- Вот перетаскаем доски - твой будет. Жалею я вас, все хочется людям доброе сделать. Я уже и твоей матери вчера удружила кислой капусты дала. Ведра два. Люди друг другу помогать должны, по-божески… Идем, сынок, идем… А я завтра вечером плотников позову, потом никто этих досок и не узнает!
Когда они вынесли на гору последнюю ношу, уже начало темнеть. Вдвоем они сложили доски в сарае и прикрыли их сеном.
- Устал? - спросила Вийу.
Харри кивнул головой. Да, он устал. Эти доски незнакомой ранее тяжестью давили не плечи его, не руки - всего его давили эти доски.
- Это хорошо, - сказала Вийу. - В поте лица человек добывает хлеб насущный… Вот, возьми ножичек - твой он теперь. Только никому не говори, что это я дала. Скажи - мама купила. И про доски не проговорись. Люди злые, рады придраться. Скажут, того и гляди, что ты их, доски эти, украл да мне продал. Плохо тебе будет.
- Тетя Вийу, да ведь я только…
- Ничего, ничего, - перебила его Вийу Ныгес. - Не бойся, я тебя не выдам. А если кто из ваших чертенят сюда сунется, я Тукса с цепи спущу. А потом скажу - сорвался… С божьей помощью все обойдется… Ты домой торопишься или почитаем что-нибудь божественное?
- Я домой… До свиданья, тетя Вийу.
- Хоть бы спасибо старухе сказал…
- Спасибо, тетя Вийу. Я пойду.
Когда Харри проходил мимо будки Тукса, огромный пес, хотя и привыкший к нему, злобно зарычал и звякнул цепью. Харри вздрогнул и ускорил шаг.
На крутом берегу, над обрывом, он остановился и вгляделся в даль. Там, на строительстве, опять горели костры, и в их неверном, колеблющемся свете были видны фигурки все еще работающих людей. И даже сюда, на гору, доносился грозный шум бунтующей Метсайыги.
Глава двадцать шестая, где Волли действует вовсю
Домой, в пропахший лекарствами медпункт, Харри вернулся понурив голову, угрюмый и печальный. Это заметила даже Вильма Роосте, которую обычно мало интересовало настроение ее сына.
- Что это с тобой? Что-нибудь случилось? - спросила она.
- Нет, ничего.
- Был у Вийу Ныгес?
- Был.
- Доски перетаскал?
- Перетаскал.
- То-то. Тут проку побольше, чем от вашей стройки. Зря ты туда и ходишь… Садись, я щи сварила.
Харри уселся за стол и взялся за ложку. Есть ему очень хотелось. А щи были такие вкусные, душистые, кусочки мяса в них попадались, капуста плавала… Харри набирал полную ложку гущи, так что капустинки свешивались во все стороны, - и в рот!
Жалко, не очень-то он дружит со своей мамой. Можно было бы новый ножик показать. И рассказать о своих горестях, посоветоваться. Все-таки Вийу украла эти доски. Это не ее доски. А он, Харри, сегодня помогал их спрятать. Это нехорошо. Наверно, если бы мама узнала, зачем он ходил к старой Вийу…
Но ведь мама знала! Она сама спросила: "Доски перетаскал?" Значит, знала! И капуста эта - от тети Вийу - то же какая-то нечистая!
Харри уткнулся носом в тарелку. Щи вдруг застряли в горле.
- Что ты там ложкой водишь? - прикрикнула Вильма. - То чавкал на весь дом, то вдруг опять скис! Что с тобой делается?
- Ничего, - ответил Харри. И вздохнул: тут советоваться было не с кем.
Спал он спокойно, но утром вскочил куда раньше, чем обычно. Он был виноват перед школой, перед всеми своими друзьями. Нужно было хоть чем-нибудь загладить вину. Вчера он убежал со стройки, зато сегодня наверстает. Вот прямо сейчас он побежит на плотину, раньше всех! Еще до уроков!
Спускаясь к речке, Харри нагнал Юту Каэр.
- Как там, не знаешь? - спросил он.
- Не знаю. Я вечером отцу бутерброды приготовила, а он и не съел. И постель его опять даже не смята. Значит, не приходил. Всю ночь на реке пробыл, на стройке. Вторую ночь подряд… Я проснулась, смотрю - его нет, сразу разволновалась и пошла. А ты?
- И я, - ответил Харри. Не совсем впопад, зато коротко.
Перед плотиной вода стояла очень высоко. Да и позади плотины река разлилась так, что домик здания станции на своих сваях торчал из воды, как игрушечный. Возле самой воды догорал костер, и его пламя, дрожа, отражалось в утренней, уже посветлевшей реке.
- Где же они все? - спросила Юта, не увидев никого ни у костра, ни на плотине.
И тут же сама заметила вдали, у водослива, нескольких человек. Там маячила и высокая фигура отца. Юта поспешила туда.
За водосливом все было не по-вчерашнему. Подмытые, нависшие над водой глинистые берега широко расступились, а между ними бурлил и пенился высокий вал. Льдина, попавшая в этот вал, нырнула глубоко вниз, встала на ребро, потом плашмя шлепнулась в воду и снова нырнула.
- Вот это глубина! - обрадовалась Юта. - Теперь нам не страшно, да, папа?
- Вода размывает водослив, - хмуро ответил Юхан Каэр. - Если не набросать в этот омут камней, все размоет.
- Придется опять отменить занятия, - сказала пионервожатая Эви. - Камень на берегу заготовлен, набросаем.
- Нет, Эви, решим так: всем преподавателям, и вам в том числе, придется отправиться в школу и проводить уроки в младших классах. А старшеклассников присылайте сюда, ко мне.
- Но вы уже третьи сутки… - заикнулся было Эви.
- Да, да, я знаю. Не будем спорить. Идите.
И на водосливе остались только директор, Юта и Харри. Директор посмотрел на Харри с таким удивлением, словно впервые его увидел. Даже плечами пожал. Но сказал только:
- Принеси ломы. Там, у костра, есть.
Юта молча подала отцу бутерброды. Директор молча взял их и принялся жевать, уже шагая к штабелям камня.
Заготовленные еще осенью, эти валуны лежали на горке, недалеко от берега. Зимой штабели были покрыты снегом, и с них даже катались на санках. Теперь верхние камни уже высунули из снега свои лысые головы, чтобы погреться на солнышке. Но штабель был еще прочно скован льдом, и пришлась немало повозиться, пока первый камень с гулким плеском бухнул в омут. Харри засовывал лом в щели между валунами, тянул в сторону, повисал на конце лома, чтобы отворотить камень. Директору показалось, что паренек трудится с каким-то отчаянием, пожалуй - через силу.
- Не надорвись смотри, - сказал директор.
И они вместе покатили второй камень к реке.
Всё больше ребят собиралось на берегу, а когда прозвенел звонок, шестой, седьмой и восьмой классы были тут уже в полном составе. К этому времени Харри весь взмок, пот ручьями катился по его лицу и капал с кончика носа.
Волли издали пригляделся к нему. Присвистнул. Подошел.
- Грехи замаливаешь? - неожиданно спросил он. Так неожиданно, что Харри вздрогнул. - Поздно. Идем к плотине.
- Зачем?
- Зря я тебя из воды вытаскивал. Идем, брошу обратно. Где вчера был?
- Я же говорил… Мне мать велела…
- Опять у Вийу Ныгес псалмы читал? Всех нас бросил и пошел псалмы читать, да?
- Не читал, честное слово, не читал! - уверял Харри.
Но Волли не верил, и, чтобы доказать ему свою правоту и снять с души тяжесть, Харри рассказал другу все. Даже то, что старая Вийу грозила спустить с цепи Тукса, если…
- И куда ты запрятал наши доски? - спросил Волли.
- В сарай, под сено. К ней, наверно, плотники сегодня вечером придут, полы перестилать. Волли, только ты никому не…
Но Волли был уже далеко. Ведь он был человеком действия. О чужих поступках Волли любил подумать, но со своими обычно очень торопился. Ему чаще приходилось думать не о том, что сделать, а о том, как выпутаться из наделанного…
И Харри вдруг успокоился. Теперь Волли все знает. Вон уже что-то рассказывает Андресу. Наверно, о нем, о Харри. Ну и пусть. Молчать он не мог. Пускай делают что хотят, а он будет катать эти камни. Бух! Бух!..
Он опять увлекся работой. Он даже не знал, что река уже побеждена: вода перестала подниматься, в омуте столько камня, что реке его не унести. Устояла и плотина, хотя кое-где вода все-таки пробирается и опять туда добавляют глину и песок…
Когда уроки кончились, все учителя пришли на строительство. Эви посмотрела, как весело идет дело, взглянула на водомерную рейку, а потом подошла к директору.
- Молодцы! - кивнула она на пионеров.
- Они потеряли два учебных дня, - вздохнул директор.
- За эти два дня они узнали свою силу. Силу коллектива, - торжественно сказала Эви. И сразу переменила тон: - Знаете что? Идите-ка отдыхать, мы с Пихлакасом здесь побудем.
- Придется подежурить и эту ночь. Надо рассчитать свои силы.
- А может быть, сейчас ребята справятся без нас? - спросила Эви. - Мы придем ночью, а пока пусть командует… ну, хоть Андрес Салусте. Он же у нас председатель совета строительства!
- Не возражаю. Где он? Где Андрес?
Андреса не было.
- Может, он ушел домой? - тихо сказала Эмма Рястас.
- Что вы! - усмехнулся директор. - Вы плохо его знаете. Сейчас разыщем… Ну-ка, ребята, где Андрес?
Но Андреса так и не нашли. Больше того: оказалось, что исчезла и Айме. Недосчитались и Рауля Паю. И тогда все как-то разом заметили, что среди них нет и Волли Крууса.
- А вдруг они все утонули? - испугалась Юта.
- Живы они, не бойся, - успокоил ее отец. - Но все эта странно… Наверно, нам кто-нибудь расскажет, где они?