Встречаясь лицом к лицу с, казалось бы, неразрешимой проблемой, он спрашивал себя, а как бы поступила мама. И всегда побеждал. Мама навсегда осталась для него ангелом-хранителем, помогая Фрэнку выбраться из опасных, безнадёжных ситуаций. Она никогда не сердилась, не ругалась. Лишь огорчалась. И выражение печали от неправильных поступков сына на её лице действовало лучше всяких упрёков и криков. "Я хочу быть великим изобретателем, а не музыкантом", - говорил Фрэнк упрямо, когда мама решила, что сын будет брать уроки для игры на фортепиано. "Конечно, ты обязательно им станешь", - говорила она, улыбаясь мягкой, лучистой улыбкой, освещавшей лицо внутренним светом. "Но, чтобы им стать, надо иметь упорство, силу воли и невероятное терпение - и ты научиться всему этому, если будешь заниматься". И Фрэнк, садился за старенькое пианино и играл по пять часов гаммы. Со временем осознав, что мама, как всегда была права.
Перед глазами вспыхнул последний факт из его жизни, который он помнил - отец подарил ему на день рожденья не футбольный мяч, как он хотел, а конструктор, который Фрэнк сразу хотел зашвырнуть в угол, но вместо этого заинтересовался и спустя неделю, его уже нельзя было оторвать от создания невероятных, фантастичных технических сооружений.
Кажется, минула целая вечность, прежде, чем Фрэнк услышал первый звук. Чей-то голос бубнил странные, бессмысленные фразы, от которых возникало раздражение и злость. Усилием воли он заставил себя отключиться и вновь обратился к своим воспоминаниям. Лицо матери, нежный овал, окружённый рыжеватыми кудряшками, небольшой носик, и мягкая линия рта, вдруг превратилось в лицо Дайаны Кеплер. И Фрэнк вновь увидел ее чистые, наивные глаза, услышал нежный, серебристый голосок. Он уехал от Кеплера в три часа ночи, совершенно охрипший, но почему-то безумно довольный, будто в доме своего главного врага нашёл родственную душу, что удивило его. "Значит, от Кеплера я смог уехать?" - подумал Фрэнк. Он вспомнил, как распрощавшись с очаровательной рыжей девушкой с изумрудными глазами, вышел в прихожую, где его нагнал Кеплер и протянул незаполненный чек со своей подписью.
- Скажите, Форден, - спросил он с некоторым смущением, что очень странно смотрелось на его обычно надменном, самодовольном лице. - Как вы считаете, у моей дочери есть какие-то способности? На ваш взгляд. Будьте объективны.
- Я не специалист, мистер Кеплер. По-моему, у Дайаны несильный голос, для оперы не годится. А для джаза вполне. У неё талант к импровизациям, артистизм. У вас чудесная дочь, Кеплер.
- Вас удивляет, что у мерзавца вырос такой нежный цветок? - усмехнувшись, спросил с горечью Кеплер.
- Я этого не говорил, - сухо возразил Фрэнк.
- Но подумали, Форден. Я же вижу по вашим глазам. Не хочу впутывать Дайану в наши дела. Скоро у неё день рождения. Хочу пригласить вас. Заплачу за выступление, столько, сколько вы попросите. Это будет для неё большая радость. Но с условием - вы не будете дарить ей свой автомобиль.
- Подарю большого плюшевого медведя, - сказал с улыбкой Фрэнк. - Она слишком юная для спортивных автомобилей.
- Останьтесь переночевать у нас, - вдруг сказал Кеплер глухо. - Ночью ездить по улицам опасно.
С чего вдруг Кеплер заволновался о безопасности своего конкурента?
- Если с вами что-то случиться, Дайана будет очень огорчена, - объяснил Кеплер. - Она вас очень любит.
- Откуда она обо мне узнала? - спросил Фрэнк.
- Услышала ваши записи с этой джазовой певицей. Не знаю, как её зовут. Слушает постоянно.
Про пиратские записи своих выступлений Фрэнк ничего не знал, но даже виду не подал.
- Я хотел попросить вас иногда с ней заниматься вокалом, или хотя бы присутствовать. Тогда она будет заниматься, - добавил Кеплер.
- Кеплер, наверняка через месяц у неё будет другой объект девичьих грёз. И она про меня забудет. Девочки в таком возрасте быстро меняют свои увлечения, - сказал весело Фрэнк. - Благодарю вас за гостеприимство, - добавил он, сунув небрежно чек в карман, и вышел из особняка.
Что случилось потом? Как он оказался в подводном городе, превращённый в раба? Этого, увы, память не сохранила.
Глава 11
Стайка дельфинов весело резвилась в воде. Они выпрыгивали, падали вниз, оставляя за собой дорожку серебристых пузырьков, гонялись друг за другом, будто играли в салочки. Фрэнк завидовал грациозным, изящным, и главное, свободным животным. Взглянул на свою ладонь, где красовался глубокий шрам. И тяжело вздохнул. Его долго держали в странном месте, куда не проникало ни отблеска света, ни единого звука. Изредка кормили и кололи препараты, которые вызывали яркие галлюцинации. Когда, наконец, выпустили, он с трудом смог отличить реальность от собственного бреда. Человек в белом халате долго расспрашивал о разных вещах, затем Фрэнк предстал перед очередной тройкой судей. Старший из них, плотный, широкоплечий мужчина с вытянутым, лошадиным лицом и коротким, курносым носом, бросил на Фрэнка изучающий взгляд, хитро сощурился и произнёс:
- Будь любезен, возьми эти ножницы и воткни себе в ладонь.
Беспрекословно выполнив приказ, Фрэнк, глубоко вонзив в ладонь левой руки острие, с трудом сдержав крик боли, поднял глаза на своих мучителей, и увидел, что они довольно улыбаются.
- Ну, вот видишь, Форден, ты теперь, наконец, стал нормальным человеком и обрёл смысл жизни в труде. Иди.
Оторвавшись от воспоминаний, Фрэнк обратил внимание, что погода резко испортилась. Волны тяжело вздымались, обрушивались со всей силы в борта, пытаясь разломить хрупкое судёнышко, которое кидало из стороны в стороны, как скорлупку.
По небу мчались свинцовые тучи. По его прикидкам через полчаса мог начаться сильный шторм, а они и не думали уходить домой. Он увидел, что в рулевой рубке никого нет, и уверенно направился к машинному отделению. Рядом с дверью стоял дюжий охранник, и по его лицу Фрэнк понял, случилось что-то серьёзное. Из отделения доносились вопли, грязные ругательства.
- Почему не уходим? - спросил Фрэнк охранника.
Тот поморщился и хрипло ответил:
- Не знаю, чего они возятся.
- Можно я посмотрю?
Охранник бросил на него хмурый взгляд, в его тяжёлых, неповоротливых мозгах со скрипом ворочались шестерёнки. Он мучительно пытался прийти к правильному решению. "Буржуев" не допускали до ходовых механизмов, опасаясь, что пленники выведут их из строя или сбегут, но Фрэнка знали, как механика с золотыми руками, поэтому охранник пробурчал, наконец:
- Ладно, проходи.
Быстро сбежав вниз, Фрэнк столкнулся с Брэдли, капитаном судна, приземистым мужиком в красной куртке-ветровке, окладистой, рыжей бородой и усами, в вязаной шапочке. И щуплого молодого человека с лицом, измазанным машинным маслом. Капитан в сильно возбуждённом состоянии изрыгал потоки грузных ругательств.
- Что случилось? - спросил Фрэнк, не обращая внимания на вопли.
Увидев возникшую перед ним худосочную фигуру "буржуя", капитан открыл рот, чтобы прогнать постороннего, но осёкся и уже более спокойно сказал:
- Дизель не заводится. Ты, козел, давай чини быстро! - сердито бросил он механику.
- Я же сказал, не могу, - плачущим голосом заскулил тот. - Не получается!
- Давайте, я посмотрю, - предложил Фрэнк. - Через полчаса шторм начнётся. Утопит, как котят в ведёрке.
Капитан поднял на него хмурый взгляд, пошевелил усами, как таракан, обдумывая, стоит ли идти на нарушение инструкций и допускать буржуя к сердцу судна. Но потом, нахмурив брови, пробурчал:
- Ладно. Только без фокусов.
Сбросив куртку, Фрэнк начал копаться в дизеле, удивившись, как он вообще работал до сих пор, настолько изношен.
- Ну чего? - поинтересовался капитан, когда Фрэнк оторвался от изучения движка и вытер руки тряпкой.
- Поршень заклинило, и коленчатый вал трещинами пошёл, - ответил Фрэнк.
- Ну, я это и сам вижу, - проворчал механик. - Как починить здесь? - воскликнул он в отчаянье.
Судёнышко уже ходило ходуном, волны били в борта с такой силой и мощью, что казалось ещё удар и все развалится на куски.
- Если есть сварочный аппарат, детали найду, и инструменты, то, возможно, починю, чтобы дойти смогли.
Капитан задумался на мгновение, потом буркнул:
- Пошли покажу, что есть.
Они пришли в кладовую, где в углу была свалена куча ржавого хлама. Фрэнк быстро начал разбирать завалы, откладывая подходящие детали. Механик притащил сварочный агрегат, инструменты. Фрэнк занялся расточкой перемычек между канавками для поршневого кольца и парень, с нескрываемым любопытством понаблюдав, как ловко орудует "буржуй", поинтересовался:
- Помочь? Меня Харди зовут, - добавил он, улыбнувшись.
Через пять минут они так слаженно работали, будто делали это всю жизнь. Когда мотор запыхтел и судно, развернувшись, направилось домой, Харди радостно проговорил:
- Здорово у тебя это получилось. Оказывается, не все буржуи лодыри.
Молча Фрэнк вышел на палубу, наблюдая, как на горизонте вырастает причал и высокий, каменный маяк рядом. Он так и не смог понять, какая сила "прятала" надводную часть города, так что с моря её невозможно было увидеть. И с горечью подумал, если они угонят это гнилое судёнышко, то все равно далеко не уйдут. И вернуться в город на острове не смогут.
Поздно вечером, когда он уже решил улечься спать, в казарму вошёл охранник и приказал:
- Форден, пошли.
Несмотря на то, что не запирали больше в карцер, Фрэнк ощутил неприятный холодок и дрожь в руках. Его не пытали электротоком, и даже не надевали кандалов, но когда вызывали к "судьям" он каждый раз испытывал животный, неконтролируемый страх. Охранник провёл его длинными коридорами и, показав на дверь, сказал: