Глава пятнадцатая,
состоящая почти из сплошной любви
Шервинский (поет): И будешь ты царицей МИРА!!!
Из кинофильма "Дни Турбиных"
- Ну, че? - Сани стоял на террасе.
- Держи… - Даша довольно отдала ему шубу. - Чего ты там спросить хотел, дорогой?
Она прерывисто вздохнула, - соблазнять Сани вдруг совершенно расхотелось. Расхотелось и все! "Вот если бы пятнадцать минут назад…. Атак получается: только раззнакомились, и я сразу ему изменяю… А вдруг Ян узнает?"
Впрочем, Дашу терзал вовсе не страх разоблачения - будучи из тех, кто переживает неприятности исключительно по мере их поступления, она никогда не заглядывала даже на два шага вперед - просто как-то противно казалось делать это сейчас, когда все так безумно прекрасно!
А прекрасно было безумно, поскольку по дороге от ворот до "сюда" Даша успела принять единственно правильное и головокружительно праздничное решение, от которого у нее буквально захватило дух:
Даже если Киев провалится в тартарары, она все равно пойдет на свидание с Яном!
"В конце концов, - осенило ее, - можно отдать Заядлой мопед и деньгами. Катя мне одолжит. Она ж нормальная тетка!"
Сани примерил шубу на себя, словно проверял, не уменьшилась ли она в размере. Он любил свои вещи и трясся над ними, и то, что он одолжил ей свою коронную экипировку, было его личным подвигом Камо.
- С чем тебе помочь? - засияла она. - Хочу, чтобы праздник был землепотрясным. Мы с Яном сегодня придем сюда. Он мне билет купит! Во прикол?!
- Явление Анны Карениной в гранд-опера! - оценил начитанный Сани. - Директора инсульт хватит.
- Особенно когда я все свои конкурсы сама повыигрываю! И приз потребую…
- …бесплатный вход на полгода. Он умрет! Смотри, - протянул он ей ее собственную книгу про народные праздники, - Витальевич мне отдал. Но у тебя тут так поначеркано… Я не понял, зачем нам палатки?
- Шалаши! Главная фишка - для "пойдем, красотка, в нумера"! Понял? Увидишь, к часу ночи все будут заняты. А че, детей на Купалу зачинать самое время…
- А кто такой Кочержник? И вот еще, что за тряпки мы сжигать будем?
- Где? - Даша открыла купальскую главу и прочла криво обведенный карандашом абзац. Затем перечла его снова, и снова и на третьем заходе почувствовала, что планомерно теряет сознание. - Это же… Это… - залопотала она. - Боже! Сегодня!!!
- Ну конечно, сегодня, - удивился ее удивлению Сани. - Через час грузовик с папоротником приедет. Что мне с ним делать?
- Я сегодня умру! - оборвала его Землепотрясная, не в силах поверить в смысл своих дрожащих слов.
- Я, видимо, тоже, - обреченно вздохнул танцор. - Я на себе весь праздник не вытащу. Он с ума сошел, что тебя уволил. Сам себе западло устроил.
- Ты не понял, я умру на самом деле! - отчаянно заорала она. - Прости, мне нужно бежать…
- Но, Зем!
- О-о-о, кто к нам пожаловал! Звезда сомнительного счастья! - Воистину Заядлая обладала редкостным талантом появляться в самый неподходящий момент. - Алекс! Алекс, беги сюда! - завизжала цирюльница.
- Да не ори ты! - гаркнула очумелая Чуб. - Я проиграла. Я все отдам. Вечером. Деньгами. - Она ринулась к выходу.
- Какими деньгами? Откуда они у тебя?
Догнав, Заядлая схватила Дашу за кисть.
Та неприязненно вырвала запястье и шагнула к двери. Откуда-то тревожно запахло гарью.
- Алекс!!!
Парикмахерша ухватилась обеими руками за Дашину одежду: юбку и топ. Дашина спина дернулась прочь…
- А-й-й.
Юбка благополучно дорвалась до конца, повиснув в руке Заядлой.
Чуб истерично ойкнула и присела, прикрывая волосы между ног остатками топа. Из-за сцены появился долгожданный Алекс и замер, широко открыв рот.
- Что, никогда меня голой не видел?! - обозлилась Землепотрясная.
Если не считать скромного лоскутка стрингов, ее любимый купальник был ничуть не более целомудренным. Но охранник почему-то ошеломленно посмотрел на нее, медленно сглотнул и заорал, захлебываясь дребезжащим криком:
- Че ты с ней сделала, сука? Совсем оборзела? Да за такие вещи морду бить надо! Че ты к нормальной девчонке прикопалась?!
Даша инстинктивно вжала голову в плечи в преддверии ответного ора: за свой приступ справедливости Алекс заслужил такую порцию злости, что лучше тихо-тихо отползать.
- Господи, прости меня, Дашенька! - неожиданно простонала Заядлая со слезой. - Я не хотела! Сани! Сани, дай ей…
И тут, наконец, Даша увидела, что танцор стоит, словно пораженный громом, держа на ладони развязанный узелок с Присухой, забытый ею в кармане красной шубы.
- Мне плохо, - подломленно сказал он, взирая на рассыпчатую смесь. - Вдруг так плохо… Такой отходняк! Все бессмысленно. Плоско, - кажется, он собирался заплакать. - Зачем вы это делаете? Зачем? Неужели вы не понимаете: без Землепотрясной клуба не будет! Она настоящая артистка! Она звезда! Вы просто завидуете ей. Вы - обыватели! Удобрение! Вы - навоз, на котором растут такие цветы! - Он сунул руки в карманы шубы и, согнувшись, свел их к животу, будто его корчило от боли.
Видимо, его действительно звали Сашей.
- Мы навоз? - угрожающе побагровел Алекс. - Да если б не она, я бы тебя… Шубу девчонке дай! - стиснув кулаки, он двинулся на голубого.
"Алекс! Он тоже Саша!" - обалдела Чуб.
- Дашенька, возьми! Эти мужики… только драться… - Заядлая вдруг самозабвенно задрала платье, обнажая пуговичную грудь, и запрыгала, пытаясь высвободить голову из проема.
"Заядлая, что, и Заядлая?!"
- Как тебя зовут? - закричала Даша.
- Саша, - взлохмаченная голова вынырнула из платья, цирюльница угодливо протянула его ей.
- Че ты цирк устраиваешь! - кинулся к любовнице Алекс, походя стаскивая с себя майку. - Даша, возьми.
- Зем, на, на… - затанцевал Сани, выскакивая из шубы.
- Что здесь происходит? Почему вы все голые?! - громыхнул негодующий глас.
В дверях стоял разъяренный директор клуба.
Подчиненные замерли: Алекс с обнаженным торсом, Заядлая в трусах, Даша в одних ботинках "как у Джони Деппа".
Сани ожил первым и, подбежав к Чуб, заботливо накинул на нее шубу. Даша вцепилась в нее, словно в спасательный круг.
- Простите, - пропыхтела она, путаясь в рукавах. - Александр Виталь…
"Мамочки! Александр!!!"
Она обалдело уставилась на него.
- Даш-ша, - просипел директор так, точно у него разом пересохло во рту. - Вы вернулись?
- Черта с два она к тебе вернется, жлоб! - визгливо заорал голубой. - И я ухожу! Я ухожу вместе с ней! Весь мой балет!
- А я уже уволился! - рявкнул охранник.
- Даша, но вам не нужно уходить, - потрясенно выговорил директор, потрясаясь собственным словам: он тупо смотрел перед собой, будто те были позорными мыльными пузырями, по непонятной причине выплывшими из его благопристойного рта. - Я могу даже увеличить вам… вам… - Губы директора мучительно напряглись, тужась родить страшное и совершенно невозможное обещание.
- Даша, не уходи, прости меня! Это все я… - запричитала Заядлая, бросаясь к ней, просительно согнув спину и широко расставив руки, так, словно собиралась вцепиться в Дашины колени.
Чуб непроизвольно отпрянула в сторону.
- Уйди, сука завистливая! - грубо оттолкнул любимую Алекс. - Как я только жил с тобой год! Даша… - решительно шагнув к ней, он схватил Дашу за плечи.
Та испуганно хрюкнула, сжимаясь в комок.
- Убери от нее грабли, деревня! Вали к своей жлобишке!
Сани с неожиданной ненавистью заехал Алексу в живот сильной балетной ногой.
Алекс упал на спину.
Заядлая вскрикнула.
Мгновенно вспотев, директор подбежал к Даше, пытаясь оттеснить ее в сторону служебной двери.
Охранник вскочил и, набычившись, пошел на танцора.
"Сейчас он сделает из него…" - что именно Алекс сделает из Сани, Даша не додумала, но явственно представила себе перемешанные с кровью, сломанные черты друга, виновного лишь в том, что одолжил ей свою любимую вещь.
И тогда, повинуясь одному вдохновенному инстинкту, она закричала:
- Саша! Со мной! - И побежала прочь, не видя, но чувствуя вздрогнувшими лопатками, как четыре тела резко дернулись за ней, словно были привязаны к ее спине стальными канатами. Запах гари стал еще более ощутимым. Она слышала: драка прервалась, не начавшись, и четыре Саши несутся ей вслед, позабыв о междоусобной вражде, объединенные общей верой: "Она позвала меня с собой!"
Она упала на колени, вытаскивая ключи из-под камня, и вскочила в седло.
- Да-а-аша! - ударил ей в спину хор из четырех обезумевших от разочарования голосов, но она уже въезжала на пешеходный мост.
"А Сани б со мной все равно не переспал, - с непонятным удовлетворением подумала она. - Он и полюбил меня исключительно как звезду - Раневскую и Пугачеву в одном лице!"