Действие начинается во время блокады Ленинграда. Но пьесса менее всего о войне – это притча о любви, лишенная каких бы то ни было определенных временных и пространственных границ. Пьеса Арбузова – лишь повод поразмышлять о вечных ценностях. Притчевость постановки пьессы подчеркивают декорации. Представьте, первая "военно-блокадная" часть спектакля разыгрывается в ослепительно белом интерьере – ни одного цветного пятна. Белая кровать и тумбочка, белые валенки и телогрейки – белый как чистый лист бумаги мир. На этом листе герои начинают писать картину своей жизни, оставляя на нем цветными пятнами следы прожитых лет. В финале же мир снова возвращается к цвету начала начал. Финальная точка – живая картина: три полуобнаженные фигуры в белом, застывшие в оконном проеме – три человека, сбросившие груз прожитых лет на пороге новой жизни.я" притча. Что ж, такая трактовка наверное тоже имеет право на существование.
Содержание:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 6
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 11
Алексей Николаевич Арбузов
Мой бедный Марат
Диалоги в трех частях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Марат.
Лика.
Леонидик.
1-я часть: март 1942 года.
2-я часть: март 1946 года.
3-я часть: декабрь 1959 года.
Ленинград.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Одна из немногих уцелевших квартир в полуразрушенном доме на Фонтанке. Комната почти пуста: вещи сожжены, только громоздкий, тяжелый буфет остался и большая, широкая тахта. На ней, укутанная чем попало, Лика. Скоро вечер, и в комнате весенние ленинградские сумерки. Тихонько отворилась дверь, на пороге показался Марат, с некоторым удивлением оглядел комнату, увидел Лику. Молчание длилось недолго.
Лика ( обеспокоенно ). Вы кто такой?
Марат . А ты кто такая? ( Не сразу .) Нет, верно… Ты чего делаешь тут?
Лика . Живу.
Марат . А кто тебя сюда пустил?
Лика . Дворничиха, тетя Настя. В этой квартире никого умерших не было. А потом тут в окошке стекло целое – одно на весь этаж. Просто чудо. ( Тихонько .) Вы меня прогнать хотите?
Марат ничего не ответил.
Не надо. Я уже здесь скоро месяц. Привыкла все-таки.
Марат ( оглядел комнату ). Тут вещи были… Мебель, ну и прочее… Где все?
Лика . Я сожгла.
Марат . Все?
Лика . Все.
Марат молча сел на подоконник.
Лика . А вы кто?
Марат . Я жил здесь. Это наша квартира.
Лика ( не сразу ). А где же вы были?
Марат . Был где был. ( Помолчав .) Слушай, здесь, между окнами, фотография висела – военный моряк, в рамочке… Не видела?
Лика . Сожгла.
Марат ( зло ). Смотри-ка… не растерялась. А много ли тепла на этом выгадала… Кусочек картона!…
Лика . Я ведь не одну ее сожгла – тут много фотографий висело… ( Словно оправдываясь .) Все вместе – кое-что все-таки. А рамочки знаете как отлично горят? Очень хорошая растопочка.
Марат . Буфет-то как измерзавила.
Лика . Зачем? Он цельненький стоит. Я только лучинки от него откалывала.
Марат . Ты деловая. ( Негромко .) Спалила, значит, мое детство?
Лика ( почему-то повеселела ). Вот теперь я вас узнала… по фотографиям. Это вы – мальчик на лодке… и на велосипеде!… И на Стрелке, с моряком… Я ведь не сразу все сожгла… Я их рассматривала сначала.
Марат . Ну и как – хорошо я горел?
Лика . Зачем вы шутите?
Марат ( серьезно ). Могу заплакать. Хочешь?
Лика ( негромко ). Вы меня простите.
Марат ( обернулся ). А ты что валяешься? Сдалась?
Лика . Нет, я только с улицы… Просто согреться захотелось.
Марат ( усмехнулся ). Согреешься так… ( Серьезно .) Буфет-то почему не сожгла?
Лика . Не осилила. Очень уж громадный.
Марат ( огляделся ). Ты… одна здесь?
Лика . Совсем.
Марат . И не страшно?
Лика . Конечно, страшно, что же я, дура? Когда стреляют – не так: все-таки жизнь какая-то… А вот когда вдруг тишина… тогда страшно. ( Недоуменно .) А чего я боюсь – сама не знаю… С улицы никто ведь не зайдет: наш дом, считают, разрушенный. И лестница еле держится, посторонние очень опасаются… А на самом деле она крепкая – у нее только вид такой. На нашей лестничной клетке всего ведь в двух квартирах жильцы остались. Из одной, правда, уже не выходят – я им хлеб из лавки приношу, прибираю… Они мне за это мебель на дрова обещали – если им уже не понадобится… ( Замолчала .) Нет. Страшно.
Марат . А в квартире шесть? Никого?
Лика . Пусто. ( Не сразу .) Знакомые ваши?
Марат . Была там одна… Леля. Осенью в Тбилиси собиралась.
Лика . Уехала, наверно.
Марат . А ты где жила?
Лика . В шестом подъезде…
Марат . Чего-то я тебя не помню.
Лика . А я до войны маленькая была.
Марат . В шестом… Да, не повезло вам.
Лика . И стен не осталось.
Марат ( помолчал ). В квартире был кто-нибудь?
Лика . Няня. У меня мама на фронте, военврач. Мы с няней остались. Она у нас уже двенадцать лет, как родная была… Я на Садовую хлеб получить пошла – тут и ударило. Прибежала обратно, а уж и нет ничего – только ваш подъезд стоит. Это первого марта было. Послезавтра месяц исполнится.
Марат . А ты сама как… не очень ослабела?
Лика . Я, в общем, чувствую себя сносно. Мне ведь за зиму три посылки летчики приносили от мамы. ( Не сразу .) А теперь больше не будет посылок. Меня уж не найти.
Марат . Захотят – найдут. Ты, видно, удачливая.
Лика . Какой вы недобрый.
Марат . А ты чего мне вы говоришь… Смешно слушать! ( Резко .) Тебе сколько лет?
Лика . Через две недели, может быть, шестнадцать исполнится.
Марат . Почему – может быть?
Лика . Все может быть.
Марат . Иди ты… со своим пессимизмом! Мне на будущий год восемнадцать исполниться должно… И то не психую. Уверен – будет.
Лика . Я еще когда совсем маленькая была – мечтала, как мне исполнится шестнадцать… представляла, что тогда со мной случится. Помните – "дети до шестнадцати лет на эту картину не допускаются"? Так бывало всегда обидно!… Хотя я, конечно, проскакивала, – мне ведь на вид можно куда больше дать. ( Помолчала .) Обидно было бы… не дожить.
Марат . Теперь доживешь.
Лика . Пожалуй. Я ведь сейчас на две карточки существовала. Целый месяц! Няню еще первого числа убило.
Марат . Тебе потрафило.
Лика ( не сразу ). Зачем вы так шутите?
Марат . А я веселый. Только не такой удачливый, как ты. ( Вынул из кармана две хлебные карточки, поглядел на них .) Мне только один день достался. Тридцать первое. Завтра.
Лика . Не надо… Ты не плачь.
Марат . А я и не плачу. Я уж ко всему привык.
Лика ( поглядела на карточку ). Мамина?
Марат . Сестры. ( Негромко .) Видишь пуговицу на куртке? Она мне ее утром пришила. Еще сегодня.
Лика . Ты жил у нее?
Марат . На Каменном острове. Как война началась – я к ней и переехал. И дом-то маленький, деревянный – всего два этажа… Очень надо было бомбить его. ( Не сразу .) В августе у нее муж в ополчение ушел, она, дурашка, одна осталась… Я ей говорил: вернемся, ведь дом родной… А она не хочет – у нас, говорит, на Каменном лучше… и потом, вдруг действительно Коленька вернется, нет, я дома быть должна! ( Помолчал .) А послушалась бы меня, здесь сейчас сидела. ( Тихо .) Живая.
Лика . Разве это угадаешь. ( Посмотрела на Марата внимательно .) А родители где?
Марат . Отец в морской пехоте был. Пятый месяц не пишет. ( Не сразу .) И не осталось ничего… Ни одной фотографии. Мне бы снять ее тогда со стены… ( Поглядел на Лику .)
Лика ( тихо ). Я не знала.
Где-то вблизи разорвался снаряд.
Недалеко.
Марат . Ага.
Лика . Мне уходить?
Марат . А куда же ты пойдешь?
Лика ( осторожно ). Тебе ведь тоже некуда.
Марат . Мне тоже.
Лика . Тут в углу кушеточка маленькая стояла…
Марат . Сейчас бы пригодилась…
Лика . Кто же знал…