- А чем торговать-то? Вот привезли мы ткани, вино, кожу выделанную, рыбу сушеную, продали. А обратно чего везти такого, чтобы у нас на юге не было? Или чтобы лучше нашего, или дешевле? Из Трехречья хоть лошадей тяжеловозных можно перегонять, мед в бочках, из восточных городов - железо, с северо-запада соль, а из-за Стремнины чего? Меха, которыми воз не загрузишь, да и не нужны они на юге особо. Выходит, только золото да серебро из ходки везу, даже возы с лошадями продал. И то: вино здесь выпьют, из тканей одежи нашьют да сносят же, новое везти надо. А золоту сносу нет, потеряет разве кто, и все равно ж найдут. Выходит, что на юге золота все больше, на севере все меньше. Потому цены растут на юге, а если по правде - золото дешевеет.
Тут же еще один торговец встрял - не южанин, из озерного народа, судя по одежде и рыжим волосам, но тоже, как оказалось, с юга:
- А еще кордоны эти, что побережников ловят. Я с Каменного мыса масло вез на равнины, так едва серебра хватило на каждом кордоне откупаться - все норовили в бочки заглянуть, не прячутся ли там побережники. Хорошо, не решился через лес объезжать кордоны, а то один попутчик мой объехал, а его лесной разъезд по следам нагнал, так и вовсе половину товара отобрали. Вино он вез. И задержки эти сплошные, так бы уже давно обернулся, на юге уже был бы. А там же от побережников сколько всего осталось - дома, мастерские, земли, скотина, корабли даже, и все по дешевке с торгов идет. Только успевай делить. Я теперь не успею. Уже и здесь бы все масло продал, да кому?
- И корабли остались? - удивился торговец лошадьми. - Чего ж они на кораблях своих не сбежали?
- А потому что флот имперский все море патрулирует, что и не проскочишь на купеческом корабле. На быстроходном боте можно, на рыбацких тоже легко - им против ветра ходить проще.
- Не так было, - возразил еще один торговец - седой, но еще крепкий старик. - Побережники в круги собирались, по ремеслам. За рыбацкие и быстроходные суда круг моряков отвечал, а за купеческие - купеческий круг. Так моряки у них решили морем уходить, купцы сушей. У побережников даже разбойный круг есть. И даже круг убийц.
Рес знал, что на самом деле побережники не использовали для бегства только те корабли, до которых стража добралась раньше, еще в портах. А проскочить мимо императорского флота на самом деле просто - всего лишь ночью без огней. Главное вырваться в открытый океан, а там можно имперцев не бояться. Что касается круга убийц и разбойного, то не было их. Иногда сами побережники в шутку называли разбойниками круг наемников - и вот, пошла слава.
- У них не только круги были, - рассуждал озерник, - еще клинья и дороги. Клинья, это если побережники рядом жили, то в клин соединялись, в каждом селении клин был, а то и больше. А дороги - это между родственниками. Порой, так на разных концах империи побережники одной дороги жили, а то и в разных странах.
Рес слушал разговоры о своем народе молча. Ему с самого начала любопытно было, как другие относятся к изгнанию побережников. Видел, что цеховые мастера рады - они и раньше на побережников косо смотрели. А купцам и крестьянам оказалось все равно, даже не прочь поживиться за счет изгнанных. Лучше бы ненавидели. Впрочем, еще возненавидят - гонения на людей побережья в империи не вечны, как и сама империя, рано или поздно вернутся потомки изгнанников, а дома и земли их предков заняты. Даже если не потребуют вернуть свое, все равно новые хозяева возненавидят побережников. Бывало уже такое, не раз бывало, и с народом побережья тоже.
Вдруг разговоры в кабаке стихли, все обернулись к дверям - вошли, побрякивая кривыми мечами, четверо серокафтанников. Трое - с нашивками десятников, один - совсем молодой, должно быть за прислужника.
- Ну что, купчишки, собрали серебришко? - громко спросил вислоусый десятник со шрамами на лбу, левой щеке и справа на подбородке. Двое других десятников были похожи между собой - высокие, плечистые, русоволосые, с бородками клинышком.
Толстый купец-южанин встал, с достоинством подошел к вислоусому, протянул объемистый кошель.
Десятник взял кошель, подбросил - внутри звякнуло - и, ни слова не говоря, отправился к ближайшему пустому столу.
Серокафтанники расселись на лавках, вислоусый развязал кошель, высыпал на стол горку серебряных колец и дисков - даже и золотые чешуйки поблескивали - разделил на три кучки. И десятники принялись считать деньги.
Вот, почему купцы задерживаются - им скинуться надо было, а то служивым лень каждого купца по отдельности тормошить. Ну и другой смысл есть - десятка, что стоит в кордоне, берет дань с тех, кто на дороге проезжает, а две других десятки, что в разъездах, только с тех, кого в лесу поймают, это гораздо меньше выходит. Но разъезды кордону нужны, чтобы купцы его через лес не обходили, стало быть, надо дань на всех делить поровну. И чтобы видно было, сколько серебра заплачено, чтобы не утаил никто.
Серокафтанники закончили считать, один из бородачей объявил:
- Все верно, сходится, - и отпил из принесенной хозяйкой кружки.
Потом десятники перекинули серебро из кучки в кучку, чтобы поровну вышло, убрали добычу в свои кошели и взялись за тушеного с луком барашка.
Остальные облегченно загомонили, в кабаке снова стало шумно.
А Рес прислушивался к разговору серокафтанников. Те говорили негромко, только чтобы друг друга расслышать, но у людей побережья весьма тонкий слух.
Продолжался какой-то разговор:
- Чего его искать-то? - недовольно тянул один бородач. - Ну, прошел кто-то, чего ему быть побережником обязательно? Они другими путями уходят.
- А я сызнова говорю, что не спроста он со стороны болот пехом пришел, - напирал вислоусый. - И меж мужиков заговорили, что побережник отомстить могут, думаешь зазря? Не, сказал им кто-то, пригрозил. Может этот, с дырявым сапогом, первым шел, навроде разведчика, может за ним целый обоз.
- Так и что? Пусть идут, нам же прибыль, - усмехалася второй бородач.
- А вот стрельнут по тебе из кустов, будет тебе убыль заместо прибыли. Это здешнее мужичье думает, что побережники слабаки, а я-то знаю их, видал, как на палках машутся, как стрелы мечут. И десятники первые на прицеле. Да и сухая гроза неспроста оказаться может.
- А чего? - пожал плечами вислоусый. - Ударила всухую молния, лошадь и понесло, мужик выпал, в вожжах запутался, еще и колесо отлетело с рывка-то - это ж телега, а не коляска быстрая. Хотя, еще вызнать надо, что за мертвячку он вез.
- Может, и она со страху померла? - предположил второй бородач.
- Не, - уверенно возразил первый бородач. - Удавили ее. А в том самом месте, где молния ударила, тоже след дырявого сапога был. Может, просто сошел он с дороги поглядеть, что за пятно горелое, тем боле, что за телегой кровавый след остался. А может он и пугнул лошадь огненным порошком каким, а то и колдовством - вдруг не врут про колдовство-то?
- Ладно, - раздраженно согласился вислоусый. - И как его искать-то?
- Первым делом здесь у всех сапоги просмотреть. Потом - селян поспрошать, что за новые люди ходили, может, у кого сапоги были дырявые.
- Думаешь - найдем? - сомневался второй бородач.
- Думаю, поискать надо. Где-то он есть, может и здесь прямо. Вон того черного видал? Руки его? Ладонь широкая, а пальцы длинные - у побережников так.
- Так черный же! - насмехнулся вислоусый. - И глаза черные!
- Так руки же! Или тот горец, видишь, у него нос какой? У горцев крючками, а у этого ровный.
- Может, полукровка? - предположил вислоусый.
- Может. А вот как с полукровками? Брать их, не брать? И чего заплатят за них, полцены, как за половину побережника?
Второй бородач хмыкнул:
- Если полукровок брать, то и четвертькровок тогда. А там и всех, у кого хоть какой предок побережник, а это половина империи. Разве только наши чистоту крови соблюли.
- А так и надо, - твердо сказал первый бородач. - Чистоту крови блюсти надо.
Чистокровные? Серокафтанники по внешности и говору были из народа равнин, их предки часто женились на пленницах. В том числе и на побережницах.
Рес давно уже подал глазами знак Леск, но она никак не могла вырваться от говорливого южанина. Наконец, подошла, шепотом спросила:
- Ты слышал? Я слышала. Нужно уходить.
Нужно, а как, чтобы не заподозрили? Уплачено за ночлег, если требовать деньги назад, это внимание привлечет, если не требовать, так уйти, тоже подозрение вызовет. Могут и погоню устроить.
Рес изобразил возмущение, заговорил громко, чтобы услышали за соседними столами, но не дальше:
- Чего, сейчас прямо идти? Да хоть бы выспаться сперва! Ночь не подождет он?
Леск приняла игру:
- Чем быстрее, тем лучше.
- О-ох. Давай, хоть полночи поспим, а то с усталости проторгуемся!
Потом наморщил лоб, посмотрел на торговца лошадьми:
- Давай, прямо сейчас по рукам ударим, я при факелах твоих лошадей погляжу. А то видишь, нам рано ехать завтра.
- Не к добру на ночь по рукам бить, - покачал головой торговец.
- Почему? - спросила Леск.
- Примета плохая.
Леск очень удивилась:
- Примета? Так что, и в кабаке ночью расплатиться нельзя?
- Да, что за примета? - добавил Рес. - Не слышал я про такое, а не раз уже лошадей под вечер покупал, да и продавал.
- Это у меня своя примета!
Это он сам захотел лишних денег с покупателей стянуть.
- А если у кого будет примета с утра ничего не покупать? - усмехнулся Рес. И оглянулся - будто бы других лошадников высматривал.