- За этот год вместе с опционами на акции "Чиверс" мой доход составит около пятнадцати миллионов. Конечно, не Милкен из Дрекслера, но я не жалуюсь; не всем же быть гениями.
- А сколько вы получите в случае досрочного прекращения контракта по своему желанию?
- Немного, - Снайл изобразил уныние. - Почти ничего.
- Мне нужен управляющий одного оффшорного фонда. С активами около трех миллиардов долларов. Я предлагаю вам за эту работу пятьдесят миллионов в год и прикосновение к тайне. - На самом деле я не собирался платить ему ни цента сверх того, что он сможет заработать. Но в то, что он сможет принести пятьдесят миллионов в год под моим руководством, я был уверен. - Но перед этим вы обязаны закрыть все вопросы, которые возникли у "Чиверса" к моим клиентам. Что скажете?
Он отставил свою чашку кофе. Внимательно посмотрел на мой клетчатый пиджак, на покусанные ногти и ободранные кутикулы.
- Мистер Саура, - начал Том, - подобные предложения мне делаются по пять-шесть раз в год. Пятнадцать миллионов, двадцать, двадцать пять. Не хочу сказать, что они меня не интересуют, но немногие в Чикаго могут мне предложить условия на самом деле лучшие, чем я имею сейчас. И я никогда бы не стал вице-президентом и младшим партнером в такой компании, если бы кидался из стороны в сторону, соблазняясь на обещание золотых гор черт знает кем.
Его отповедь была совершенно понятна. Захар рассказывал, что ныне в бизнесе есть и такая практика: успешных менеджеров переманивают конкуренты, а потом через пару месяцев выкидывают на улицу, не выполнив обещаний. Не очень-то честно, но в конкурентной борьбе должны использоваться все способы, сулящие преимущество.
- Мое предложение реально. По пятьдесят миллионов ежегодно ближайшие пять лет и кусочек тайны, - повторил я. - Либо вы проводите свое расследование, тратите очень много денег и в результате получаете дырку от бублика? Ведь, скажу вам честно, тайны, приносящие такие деньги, охраняются очень неплохо.
Он ненадолго задумался.
- Знаете, мистер Саура, что меня беспокоит больше всего?
- Откуда, Том, мне это знать? Я не телепат.
Он усмехнулся.
- А я уже начал сомневаться. Больше всего меня настораживает несоответствие между вашим юным возрастом и произносимыми суждениями. Так не думают в двадцать пять, ведь вряд ли вам больше?
- Двадцать три, - уточнил я. - Но это ничего не меняет. Вы принимаете мое предложение?
- Сколько времени я могу подумать?
- Думаю, ваш Сэмми уже постирал всю рубаху. Сейчас она высохнет, и вскоре он появится. Решайтесь.
- Еще один вопрос. Вы работаете на правительство?
- Скорее, на людей из правительства, - уточнил я.
Не обязательно ему пока знать, что правительство это советское, а люди - бывшие его члены. Да и потом это знание будет явно лишним. Но вот обзавестись прикрытием в американском правительстве - совершенно необходимо. Надеюсь, Фрэнк оправдает мое доверие.
- Значит, все-таки инсайд, - сделал Том напрашивающийся вывод.
- Соглашайтесь, Том, такими предложениями не разбрасываются. Вы же хотите утереть нос Роберту Претчеру, Баффету или выскочке Соросу? У вас будет такая возможность.
- Знаете, мистер Саура, собираясь на эту встречу, я меньше всего рассчитывал поменять работу. Но если все, что вы мне рассказали - правда, то… Я согласен.
Я дал ему две недели на то, чтобы закрыть все дела по моим "мертвякам". Потом он должен был взять недельный рождественский отпуск и приехать в Луисвилл - ознакомиться с принимаемыми делами. Если его все устроит, то у нашего фонда появится официальный глава.
Я знал, что все будет хорошо.
Отказавшись от предложения Джейсона заглянуть к нему в офис перед дорогой, я передал привет мисс О'Лири и в тот же вечер отправился назад, только в этот раз маршрут пролегал через штат Иллинойс: Чикаго - Кэнкэки - Шампейн - Парис - Вашингтон (тот, что в Иллинойсе) - Луисвилл.
Глава 3
- Мы не успеваем! - сказал я. - Мы ни хрена не успеваем! Мы взяли на себя слишком много.
- А по-моему, дела идут успешно, - возразил Захар. - Посмотри, мы здесь всего три года, а уже у нас есть банки-фонды-агентства. Мистер Твистер, бывший министер, Мистер Твистер миллионер! Владелец заводов, газет, пароходов…
- Мы здесь уже три года, и чем ближе становится день, когда нужно будет тратить деньги, тем отчетливее я понимаю, что просто не знаю - куда их тратить! И как?!
Захар вернулся через неделю после моей поездки в Чикаго. Он выполнил свою часть задачи, и теперь сберегательный банк в Вероне и народный в Бари принадлежали нашему фонду. Еще он приценился к немецким и швейцарским банкам, но все это была проза жизни, ставшая уже почти рутиной, потому что настоящий восторг вызвал у Захара полет на Конкорде компании "Эйр Франс". Он немного попенял на тесноту в салоне и запредельную дороговизну - стоимость билета практически в три раза выше, чем за обычный перелет. Но все остальное приводило его в какой-то священный трепет: темно-синее небо за непривычно маленьким иллюминатором, бегущие цифры скорости, выведенные на табло в пассажирский салон, высота полета в шестнадцать-восемнадцать километров. Но больше всего восторгов было связано с тем, что переход на сверхзвук никак не чувствовался! И хоть и говорил я Майцеву, что если движение равноускоренное, то почувствовать скорость не получится и взывал к его инженерному самосознанию - все было бесполезно. Ему казалось, что в салоне должно было "хлопнуть", за окном непременно должен был случиться фейерверк, а все пассажиры надуться как воздушные шарики. Но и тем, что ничего подобного не произошло, он тоже восторгался. Единственное, что омрачило его полет - на борту не было ни одной стюардессы! Только мужики, а Захар очень трепетно относился к тому, кто наливает ему виски, приносит подушку и одеяло или стрижет голову: в первом случае это должен был быть мужчина, в последних двух - женщина. Иначе возникал дискомфорт.
- Как это не знаешь? - Майцев даже отставил в сторону коробку с пончиками. - Мы же изначально планировали тратить доходы на создание там, - он кивнул головой в сторону, - всяких конструкторских бюро, институтов. Вроде Кремниевой долины? Вот, кстати, пока летел с одним чудаком из Массачусетского технологического института, узнал много нового о своей стране. Он, оказывается, завидует тому, что у нас есть научно-исследовательские институты. Они специально создают такие технопарки, вкладывают огромные деньги, ищут спонсоров, а у нас они по умолчанию в каждом крупном городе уже есть! Только, как обычно, используются через жопу. Бери и внедряй! А ты говоришь - "не знаю"! Что изменилось-то?
- Захар, неужели непонятно?! - Меня раздражало, когда приходилось объяснять очевидное неглупому человеку. - Что ты знаешь о химии? О медицине? О промышленном дизайне? О микроэлектронике? О ядерной физике, о генной инженерии, о космонавтике? Как мы сможем оценить, что одно исследование - полезно, нужно и перспективно, а второе - бестолково, затратно и служит для отмывания денег?!
Я на самом деле не понимал многих вещей.
- Представь себе, накопили мы море денег, вся экономика Штатов, а значит, и большей части мира работает на нас с тобой, а мы эти деньги зафигачиваем в наши, российские НИИ? И при этом ни черта не понимаем в предмете? Чтобы ты сделал, будучи директором такого заведения?
Захар прошелся по офису, почесал затылок и весело ответил:
- Я бы придумал тысячу всяких дурацких, псевдонаучных тем с миллионом обещаний! Под каждую получил бы соответствующий грант и через пару лет вышел бы на пенсию миллионером и всемирной знаменитостью.
- Вот ровно так и будет, - посулил я. - Не только здесь люди научились втирать очки. На Родине водятся умельцы ничуть не хуже. А то и лучше. Вспомни дело узбекских хлопкоробов! Они же едва не двадцать процентов своей экономики на бумаге рисовали. И получали за это вполне реальные доходы. Здесь будет то же самое. Как только им станет понятно, что инвесторы ни ухом, ни рылом в теме - будет ровно то, что ты описал. И наши с тобой потуги канут в небытие.
- Однако, я как-то об этом не успел подумать, - стушевался Захар. - Мне казалось - будут деньги, и ты сможешь их направить туда, где будет выгоднее всего.
Я даже беззвучно рассмеялся.
- Захар, посмотри назад. Представь, что ты в шестьдесят первом. Расскажи тамошнему химику, что такое фуллерен! И попроси воспроизвести. Насколько понятным будет твое объяснение, чтобы он серьезно задумался о вопросе?
- А что это такое - фуллерен?
- Не знаю, - просто ответил я. - Используется в аккумуляторах, лекарствах. Но что это - бей меня лопатой, я сказать не смогу! Понял мысль?
- Не, ну давай тогда думать о том, в чем мы что-то понимаем.
Мне стало смешно. Потому что я-то точно знал, что единственное, в чем Майцев что-то понимает - это насущная задача: "как снять телочку". А все остальное, в чем он мнил себя специалистом - на самом деле безнадежно устарело еще в тот момент, когда он начинал писать по этой теме курсовую работу. Я был таким же.
- В том-то и дело, что ничего. Мы с тобой дилетанты широкого профиля. Имеем представление о многом и не имеем знаний ни о чем. Просто потому что не успели. Потому что щенки. И теперь два щенка начнут раскидываться деньгами! Надолго нас с тобой хватит?
Захар поднялся из кресла и направился к бару, в котором хранились наши алкогольные запасы.
- Без поллитры не разобраться, - посетовал он мне.
После первых пятидесяти грамм он резонно заметил:
- Вряд ли Лаврентий Берия досконально разбирался в цепных ядерных реакциях! Но как-то же у него получалось отделять зерна от плевел?