- Разумеется… Хотя вы можете и не поверить - был в плену у леса. Заблудился и не мог выбраться. Да к тому же подвернул ногу-три дня гостил у лесника.
- Еще вопрос, Виктор Ильич: вы помните, что с вами произошло в предобеденное время двадцать девятого июня?
На том конце провода возникла пауза.
- По-моему, да, - ответил наконец Загранцев. - Я ходил за реку в лес. Ну и… заблудился. Вот и все.
- А перед тем как войти в лес?
- Перед тем как войти в лес… Ну, разумеется, был на опушке.
- Ничего странного не наблюдали?
- Нет.
- Пар или туман?
- Да, да, помню. Туман был. Но это был обычный туман. Я проскочил сквозь него - вот и все.
- И пошли в лес?
- Совершенно верно. Но, простите, Константин, э… Сергеевич, объясните, пожалуйста, что все это значит?
Костя с усилием провел рукой по лбу, взглянул на часы.
- У вас найдется время встретиться со мной вечером? - спросил он.
- О, конечно!
- Тогда я жду вас ровно в пять.
Они встретились в пять, А в шесть уже стояли на берегу Сужи за мрачноватыми бурыми холмами лигнина и с тревогой смотрели за реку: с той стороны медленно надвигалась сизая туча тумана. Она ползла широким фронтом, утопая в тени прибрежного леса, ползла угрожающе тихо-даже птицы примолкли, - и казалось, никакая сила не могла остановить ее.
"Грядет день! Грядет день! - молотом стучали в мозгу слова старика Анциферова. - Натерпелась она, матушка, от нас, от людей, ох как натерпелась!"
- Вот и дождались!
Костя узнал басок Васильева, но не оглянулся. Несколько минут назад он видел, что шеф стоял рядом с директором комбината и нервно постукивал пухлым пальцем по пуговице пиджака. Там же, с ними, и Семен Ипполитович.
- И вы что же, всерьез хотите напугать меня этой штукой? - вполголоса пророкотал директор.
- Делайте выводы сами, Николай Петрович, - отозвался Васильев. - Эта, как вы изволили выразиться, штука идет на ваш комбинат, и вам, как капитану, нельзя покидать своего мостика, когда корабль в беде.
И главному инженеру тоже. Не так ли? А что таится в этой штуке, наверно, и самому господу богу неизвестно!
- Меня больше пугает ваш строгий прокурорский надзор, Василий Васильевич, а какой-то там туман…
"Грядет день! Грядет день!"
- Кто же был тот… другой? - оборвал мысли голос Загранцева.
Костя отвел глаза от завораживающего тумана.
- Ученые разберутся, - не сразу ответил он. - Но, полагаю, их мнение не во многом разойдется с нашим: по-видимому, это сгусток материи, рожденный накопившейся энергией протеста так называемой низшей биосферы.
- Протеста против деяний человека?
- Безусловно.
Загранцев недоверчиво приподнял плечи, однако выражение лица его оставалось серьезным.
Васильев окликнул Костю:
- Идемте отсюда! И вы, Семен Ипполитович. Пусть администрация комбината сама отчитывается за свои беспорядки перед окружающей средой.
Костя чуть задержался, почему-то виновато взглянул на Загранцева:
- Прощайте, Виктор Ильич.
- До свидания.
Загранцев не отрываясь смотрел за реку. Профиль его был грустный и строгий, губы плотно сжаты… Наверно, все же что-то вошло в его сознание от того, другого Загранцева, иначе не было бы в нем столько скорби.
Выйдя на дорогу, Костя оглянулся. Огромное облако тумана вынырнуло передним краем из тени леса и в лучах заходящего солнца светилось, словно раскаленное…
Что оно такое-предостережение природы, попытка образумить человека или решительное наступление, направленное на защиту своих прав?
Этого пока никто не знал.