Элионте тоже молчала, не зная, что сказать, чтобы обойти неприятную, запретную по ее мнению, тему разговора. Однако ее друг, напротив, имел желание поговорить и именно о том, что и являлось причиной нынешнего его состояния.
- Скажи, а тебе давно ли доводилось видеть здесь хоть одно счастливое ангельское лицо?
Она молчала, опустив глаза.
- Вот видишь! - многозначительно сказал Птолетит и тяжело при этом вздохнул.
- И ты всякий раз пытаешься увести меня от этой темы, так, словно суждение об этом тебя совсем не касается! Так, словно тебе это все безразлично!
- Вовсе нет, Птолетит, вовсе нет! - воскликнула Элионте.
- Это не может быть безразличным ни для кого!
- Так почему же ты всегда стараешься от этого укрыться?
Элионте испуганно на него взглянула, ибо ее друг никогда не бывал с ней так резок, и это не столько обидело ее, сколько насторожило, воочию подтвердив догадку о том, в каком предельном состоянии он находится.
Он же резко поднялся, и потом также резко опустился перед ней на корточки, одарив колючим, враждебным взглядом.
- Ну, так что ты ответишь на это?
Элионте молчала, испуганно глядя на него во все глаза.
- Я знаю, каков будет твой ответ! - усмехнувшись, сказал Птолетит.
- Ты начнешь рассказывать мне о том, что низший Мир находится под контролем великих духовных существ, коими мы и являемся, кои и творят этот Мир, согласно воле Вечного Отца. Так?
- Та…ак! - растерянно произнесла Элионте.
Птолетит удовлетворенно кивнул, подтверждая тем самым, что другого ответа он и не ожидал.
- И ты ответишь также, что главное в этом нашем творении старание и своевременное выполнение "Его" воли?
Элионте от страха, который породили эти кощунственные слова непроизвольно прикрыла рот рукой, однако согласно кивнула в ответ на его пытливый вопрос.
- И ты скажешь, что всякий раз после очередного исполнения этой воли, которая и является нашим долгом, результат содеянного, каков бы он ни был, имеет право на то, чтобы оправдать нашу деятельность? Ведь главное, - старание, скажешь ты!
- Да, именно так я и думаю! - ответила Элионте.
- А тебе никогда не приходило в голову, что так "творя" мы уже давно не являемся творцами? Что "творение", которое всякий раз оценивается либо "плохо", либо "удовлетворительно" не может и не должно иметь права на существование! И ты никогда не задумывалась, почему у нас зачастую получаются именно такие результаты, а не другие?
- Нет! Я не пыталась найти ответа на этот вопрос, я просто с каждым разом, приобретая опыт, старалась выполнять задания все лучше и лучше!
- Приобретая опыт, говоришь? Старалась?
Птолетит тяжело вздохнул.
- Секрет наших неудач вовсе не в отсутствии старания, Элионте, и сколь бы преданно мы его не прикладывали, хороший результат от него не зависит!
- А в чем же он, этот секрет?
Он горестно усмехнулся и участливо положил руку ей на плечо.
- Вот этого я и не знаю!
- И это не дает тебе покоя?
- Не дает покоя! Если б дело было только в отсутствии покоя, то и беда была бы не бедой! Это разрывает мне сердце от жгучей, нестерпимой боли! Люди выходят из под нашего контроля, Элионте, и мы, как ни стараемся, ничего не можем с этим поделать! Мы бессильны перед восприятием ими нашего влияния, и не в состоянии ничего изменить так, словно всякий раз пытаемся повернуть реку вспять, а не повлиять на человеческий разум, и у нас при этом ничего не получается!
- Но почему это происходит с тобой сейчас?
Птолетит удивленно на нее посмотрел, не поняв вопроса.
- Сейчас?
- Да, сейчас, сегодня, в данный момент! - пояснила Элионте. - Ведь до этого ты не был таким… - Она умолкла от того, что не посмела вот так сходу охарактеризовать его неистовое, доведенное до отчаяния состояние.
- Почему сейчас? - Птолетит горестно усмехнулся.
- Да потому, наверное, что настало время.
Элионте с глубоким сочувствием взглянула на своего друга.
- Настало время?
- Да! Настало время прорваться нарыву, саднящему душу столько лет, взорваться гневу и отчаянию, лопнуть сердцу! - Охарактеризуй это как хочешь!
После этих слов в глазах Элионте вновь появился страх.
- Ну что ты молчишь и смотришь на меня так испуганно? - укоризненно спросил Птолетит.
- Разве ты не догадывалась, что это должно было когда-нибудь со мной произойти?!
Элионте молча опустила голову, больше не в силах выносить его гнев, так незаслуженно обрушившийся на нее, и по щекам ее покатились слезы.
Птолетит, опомнившись, приблизился к ней и взял за руку.
- Прости, Элионте! Прости! Мне не стоило так говорить с тобой! Не стоило, я знаю! Садись! - он, нежно взяв ее за плечи, опустил на траву, а потом присел радом и умолк.
Элионте, немного успокоившись, и мгновенно простив любимого друга, вновь обратилась к нему, думая о том, что в данный момент он непременно должен перед кем-то выговориться, чтобы облегчить душу.
- Я знаю, что это случилось после того, как ты вернулся с Земли, Птолетит. Я поняла это там, возле Храма, когда увидела тебя.
Он устало на нее взглянул.
- Разве это важно? Какая разница, после чего этому суждено было случиться?
- Как знать, может и важно!
- Для кого?
- Для меня.
- В чем ты пытаешься разобраться, Элионте? Неизбежное дало о себе знать, и свершилось это как неоспоримый факт, так стоит ли копаться в причинах?
- Стоит! - на удивление твердо сказала Элионте.
А потом склонила голову, прильнув к его плечу.
- Что случилось там, на Земле? Расскажи мне. Я должна узнать об этом, я чувствую это сердцем.
- Хорошо! - ответил Птолетит. И его прекрасный лик в то же мгновение превратился в маску отчаяния.
- Это был ребенок, восьмилетний мальчик, - человеческое существо, состоящее уже во вполне осознанном возрасте, чтобы суметь понять, что с ним происходит. Это был ребенок - приветливый, добрый мальчик, беспредельно любимый своими родителями. Его разум был светлым, ибо растущий в любви и ласке, он в душе своей ни на кого не копил зла. Он был общительным и доверчивым, и потому этому маньяку удалось без труда заманить его в свои сети.
Птолетит вдруг резко умолк и, скрывая страдание, закрыл лицо ладонями.
- Это было убийство, насилие? - спросила Элионте.
- Это было убийство. Он убивал его хладнокровно и жестоко, продляя себе удовольствие, а ребенку страдания, и я ничего не мог с этим поделать! Сначала, когда он вел мальчика, пытаясь отыскать удобное для расправы место, я посылал ему всяческие воспоминания, начиная с умерших родителей, затем пытался напомнить ему о нем самом, находящемся в восьмилетнем возрасте. Он же, словно насмехаясь надо мной, жестокосердно отмахивался от этих воспоминаний. И тогда я понял, что его закоренелого звериного рассудка ими не пробить. Оставив это, я попытался завладеть ходом его мыслей и отвлечь от задуманного, но он, словно предчувствуя это, не выпускал из поля зрения свою жертву, которая, невзирая ни на какие отвлечения, маячила у него перед глазами, в каждый момент времени, напоминая о том, что он хочет совершить. Я не смог даже помешать ему, инсценируя воспринимаемые помехи в виде раздающихся вблизи шагов и тревожного рева милицейских сирен. В такие минуты он, затаившись, зажимал ребенку рот и удивленно оглядывался по сторонам, однако мальчика не отпускал и не убегал сам.
Одним словом, я использовал все возможно-допустимые методы, - Птолетит сделал короткую паузу после этих слов и многозначительно взглянул на свою подругу. - И при этом я так старался, Элионте, что тебе и не снилось!
- Я сожалею, что не в твоей власти было помочь этому мальчику, Птолетит, но в чем ты можешь себя упрекнуть, чтобы так терзаться?
Он резко вскочил со своего места и принялся нервно расхаживать взад и вперед, то и дело задевая ноги Элионте, согнутые в коленях и прикрытые голубым воздушным одеянием, даже не замечая этого.
- О чем ты говоришь, Элионте?! Ведь ты же прекрасно знаешь, что я смог бы помочь этому ребенку!
Она побледнела после этих слов.
- Птолетит! Но…
- Да! Я смог бы ему помочь! И когда случается нечто подобное я только и думаю об "Этом". - Последнее слово он произнес тихо, но многозначительно, заставив взволнованную Элионте побледнеть еще больше.
- Но "Это" запрещено "Его" властью строго настрого! И ты прекрасно знаешь о последствиях, которые могут тебя ожидать за ослушание! - воскликнула Элионте. - Вспомни Моремика!
Птолетит остановился и мечтательно на нее взглянул. И в этот миг взгляд его сделался таким лучезарным, что Элионте силой своего восприятия ощутила мерцающий серебристый свет, исходящий из его глаз, медленно рассеивающийся, обволакивающий его лик и развевающиеся от легкого дуновения ветерка золотистые, пшеничного оттенка кудри.
- Как знать, а вдруг одна невинная спасенная человеческая
жизнь сможет сделать нас такими счастливыми, что мы
пожелаем принять и свой уход в небытие не как наказание, а
как должное желанное умиротворение?! Ты никогда не
задумывалась над этим, Элионте?
Она молчала и с восхищением на него смотрела, не зная, что ответить. Одухотворенный и восторженный, окутанный чистейшим сиянием духа своего, он был прекрасен в этот миг, и Элионте любовалась им, забывшись и непроизвольно при этом потеряв нить разговора.
Не дождавшись ответа на вопрос, и продолжая блуждать в лабиринте мыслей своих, Птолетит, не обративший внимания на восхищенный взгляд подруги, обращенный к нему, вновь заговорил.