копил!
Понятно было, что хочется ему выглядеть достойно в наших глазах, а может быть, боялся проверки, но врал он достаточно неуклюже. Всем доволен, все нравится - со слышимым зубовным скрежетом почему-то. Три-четыре года назад люди были куда более искренни. Или мне так казалось?
Спустя час мы стояли перед дверью в квартиру Изотова.
Звонок отозвался знакомой трелью, но дверь в этот раз открыл сам Валентин Аркадьевич.
- Сережа? Захар? Что случилось?
- Добрый день, - мы поздоровались синхронно, словно давно репетировали приветствие.
- Ничего не случилось, приехали погостить, посмотреть, - успокоил пенсионера Захар.
- Проходите, хлопцы, - Изотов настороженно посторонился. - Чай будете пить?
- С великим удовольствием, - опять вместе ответили мы.
- Ладно, тогда идемте на кухню, а то Юлька-то моя к родителям на Новый год уехала, так что я здесь один хозяйничаю, сервировать вам стол некому.
Часа через два, когда мы поведали Изотову о своих достижениях, наслушались текущих новостей и буквально под горлышко наполнились чаем, я, наконец, не выдержал:
- Валентин Аркадьевич, мы ведь не просто так приехали.
- Да понял я, - ответил Изотов. - И в чем же дело?
- Помните наш разговор о том, какую экономику следовало бы развивать в России? В общем, у нас возникло несколько вопросов, которые не нашли очевидных решений.
- Нет мне покоя ни в старости, ни по смерти не будет, - посетовал Изотов. - Так что там у вас?
Я посмотрел на Захара - он всегда лучше умел формулировать и понятнее объяснять.
- Самое сложное, пожалуй, это определить перспективность тех или иных разработок наших ученых. Если две лаборатории в институте работают над разными темами - какая из них более достойна нашего участия, если ни я, ни Серый в их темах вообще ничего не понимаем? Кого поддержать, а кого перенаправить на другое? Где взять технологическую базу для опытного производства? Конечно, Серый может что-то подсказать о тех направлениях, о которых что-то слышал…
- Стой-стой-стой, - замахал руками Изотов. - Насколько я понял, вы не желаете выделять деньги на тупиковые исследования? Вам хочется, чтобы капиталы тратились с максимальной эффективностью? Чтобы вложенный доллар возвращался пятью?
- Ну, в общем, да, - согласился Захар. - Первая трудность, наверное, в этом. Вот представьте: в стране десяток институтов, исследующих антибиотики. Где-то темы пересекаются, где-то взаимоисключаются, какие-то нужные вообще не поднимаются, а другие устарели еще позавчера, но до сих пор по ним ведутся исследования. Как быть?
Изотов задумался. Слышно было, как он изредка прихлебывает чай и где-то у соседей надрывается телевизор. Мы с Захаром молчали, ожидая совета.
- Думаю так, - минут через десять вдруг сказал Валентин Аркадьевич. - Человеческая деятельность очень обширна и многогранна. Знать всё невозможно. Давайте представим, что у нас появился инструмент определения будущей коммерческой эффективности. И из каких-то десяти научных тем, что предлагается профинансировать, мы видим безусловную привлекательность одной, более-менее практическую ценность еще трех и непонятное будущее у оставшихся шести. Кому нужно дать деньги?
- Тем, кто сможет их воплотить в реальные проекты, - отозвался я.
- Да? А вот я думаю - наоборот. Если на свободном рынке появляется некое знание, которое легко конвертировать в постоянный доход - будьте уверены, инвесторы найдутся. Но вот остальные проекты, оставшиеся шесть, нуждаются в поддержке, потому что: во-первых, кроме вас, ее никто не окажет. Во-вторых, в процессе одного исследования подчас находится нечто постороннее, невидимое поначалу. Историю пенициллина, я думаю, нет нужды пересказывать? В-третьих, наука - это не только открытия, но и разработка методологии.
Он поднялся со стула, подошел к книжной полке и взял с нее журнал "Наука и жизнь". Раскрыв его в середине, показал нам какую-то серую фотографию со статьей:
- Вот пишут про сверхпроводимость. Первые сверхпроводники работали при температуре около абсолютного нуля. Теперь уже подобрали материалы, позволяющие добиться эффекта всего лишь при температуре в минус двести градусов. Теории, объясняющей такое поведение материалов, пока нет. Но мне кажется, что это только по причине небольшого количества накопленной статистики. Будет больше материалов - будет легче найти общие черты и объяснить явление, чтобы в конце концов создать сверхпроводник, работающий при комнатной температуре. Представляете эффект от такого изобретения?
Захар наклонил голову, а я промолчал.
- Но неужели вы думаете, что все лаборатории, получившие сверхпроводимость при температуре в минус двести пятьдесят или в двести тридцать градусов, работали зря? Нет, хлопцы. Конечно, нет. Без них не появилось бы теории и конечного успешного исследования. Согласны?
- Ну, наверное, так, - протянул Захар. А я кивнул, соглашаясь с доводами Изотова.