Внезапно, именно сейчас, откинувшись в кресле и рассматривая его, решая, как ответить на заданный Идейном вопрос, Вайра поняла, что это: скрытое, никак пока не проявленное истинное благородство. Не гостеприимство и не спокойное, доброжелательное отношение, а качество, непонятно как воспитанное и, уж тем более, непонятно как сохранившееся в душе человека, служащего Гаральду капитаном отряда северных границ. Должного прежде всего проявлять к незнакомцам, схваченным при продвижении извне, холодную подозрительность, жесткость и жестокость. Любые меры по немедленному допросу и выяснению всех обстоятельств. Никакие истории про случайно полученные обрывки генеральских посланий не должны были стать причинами проявленного к ним снисхождения.
Любой другой, скорее всего выбрав подобную тактику, давил бы на "гостей" вполне цивилизованно, и в полном праве, спокойно и вежливо требуя их выложить все, с самого начала до самого конца, руководствуемый и ведомый вколоченными за годы службы принципами долга службы, - но здесь все было не так.
В Гранте Отверженная находила нечто совсем иное. Было, конечно, и резонное опасение влезть в столкновение с сильными мира сего, которое ему, без пяти минут старому капитану, было, разумеется, совершенно ни к чему, - но не оно вело его и не оно руководило его любезностью и гостеприимством.
Вайра чувствовала, что основная причина кроется в ней самой, и чувствовала не пресловутым "шестым женским", а фактически на уровне эмпатического взаимодействия, примененного к нему с самого начала, а сейчас латентного, не поддерживаемого, но закрепленного.
Теперь она внезапно поняла это, словно внутренний призрак, неосознанно запущенный в глубину ее мыслей, всплыл на волнующуюся, испещренную кочующими пенными шрамами поверхность, завершив поиск и соединив неосознанное с осознанным.
Априорное признание доброй воли, внутренней красоты и точно такого же благородства в каждом, кого он впервые встречал, - вот что было так глубоко в нем, чего Вайра поначалу не поняла. Но что с первого момента проникновения пленило ее и, будучи осознанным, по-настоящему восхитило.
Вот почему она не хотела делать того, что было в общем-то наиболее предпочтительно. Вот почему она предпочла сейчас отложить разговор до утра, и обычным, человеческим способом, в открытой беседе узнать все, что им с Ллейном покажется важным.
Она не могла знать, как сильно ей придется за это поплатиться. Как и всякий смертный, она не предсказывала будущего и не знала о настоящем.
Пока она всего лишь плыла в волнах подступающей сонливости, в кольцах смыкающегося, мягкого дурмана. И совсем не хотели открываться тяжелые веки, налитые свинцом...
* * *
- Я так устала, господа, - со вздохом, своим мягким и глубоким контральто сказала она, открывая глаза несколько долгих, тихих и спокойных мгновений спустя, и глядя Тагеру Гранту в лицо, - что не могу сейчас слушать даже столь интересного собеседника, как вы, капитан. Нам с моими спутниками, конечно, хотелось бы узнать последние новости Империи и Княжеств, - потому что мы не в курсе того, что происходило на материке в последние три месяца, - как следует из нашей истории, о которой мы поведаем вам завтра ("Надеюсь", - кивнул капитан, всем своим видом выражая внимательность), и мы с радостью приступим к вашему и нашему рассказам после завтрака. Вы, капитан, милостиво предоставите нам такую возможность?
- Что ж, - ответил он, - эта комната к вашим услугам, госпожа Инэльда. Думаю, всем нам было очень приятно развеять тягостное ощущение нынешних важных изменений в столь устоявшемся и так давно неподвижном мире появлением в нашей крепости столь чарующей женщины. Благодарю вас за общение, которое сделало меня счастливым на полгода или год вперед. - Он встал, не спуская взгляда с ее лица, поклонился и, увидев, что Вайра не протягивает руки, обернулся к Ллейну и Герту: - Идемте, господа, я размещу вас. Позволим госпоже Инэльде отдохнуть.
- Спасибо вам, капитан, - улыбаясь, сказала Отверженная, открыто рассматривая его, не стесняясь выраженной на лице сложной гаммы чувств, в которой сплелись и удивление, и умиление, и симпатия. Она не чувствовала в его словах ни малейшего намека на хитрость или предательство, ни черточки от простого и эффективного плана, согласно которому в одиночку их всех похватать и повязать было бы гораздо легче, чем когда они вместе. Он думал совершенно не от том и уводил от нее мужчин совершенно из других побуждений.
- Мне так же давно не предоставлялось возможности поговорить с человеком, - продолжила она, спокойно улыбаясь, - достойным не только разговоров.
"Силы, что же я делаю? - не в силах смотреть на ситуацию серьезно, медленно погружаясь в разверзающийся омут темного сна, спросила она себя. - И он, и Ллейн, и, кажется, даже Герт понимают, что могут значить эти слова. Что же я делаю?.. Интересно, что они теперь подумают обо мне? Если бы не хотелось так спать..."
Мысли были совершенно девчоночьи, не свойственные Отверженной. Элейни, тут же подумала она, легко определяя причину, ты уже сидишь на моем сердце, как на троне, болтая своими стройными ногами, и все, что ты для этого сделала, это лишь немного столь искренней с виду веры, надежды и доброты... И слез, конечно, и слез...
- Итак, - кашлянув и отведя глаза, подытожил Та- гер Грант, - приятных снов вам, госпожа Инэльда. Все, что вам может понадобиться, спросите у Гора. Он будет охранять вас, как всегда охраняет меня... И документы в этой комнате. - Он снова кашлянул. - За дверью, если позволите.
Вайра заметила, что в глазах Ллейна что-то мелькнуло. Но никаких особенных знаков эльф не подал, он просто встал вместе со слегка удивленным Тертом и полуросликом, вперившим взгляд исключительно в потолок, и отрывисто кивнул Отверженной, соглашаясь, очевидно, с ситуацией и с высказанным мнением капитана.
- Благодарю вас, господа, - сказала женщина, преодолевая усталость и вставая. - Спокойной ночи.
- Дверь закрывается этим большим засовом и вон тем малым, наверху. Понимаю, обычно он незаметен с первого взгляда, - пояснил полурослик, улыбаясь Вайре в полный крупных, желтых зубов рот. - Приятных вам снов.
- И тебе, шалопай.
- О-о-о, госпожа обратила на меня благосклонное внимание? Благодарю, как всегда благодарю...
"Я хочу поговорить с тобой", - мощным мысленным импульсом передала Вайра. Тинталь едва не подпрыгнул, мгновенно бледнея, зыркнул глазами по сторонам и, остановившись дрогнувшим взором на спокойном, теряющем остатки очередной улыбки женском лице, подобрал ся и сосредоточенно кивнул, будто кланяясь на прощание. Глазки его бегали.
- Герт, пойдем проверим коней, - оглянувшись в дверях, сказал Ллейн и вышел в темноту.
Воин сконфуженно поклонился, испытывая, видимо, некоторую неловкость оттого, что до сих пор не совсем понимал, что здесь все-таки происходит, и вслед за ним вышел за дверь.
Капитан и слегка бледный полурослик, словно только что извергнувший из себя пару часов мучавшие его сомнения и теперь вытирающий мокрые губы, так же коротко поклонились и вышли вслед за ними. Спокойно-мрачный гном, минуя Вайру, поднял на нее свое вырезанное из камня некрасивое и жестокое, выпуклое лицо и чему-то кивнул. Быть может, хотел сказать, мол, все хорошо, я ваш охранник. Или что-нибудь другое, но о том же. Или это просто было знакомство. Он ведь впервые хоть как-то отреагировал на нее...
Когда дверь за ними закрылась, Вайра задвинула оба засова, поискав, нашла третий у самого пола. Очень массивный, с помощью рычага выдвигающийся из-под доски у порога примерно до уровня колен. Задвинула и его.
Широко зевнула, вздохнула своим уже почти привычным мыслям о неопределенности всего происходящего и устроилась рядом с укутанной в плащ-палатку девочкой Элейни, которая ровно сопела, досматривая, наверное, очередной полный расплывчатых картин или совсем пустой сон.
Но самой ей спать было пока еще нельзя: Отверженную ждал еще один важный разговор. Прямо сейчас.
Вайра устроилась поудобнее и, сосредотачиваясь, закрыла глаза.
9
Свет мешается с тенями, причудливые клочья тумана несутся вокруг в медленном хороводе. Из темноты выплывают, одно за другим, лица друзей, незнакомцев и врагов. Черные тени внезапно складываются в единый, четкий строй, клином идущий на нее, и стремительная атака порождает в сердце ошеломление и страх.
Страх жестокий, всесильный и непобедимый. Тот, что родился вместе с ней, и останется после ее смерти, потому что более велик, всеобъемлющ и жесток, чем ее слабая, маленькая душа.
Тени рвутся вперед, она может лишь мчаться изо всех сил, пытаясь убежать от них, но уже сейчас понимает, как это бесполезно: ее преследуют не тени, сами по себе страшные настолько, что на них смертельно трудно даже оглянуться, почти невозможно заставить себя посмотреть, а глубокая ночь, сама Королева Темноты, чей далекий смех приближается, с каждым шагом становясь все слышнее.
Свора алоглазых теней гонит ее просторными залами, переходами и галереями высокого, древнего, зловеще пустого дворца, - по комнатам, полным зыбкого звездного сияния и багрового подземного огня, жар от которого охватывает ее с одной стороны, а ночной холод - с другой.
Ужас разрастается в ней, подобно черной птице, бьющейся изо всех сил в стремлении выбраться наружу, на свет, вернее, в вечную Ночь, при этом разорвав ее плоть. Ужас ведет ее вперед, несет на подгибающихся ногах, только ужас заставляет биться парализованное сердце в пустой, полумертвой груди, где живы лишь оно да черная птица; кто-то кричит позади, издалека, призывая ее, пытаясь ее спасти, - но отовсюду несется шипение гончих с пылающими глазами, и призрачный смех Хозяйки, своей сворой ведущей девочку вперед и вперед - к смерти, которой не избежать.