- Не-э, - протянул Итхае, - эта поросль наособицу растёт. У них и голове порогов двадцать семь - двадцать восемь. Девчонка, т по слухам, что твоя былинка, но ведьма. Потому и голова, и потому они себя ведьмиными и называют.
- А, так это шпана, крысята, - сказал Ошта, чувствуя, как глыба моральной дилеммы тает в пар и опять становится легко. Не подводники - дети, шпана. И значит, не преступление против Империи, а угодная Вечным забота о слабых. И ясно почему она передала, что мол, подождать проще, пока Нактирр сам помрёт. Если ей едва четырнадцать, то уж верно резонней ждать.
- Вот и мы сперва думали - шпана. А только всех остальных крысят эти уже перегрызли - за порог или два. А про Кхад чем дальше, тем страшней истории рассказывают. Брехня, конечно, почитай всё, а только всё равно выходит та ещё тварюка.
- Как же - выходит, если брехня всё? - усмехнулся успокоенный Ошта.
- Всё, да не всё, - возразил Итхае. - Туноша помнишь? Туноша Немого, здоровый такой мужик, разговорчивый, что полено.
- Тот, что в Верхних казармах стену на спор кулаком проломил?
- Его да ещё троих ребят с ночного обхода как-то принесли холодными. В Серпном нашли, недалеко от Старой Храмовой.
- Ну?
- Подковы гну. У меня тесть в Серпном живёт. Так он мне тишком сказал, что видел он, как ребят порезали. Один малёк порезал, порогов двадцати, насвистывая. Потом из-за угла ещё трое детей вышли, да самая дохлая девчонка и сказала, что принят, мол. Такие вот крысята-шпана.
- И чем занимаются? - как-то безразлично спросил Ошта.
- Да всем по чуть, как обычно. Пылью3 торгуют, шёлком, людьми, кражи тоже. Заказы, вроде, берут. Осторожничают пока, видно, и сами не прочь, чтоб их пока шпаной считали.
- Дети, - пожал плечами Ошта, думая о том, что мальчишка был прав. Других таких учеников ему не найти. Хал, до чего любопытная работёнка намечается!
- Дети-то, оно да, - раздумчиво сказал Итхае. - Да только человечий ребёнок - это такой зверёныш, из которого любая тварь вырасти может. Не только что человек.
- Да, - отсутствующе кивнул Ошта. Улыбнулся и протянул руку. - Спасибо, я пойду уже.
_________________
1стандартным обращением в Империи, да и на всей Равнине, в данный период является обращение на "ты". На "вы" обращаются к правителям, носителям герцогского титула, высшим церковным иерархам и Мастерам. Герцоги и Мастеры крупных храмов обязаны говорить "вы" только правителям и главе Церкви, при общении с равными можно использовать как "ты", так и "вы". Хорошим тоном считается обращаться на "вы" к мэтрам в частности и учителям вообще. Обращение на "вы" к любому другому, как правило, звучит либо подхалимски, либо высокопарно и старомодно.
2тагал - дорожный алтарь в форме высокой трёхгранной призмы на приземистом пятигранном основании. На каждой из граней верхней призмы изображение весов Тиарсе (крест из горизонтального вытянутого овала и вертикального узкого ромба). Также мера расстояния: от 9,5 до 13 км в разных районах.
3пыль - зд. дазаранский наркотик, галлюциноген; отсюда "пыльник" = наркоман; "пыльный" = под кайфом.
Хриссэ
2271 год, 21 день 3 луны Ппд
Лисья нора, Эрлони
- Отвяжись! Сгинь, хал тиргэ! - невнятно донеслось из-под одеяла. Хриссэ усмехнулся и сдёрнул шерстяную клетчатую ткань. Вчерашнее приобретение недовольно зажмурилось, ещё раз выругалось сквозь зубы и беззлобно отбрыкнулось от Хриссэ.
- Вставай давай, - рассмеялся тот, как раз когда уже не спящий илирец убрал чёрные волосы с открывшихся глаз.
- Сейчас позавтракаем, и начнётся самое интересное, - заявил Хриссэ, закутываясь в одеяло, как в мантию, и отворачиваясь к окну.
- Да пошёл ты! - илирец проснулся окончательно и теперь его голос перехватывало от злости, презрения и ещё чего-то от чего должно перехватывать голос у илирского дворянина небольших лет, но большого гонора, проданного в рабство в чужой стране, да ещё такому гаду, как нечесаный этот…
Что Хриссэ всегда нравилось в илирцах, так это именно обыкновение принимать за смертельное оскорбление и унижение простую затрещину. Впрочем, большинство из них предпочли бы терпеть затрещины, чем сарказм, так что Хриссэ с огромным удовольствием пренебрегал первыми в пользу второго. Он отчётливо вообразил, как лицо его "приобретения" каменеет в должном возмущении, и ухмыльнулся снова. Когда обернулся, илирец сидел на пятках на кровати, настороженный, как арбалет в траве. Даром, что ещё и тридцати порогов нет мальчишке (или пятнадцати лет, как выражаются в Илире), и комплекцией не лучше Хриссэ - всё равно впечатляет.
- Ты сколько в рабах ходишь? - спросил Хриссэ. Без издёвки, без сочувствия, без презрения, с толикой любопытства разве. Как равный спрашивает равного о пустяке. Интонация вышла настолько - вдруг - искренней, что илирец ответил. Не иначе как от неожиданности.
- Полгода.
- Тогда ясно.
- Чего тебе ясно? - ощерился илирец.
- Почему с тебя гонор ещё не слез, - объяснил Хриссэ. Просто объяснил, без вызова или угрозы. Просто. Илирец на всякий случай несуществующий вызов принял.
- Хоть двадцать лет старайся, - исподлобья и пафосно начал он, сразу как-то показавшись младше, - ты меня не сломаешь!
Хриссэ не выдержал и рассмеялся этой пышной серьёзности, за что удостоился взбешённого взгляда и странного горлового звука. Успокоился, складывая одеяло, и сел на него на пол, скрестив ноги.
- Знаешь, отчего-то я тебе почти верю, - доверительно сказал он, глядя на мальчишку снизу вверх. - Не буду я тебя ломать, передумал. Умывайся и айда завтракать.
Илирец… послушался. По его лицу не понять было, поверил он или нет. Потому, вероятно, что и сам он этого не понял. В обоих чёрных глазах ночной водой стояло замороченное непонимание. Его пугала нелепость ситуации, этот безумец, который вчера купил себе илирского раба, и ничего этот илирец - не худший в драке! - не смог сделать, когда психу вздумалось разнообразить свою жизнь отработкой ударов по болевым точкам… Мальчишка ополоснул лицо, завязал волосы, неловко поводя плечами - руки ныли, - осторожно сел на край кровати и уронил глаза вслед за руками. Злость хороша, чтобы спрятать ужас: такой, что даже ужас остаться без тьё1 почти неважен. Нет, в нашада2 так не превратишься - ведь не по своей вине терпел боль и не мог ответить, а только по слабости. Значит, касанием проклятие не передашь, но тьё мертво, потому что тьё умирает от бессилия и боли. И значит, Тиарсе не забудет и Кеил не простит, и со смертью умрёшь полностью.
А этот…
Илирец дёрнул ртом, словно чтобы усмехнуться, но только напомнил себе о вчерашнем кулаке в челюсть. Рука приподнялась тронуть - и легла обратно, на залитое жемчужным светом колено.
А этот, пепел ему в душу, и не соображает, что натворил. Память у имперцев избирательная, не помнят, крысиное племя, от чего душа умирает! Кипя от сознания своей правоты, мальчишка поднял бледное от этого сознания лицо, где на скуле расцветал мощный синяк, и чуть не отшатнулся. Этот серый - от волос до одежды и глаз - имперец смотрел и улыбался. Смотрел и улыбался так, что несомненно было: знает он, что творится в голове и лёгких его покупки. Знает, смотрит снизу вверх - и улыбается. И оттого ещё жутче стало, чем от мысли об убитом бессмертии. "Серая тварь!" - подумал он.
- Сын пепла! - это он уже сказал. И сквозь бледность на смуглом лице со всей отчётливостью проступило, что сперва он сказал, а потом уже понял, какое оскорбление.
Хриссэ с удовольствием потянулся, встал, бросил одеяло на кровать и чуть наклонил голову, по-птичьи, искоса глядя на илирца.
- Зря ты лицом просветлился, как Орект перед колесованием. За слова я не убиваю.
- Только просто так? - вскинул "просветлённое" лицо мальчишка.
- Зачем же просто так? - ухмыльнулся Хриссэ. - Или для удовольствия, или для дела. Пойдём уже.
Он повернулся спиной и вышел. Илирец догнал его на ступеньках вниз, где располагался главный зал кабака, в соответствии с его "подземным" названием. По случаю раннего времени зал был пуст, только у самой лестницы сидел перед камином хозяин, а на шкуре между его креслом и огнём - щеголяла толстой золотой косой девчонка лет шестнадцати, в которой илирцу почудилось какое-то неуловимое сходство с "серой тварью".
- …ты взял, что именно игрушка3? - беспечно спрашивала девчонка. - Мало ли, кого там Хриссэ вздумал устроить на ночлег?
Лысый хозяин "Лисьей норы" тихо усмехнулся в усы.
- Будто ты Хриссэ не знаешь, дочка. Или я ослеп и отупел под старость. Я сперва подумал, правда, что кто-то из ваших: ухватки самые подходящие. Но больше похоже, что этот умник опять игрушку себе прикупил. К тому же, илирца.
Девчонка рассмеялась, а илирец чуть не кинулся вниз с кулаками. Да и кинулся бы, если б Хриссэ не перехватил его левую руку так, что она чуть не выскочила из плеча.
- Доброго утра, - весело объявил Хриссэ, шагая к ним. - Клойт, завтрака у тебя не найдётся?
- Найдётся, - Клойт кивнул и встал. - Подождите немного.
- В кои-то веки я одобряю твой вкус, - задумчиво сказала Кошка, разглядывая илирца.
- А я не одобряю, - огрызнулся тот. Хриссэ хмыкнул и отпустил его руку.
- Он будет при мне, - серьёзно сказал Хриссэ.
- Да пошёл ты, - почти ровно сказал илирец, поводя злосчастной конечностью.
- Килре-насмешник! - протянула Кошка, разглядывая его. В отличие от илирца, она знала, что слова "при мне" среди кхади означают помощь и защиту, а может, Хриссэ и в кхади его хочет протащить через месяц-другой. - Чем он так отличился? Хотя то, что ещё огрызается, уже редкая доблесть!
Илирец набычился, но девчонка говорила безо всякой насмешки.