* * *
Дом Тьянь-По в Султанапуре был просторным, но убранным очень скромно. Большую часть имущества кхитайца составляли книги и различные приборы. Кроме того он питал настоящую страсть к посуде, однако позволял себе держать в доме лишь несколько чрезвычайно ценных чаш. "Чем меньше у тебя сокровищ, тем более ценны они для тебя, - объяснил он. - Я могу созерцать их часами, и они позволяют мне поддерживать дух в должной чистоте".
Конан ничего не понял из этих объяснений. Дух огня весело разгуливал по всему дому, то вылетая из окон, то развлекаясь с растопленной жаровней.
- Осторожней, - беспокоился Тьянь-По. - Тут везде книги!
- Нужно покончить с нашими желаниями, - сказал Конан. - Она, вероятно, исчезнет после того, как выполнит определенное количество наших желаний.
- В таком случае, - произнес Тьянь-По, - милая Акме, достань мне, пожалуйста, трактат кхитайского ученого Бу Пу "Устройства для обжига фарфора". Тот, что со схемами и тысячью рисунками. Он хранится во дворце императора... Все равно никто не читает эту книгу, а мне она необходима.
Пламенеющая дева рассмеялась откуда-то из садика, где Тьянь-По держал не клумбы с цветами, а... камни. Впрочем, там рос и какой-то искривленный кустик, который, по уверению хозяина дома, весной покрывался белыми цветами. "Он напоминает мне о скорой преходящести земной жизни", - сказал кхитаец.
Книга хлопнулась откуда-то с потолка. Она была горячей, почти раскаленной, и кхитаец обжегся, когда схватил ее в жадном нетерпении.
- Боги! - застонал он. - Это она! Много лет я вожделел ее, много лет я не спал ночей, мечтая о том, чтобы прикоснуться к ней хотя бы на миг!
- А если сюда явятся люди императора, чтобы отобрать ее у тебя, а тебя предать казни? - спросил Конан.
Кхитаец поглядел на своего спутника хитро.
- Вряд ли они догадаются, куда она подевалась, - сказал он, пожевав губами. - Кроме того, я же говорю тебе: ее давно никто не читает. Прежде чем они хватятся пропажи, пройдет очень много лет. Нет-нет-нет, эта книга останется здесь и никто не отберет ее у меня.
Конан пожал плечами. Он никогда не понимал подобного отношения к книгам. Книги, конечно, могут содержать полезный или забавный текст, но сама рукопись, вся эта выделанная телячья кожа, покрытая письменами... Почему ученые приходят в священный трепет при виде всего этого?
Тьянь-По, ликуя, извлек с полки маленькую бутылочку, полную мутноватой белой жидкости.
- Отпразднуем! - провозгласил он, разливая напиток по крохотным чашечкам.
Конан глотнул с опаской. Напиток оказался крепким, и киммериец неожиданно для себя опьянел.
- Что это?
- Ничего страшного, - пробормотал Тьянь-По. - Изредка можно выпить. Просто пьяная вода.
- У меня тоже есть желание! - сказал вдруг Конан заплетающимся языком. - Ты свои исполнил, а я? А я... я хочу... я желаю...
Огненная дева появилась в комнате и склонилась над плечом варвара, обдавая его жаром.
Конан поднял голову и взглянул в ее узкое прекрасное лицо.
- Акме! - произнес он важно. - Я хочу такие же туфли, как у туранского наместника!
Звенящий смех наполнил дом Тьянь-По. На мгновение оранжевая вспышка освобождающегося пламени ослепила обоих сотрапезников, а затем Акме исчезла - свободная навеки.
Конан потягивал "пьяную воду", изготовленную кхитайцем, и время от времени поглядывал на свои ноги. Парчовые туфли с красными кисточками выглядели на могучих ступнях киммерийца сконфуженно.