Катя посмотрела на него исподлобья, пытаясь расшифровать опасные слова, но у блондина был непроницаемый вид человека, лишь вежливо поддержавшего чужую шутку.
- А вы занимаетесь организацией выставок?
- Вы уже знаете? - нисколько не смутился он.
- Я все про вас знаю, - парировала Катя. - Даже то, что по совместительству вы чините прорвавшиеся трубы.
- Я - трубы? - Альбинос вопросительно поднял серебреные брови. - Простите, я вас не понимаю.
- Только не делайте недоуменное лицо, - внезапно рассердилась она. - Позавчера я познакомилась с девушкой в "Центрѣ". Она была в очереди за мной. И она сказала: вы работаете с ее отцом. А отец ее ликвидирует наводнение на Фрунзе.
- Вот оно что… - Зимние глаза блондина покрылись изнутри инеем. Но к Катиному разочарованию, он казался скорее озадаченным, чем обличенным. - Значит, он чинит трубы, - невыносимо скучливо отозвался альбинос. - Впрочем, чему я удивляюсь?
- Кто он? - недоверчиво уточнила Катерина.
- Видимо, мой брат.
- Только не говорите, что он ваш близнец! - окончательно перестала верить ему она.
- Только внешне, - успокоил ее блондин. - Во всем остальном он - моя полная противоположность. Я не видел его уже много лет, - он задумчиво нахмурил губы и, словно решившись на что-то, вынул из кармана рубашки золотой паркер, черкнул на салфетке семь цифр и пододвинул их к Катиной руке. - Знаете, если вас не затруднит, передайте ему через вашу знакомую. Не думаю, что он станет связываться со мной. Но в жизни бывает всякое…
- Боюсь, я не скоро ее увижу, - отказалась Катя, удивленная тем, что версия о близнеце вдруг перестала казаться ей неправдоподобной.
- Да мне и не к спеху, - равнодушно уточнил он. - Сами знаете, у меня и без него достаточно проблем.
- Откуда мне знать о ваших проблемах? - надменно фыркнула Катерина.
- Но вы сами сказали… Простите, я думал, вы видели в новостях. Сегодня ночью кто-то пытался украсть "Богатырей" Васнецова. А поскольку выставку организовал я…
- Ах, это… Ну и что? - невольно заинтересовалась Дображанская.
- Загадочнейшая история, - покачал головой пострадавший организатор. - Но если вам интересно…
- Да, конечно.
- В музее, естественно, есть охранник, - обстоятельно начал блондин. - Но он спал, несмотря на рев сигнализации. Приехавшей на вызов бригаде пришлось залазить в разбитое вором окно: тот не открыл им дверь.
- Его считают соучастником?
- Его с трудом разбудили, но так и не привели в себя, - предполагают отравление малоизвестным газом. Но это полный абсурд, - пренебрежительно скривился рассказчик, - потому что работали не профессионалы. Представьте, преступник тупо разбил окно на первом этаже, залез, зачем-то грохнул стекло на картине и убежал, уже через другое окно. Вы скажете: он просто не успел забрать полотно…
И Катя, которая ничего подобного говорить не собиралась, непроницаемо кивнула, снова почувствовав себя на коне: знал бы блондин, как трижды загадочно все было на самом деле, сразу утратил бы свою прохладную рассудительность.
- Но он просто не мог успеть, - продолжал разглагольствовать неосведомленный. - Удивительно даже то, что он успел убежать, - милиция приехала через считанные минуты. Так чего же они добивались? Чего хотели эти девушки?
- Девушки? - сразу утратила свою прохладную насмешливость Катя.
- Пятнадцать минут назад, - поделился блондин, - мне сообщили, что объявился водитель такси, подвозивший ночью к музею двух барышень. Время совпадает. Причем красавицы вызвали такси на дом, некоторое время катались по Городу вместе с третьей подружкой, а потом попросили отвезти их прямо к Терещенко. Представились студентками театрального. Внешность у них, судя по описанию, и впрямь колоритная, одна блондинка с африканскими косами до пояса, вторая рыжая. Первую точно не перепутаешь! Милиция уже отправилась по их адресу…
- Милиция?
Внезапно Катя возненавидела свое новое платье. В нем было неуютно и непривычно, совсем не так, как в ее бронированных костюмах.
- Но зачем студенткам театрального?..
- И впрямь зачем? - с нажимом переспросил блондин, глядя на нее замерзшими глазами. - Явно не для того, чтобы украсть. Но тогда зачем, как вы думаете? - Он уставился на нее, не мигая, будто надеялся, что она и впрямь ответит на его вопрос.
- Откуда мне знать, - выдавила Катерина.
И вслед за платьем мгновенно возненавидела проклятого блондина, взвалившего на нее эту - такую ненужную ей - ответственность за две ненужные ей судьбы.
Как только она узнала, что тюрьма, угрожавшая Машиному отцу, оказалась истеричной гиперболой ее матери, и предусмотрительно уведомила Дашу, что исчезает сегодня по причине предстоящего поединка, Катя выбросила двух своих случайных союзниц из головы, если не навсегда, то очень и очень далеко - за границы своего мироощущения.
Но ее отпуск оборвался внезапно и без предупреждения, как только….
"Милиция уже отправилась по их адресу!"
"Идиотки! Идиотки! Приехать туда на такси!"
Теперь менты знают их адрес, квартиру и телефон. Они устроят засаду и возьмут их без всякого труда. Их опознает водитель. И Дашины пальцы совпадут с отпечатками на окне музея. И будет смешно даже заикаться о существовании сумасшедшего с ножом. Им никто не поверит. И Маша пойдет как соучастница… И ей конец, потому что, в отличие от Даши, она не выживет не только в тюрьме - даже в обычном обезьяннике, где окажется не позднее чем через час. Ведь…
"Милиция уже отправилась по их адресу!"
"Вот суки!"
Екатерина Михайловна Дображанская всю жизнь считала себя сукой редкостной бездушности. Другие - тоже, но она была солидарна с ними и старательно поддерживала в этом мнении - и их и себя. Она любила себя сукой и была убеждена: быть сукой, которой наплевать на всех и вся, удобно, выгодно и стерильно для души.
Но каким-то немыслимым чудом в ее душе завелась наивная студентка, оказавшаяся первым и последним человеком, пытавшимся понять, помочь, поддержать ее, не потому, что получал за это деньги, а потому, что верил: "Катя - хорошая". И кроме нее, хорошей Катю не считал никто, включая и ее саму. Но проблема в том, что в присутствии Маши она и сама начинала ощущать себя если не хорошей, то как минимум не такой уж плохой… И как ни хотелось бы ей сейчас быть индифферентной и безразличной сукой редкостной бездушности, она ею сейчас не была!
"Но что я могу сделать, если милиция уже поехала по их адресу?"
"Мне сообщили пятнадцать минут назад".
Пятнадцать!
Официантка наконец принесла мартини. Но Кате уже не судилось его пригубить.
- Впрочем, какие бы цели они ни ставили, - продолжал ее отчужденный собеседник, - достигнуть их им не удалось. Но это еще полбеды - куда хуже то, что они привлекли к себе наше внимание.
- Да, это чертовски плохо, - искренне согласилась с ним она.
- К себе и к этой картине, - голос блондина звучал где-то на периферии ее сознания.
- При чем здесь картина?
Катерина мучительно пыталась вспомнить номер телефона на Яр Валу. 224… А дальше? 224-12-22. Нет!
- Но это же не просто картина - это три "Богатыря". И если бы с ними что-то произошло…
- Вам можно было бы только посочувствовать.
"Может, 224-22-12? Маша могла уже вернуться… 224-22-17? А милиция еще не доехать… Мне сообщши пятнадцать минут назад. 224-27-22. И у нее есть считанные секунды!"
- И не только мне, но и всем нам - Городу, стране, - убежденно глобализировал проблему бледноглазый.
- Думаете, это испортило бы наши отношения с Россией?
От напряжения у Кати взмокли ладони.
"224-72-27?"
"Нет! Нет! Нет! Все кончено!"
- Есть проблемы, которые невозможно разделить на "наши" и "их". Хотя бы потому, что когда в Киеве жили три богатыря, здесь тоже была Русь. А то, что было, будет всегда, - непонятно ответил он, вдруг становясь подчеркнуто серьезным.
Катя нервозно вытерла потные ладони салфеткой и отшвырнула бумажную фляку. Изогнутый бумажный лепесток уставился на нее растекшимися чернильными цифрами. 311-72-21.
"224-72-21 - точно. Это их номер!"
- Простите, мне нужно выйти, - подскочила она.
- Конечно…
Катя торопливо скрылась за дверью кафе и, не сводя глаз с блондинистого затылка в окне двери, попыталась дозвониться до непутевой посетительницы русского музея. Номер отказывался соединяться. Блондин посмотрел на часы, поло жил купюру на скатерть и встал - скатертью дорога! Но тот замер. И одновременно с ним замер и Катин палец, набирающий цифры. И весь Крещатик, обрамленный деревянной рамой двери, превратился в один замерший и дрожащий стоп-кадр.
"Что случилось?" - озадачилась Катерина.
И немедленно получила ответ.
Красной шаровой молнией по пешеходному Крещатику пронесся шокирующе-алый мопед, на котором сидела совершенно голая Даша Чуб с желто-голубым знаменем в руках.
Катя выпучила неверящие глаза.
- Девушка в национальном флаге, остановитесь! - загундосил на всю улицу искаженный рупором голос.
За Дашей гналась милиция!