* * *
- Так всегда, - понимающе сказала Даша. - Сначала родители рожают детей, а потом мешают им жить! Закрыть в комнате, будто тебе четыре года! Ну ниче, вот когда ты недельку домой не придешь, они быстро поймут, кто кому пепельница. Жить нам есть где, и ты сто лет как совершеннолетняя - заставить никто не может. Нужно только дать им понять, что заставлялка кончилась!
- Папа переживать будет, - неуютно вздохнула Маша.
- Не будет. Ты ж говоришь, он нормальный. Если ты оставила записку, что поживешь у подруги, то есть у меня… Ладно, может, объяснишь, наконец, зачем мы сюда приперлись? Жуть, конечно, что у твоего отца друга убили. Но мы-то тут при чем? - недовольно спросила Чуб.
Недовольство ее было продиктовано еще и тем, что семимаршевая каменная лестница, прилепившаяся нелепым и длинным зигзагом к Кирилловской горе, все не кончалась и не кончалась. И было очень жарко - до того как они приехали сюда, Даша и не замечала, что в Городе стоит такая одуряющая жара.
- У меня еще дела, мне в клуб заскочить надо, - пропыхтела Чуб, стаскивая блестящий пиджак.
Остатки одежды под ним были полным неликвидом, но лучше уж быть бомжом, чем барбекю.
- Я ведь тебя не заставляла, - напомнила Маша.
- А что, - возмутилась Землепотрясная, - мне тебя одну отпускать? Сатанисты уже двух человек убили!
- А если трех? - спросила ее спутница.
Она резко обернулась и уставилась на Дашу в упор:
- Ты помнишь, что говорила Кылына? "Я стала первой, но будет и вторая, и третий". Вторая и третий - значит, женщина и мужчина! Рита и Николай Петрович!
- Слушай, - с сомнением булькнула Чуб, - я понимаю твои чувства в плане папы. Но наш труп ты сюда за уши притащила. Ладно, о’кей, - внезапно согласилась она.
Две смерти знакомых людей за два дня могли подломить и не такую библиотекаршу. И в подобной психологической ситуации стоило пойти Маше навстречу…
- Давай сходим по-быстрому, посмотрим, че там!
Миновав пасмурную подругу, Даша резво зашагала вверх по лестнице и остановилась, не дойдя последних ступенек.
- Bay! - заорала она. - Вот это да! Это же моя церковь!
- Тебя здесь крестили? - уточнила Маша хмуро.
- Нет, - взвизгнула Даша. - Та, которую я на небе видела. С крестами и зелеными куполами! Мама родная! - потрясенно прозрела она. - Вот зачем они нас сюда зазывали! Мы должны были предотвратить убийство!!!
- Какое? - побелела Маша.
- Оба! - возбужденно замахала руками Чуб. - Может, они и позавчера нам маяковали, только мы все в отрубе были. Как же ты догадалась?
Маша Ковалева, всего полминуты тому изложившая подруге свою логическую связку, только вцепилась зубами в губу.
"Это я виновата!" - обморочно подумала она.
Возможно, они и не могли спасти Риту, но дядю Колю…
Конечно, Даша не могла узнать Кирилловскую в проекции сверху, но она…
- Это я виновата! - убежденно обвинила себя Маша. - Я должна была расспросить тебя: какая церковь, сколько куполов, где стоит, что рядом. Я могла вычислить ее! И Николай Петрович был бы жив…О-о-о-о-о! - Она быстро заморгала глазами, пытаясь остановить подступающую течь слез.
- Нет уж, стоп! - разозлилась на ее приступ самобичевания Даша. - Во-первых, еще неизвестно, кто бы кого остановил - мы убийцу или убийца нас. Ты кем себя возомнила - защитницей Киева? Типа трех богатырей? А скажи мне, типа богатырь, ты драться умеешь? Или, может, у тебя волына есть? Вот Катя здорово машется, - вспомнила Чуб, с уважением потрогав свой синяк на скуле. - И это еще спросонья! А как бы ты их останавливала, ась? "Ай-ай-ай, нехорошо, не трогайте этого хорошего дядю!" Я тебе так скажу: то, что тот штемп с ножом в музее бросился от меня, а не на меня, - это мне очень сильно повезло. Иначе лежала бы я уже в морге с дыркой в почках. Нужно смотреть на вещи реально, Маруся!
Маша кивнула, молча проглотив нелегальную "Марусю", вместе с несостоявшимися слезами, - как ни странно, Дашин наезд действительно принес ей облегчение.
- Здесь трубы лопаются уже третью ночь, - вернулась к своим реальным, логическим, способностям она. - Считалось, что это происходит из-за обвалов в пещерах. А обвалы - из-за диггеров. Но сегодня папа сказал: то, что случилось, не могло произойти из-за случайного эха. Это был взрыв.
- Взрыв? - потряслась Даша. - Землепотрясно!
- Именно! Такой, что аж земля содрогнулась. И папа чуть не погиб. А дядю Колю нашли утром прибитым к воротам Святой Брамы.
- Где-где?
- На центральных воротах Печерской лавры.
- Но зачем они оттащили его туда? - поразилась Чуб. - Это же на другом конце города.
- Я знаю зачем, - скорбно сказала Маша. - Лавра всегда считалась в Киеве Святой землей. Главной киевской святыней! Да и не только киевской - всея Руси. А сатанисты никогда не выдумывают ничего нового. Потому дьявола и называют обезьяной Господа Бога. Все сатанинские обряды - это христианские с точностью до наоборот. Они крестятся обратным крестом, вешают распятья вверх ногами, читают "Отче наш" в обратном порядке… Кстати, поэтому Андреевский спуск называют "перевернутым" и "чертовым" спуском. Это единственная улица в Городе, номера домов которой идут не от центра, а к центру.
- Вот этому я как раз нисколько не удивляюсь, - хмыкнула Даша, - учитывая, что именно там у нас все и началось.
- В общем, - вернулась к предыдущей теме студентка, - до революции те, кто хотел заслужить покровительство темных сил, шли и оскверняли Свято-Печерскую лавру. Бедняки - желая разбогатеть, карьеристы - чтобы достигнуть власти. Воры, которые хотели, чтобы им фартило в делах, прокрадывались туда ночью, чтобы что-то украсть. А когда советская власть начала войну с религией, именно Лавра стала их первой жертвой, а первым новомучеником православной церкви - Киевский митрополит Владимир. Ночью к нему в келью пришли трое, а утром братия нашла рядом с Лаврой его тело, исколотое штыками. И те, кто пригвоздил сегодня дядю Колю к Святым воротам…
- Так че, коммунисты тоже были сатанистами? - заинтересованно перебила ее Чуб. - И нашу Кылыну тоже они?! В смысле, не коммунисты, а…
- Да, - поняла ее Маша. - Мы ведь даже не задумывались, отчего она вдруг умерла.
- Может, больная была. - Даша, уже было поднявшаяся на несколько ступенек, снова затормозила посреди лестницы и начала спускаться обратно.
- Но я видела ее за пять минут до смерти, и она чувствовала себя просто прекрасно.
- Всякие болезни бывают… Стой! - Даша сделала шаг вправо, мешая Маше пройти. - Ты, по-моему, в главное не врубилась. Лидер-то у сатанистов кто? Твой красавчик!
- Они не сатанисты, они диггеры! - мигом набычилась Маша.
- Только не говори мне про его алиби! - взвилась Чуб. - Сама подумай. - Она привычно выставила вперед руку и начала загибать пальцы. - Во-первых, вторая жертва - его подружка. Во-вторых, он историк, как и ты. А кто еще из нормальных людей помнит про какие-то дореволюционные дьявольские обряды в Лавре. Я, например, слыхом о таком не слыхивала! В-третьих, ты сама говоришь: диггер, пещерный… Ну а в-четвертых, причесон у него точь-в-точь, как у того террориста в музее, - хвост сзади!
- Хвост - это не примета! - возмутилась Маша. - Зачем Миру картину резать? Кылыну мог убить только тот, кто видел ее последним! А значит, это сделал тот человек, который зашел туда передо мной! Папин сотрудник. Только папа сказал: он всего один день проработал, а потом исчез. А вчера я его на Старокиевской горе видела, когда за велосипедом ходила. И лишь только я задала Василисе вопрос про Лысую Гору, он тут же подскочил и сразу заинтересовался.
Даша недоброжелательно скривилась. Сообщение о том, что Маша случайно встретилась с ее рыжим, впечатлило ее куда больше, чем факт, что тот видел убитую последним. Несмотря на загадочную двуликость сантехника-искусствоведа, представить себе, что рыжий и продуктивный - убийца-сатанист, она отказывалась в категорической форме!
- Вот и считай, - завелась Маша. - К Кылыне последний зашел. Был здесь в первый день аварии, а потом исчез. Выставку организовал. Мистикой интересуется и Булгакова обожает. Он мне сам сказал…
"…и еще зачем-то подарил мне свою цепь", - закончила она про себя.
Но сообщать подруге, что парень, при одном упоминании которого Даша начинает плеваться огнем, как ревнивый примус, сделал подарок ей, Маша не решилась.
- Булгаков - это не примета! - подколола ее Чуб. - Так с лягонца можно предположить, что ее убили мы трое! Мы ж выбежали из кабинета последними, а ты у нас вообще Булгакова наизусть шпаришь и задаешь своим преподавателям подозрительные вопросы про Лысые Горы. И отец твой все время тут тусовался, - может, он твой сообщник! А убийца, кстати, вообще мог влезть к Кылыне в окно - там первый этаж. Сколько прошло до того, как мы зашли?
- Минут десять… Логично, - затихла Маша. - Никаких доказательств у нас нет, только предположения. Так можно кого угодно заподозрить.
- Да хоть его! - подхватила Чуб, подбрасывая подбородок в сторону невнятного существа мужского пола, стоявшего на верхней площадке лестницы, возле ворот, ведущих на территорию церкви.
У существа было бледное припухшее лицо и никому не адресованная дряблая улыбка, выдававшая в нем обитателя Павловской больницы. И взглянув на него, Маша невольно подумала, что они, нормальные люди, даже не замечают, что всегда держат свой рот, отпуская его только во сне. Да и то не всегда: ее мама вечно спала с недовольными, плотно сжатыми губами.
- Мы ведь и забыли, что тут сумасшедший дом рядом! - Даша протянула Маше руку, свидетельствовавшую об их мирном консенсусе, и та, помедлив, вяло пожала ее в ответ.