- Москвичи привезли с собой заразу и теперь мы все умрём! - Кричали отдельные, психически неустойчивые личности и им, как ни странно, верило большинство. И местные в спешном порядке бросали дома или квартиры и уезжали по родственникам, куда подальше, лишь бы не оставаться рядом с беженцами. А кому ехать было некуда, запирались дома, подозрительно провожая взглядом из окна, каждое новое лицо.
Москвичи превратились в отверженных…
- Гнать их отсюдова! Не место им здесь. Пускай обратно возвращаются! - ярился народ.
- Сжечь их! А то всю страну болезней своей заразят! - раздавались призывы на улицах, малых городов и деревень.
- Кара небесная постигла город! Кайтесь безбожники! Вымаливайте прощение Бога! - кричали Богобоязненные граждане, считавшие, что на земле ничего не происходит без ведома Всевышнего.
И в сложившихся условиях, москвичи сами решили, что будет благоразумно оставаться под охраной, чем требовать свободы и качать свои права, боясь столкнутся с чокнутыми людьми, один на один, в тёмном переулке.
* * *
А эвакуация несмотря ни на что, на протяжении двух недель, проходила своим чередом, строго придерживаясь графика. Поезда привозили беженцев, разворачивались и ехали назад за новой порцией людей. И так каждый час. Тяжёлый грузовой состав, гулко стуча колёсами по рельсам, подъезжая к населённому пункту, давал военным три гудка, если ехал дальше и один протяжный, когда останавливался, а дальше всё по плану.
Вот и на железнодорожном разъезде в районе "Дедовска", завибрировали рельсы, явный знак того что подъезжает гружённый людьми состав. Ещё не видя станции, машинист дал один протяжный гудок, разнёсшийся на сотни метров.
Капитан Фролов, выскочил из будки билетного кассира, где согревался чаем, между ходками поездов, пробежал в конец пассажирской платформы, и спрыгнув на снег, перейдя пути, подошёл к оцепленному, машинами участку, туда куда именно должен был встать поезд.
Оцепление представляло собой полукруг из грузовых машин "Урал" и двух бронемашин с крупнокалиберными пулемётами. В середине полукруга, зияла брешь, там стояло наготове, с десяток автобусов, задача которых - развезти людей по резервационным зонам, а по бокам полукруга, машины неотложки. В самом центре - свободное пространство для прибывших людей.
- Рота, стройся! - скомандовал Фролов.
Изнутри грузовых машин повыпрыгивали солдаты и организованно выстроились в цепь, держа оружие наготове.
Поезд натужно пыхтя и тормозя железными колёсами, так что искры летели, подошёл к конечной остановке и замер, тяжело загудев моторами, работающими в холостую. И выпустив со свистом пар из-под головных вагонов, временно уснул.
Дальше дело стало за военными. Действия солдат были отрепетированы до мелочей. Им следовало открыть вагоны, принять людей, после чего рассадить их по автобусам, а так же пострадавших и погибших в давке или замёрзших, передать медицинским службам - это тоже случалось, но редко.
Из общей цепи, отделились солдаты и по трое, подошли к каждому из вагонов.
Послышалась команда:
- Открывай центральные!
- Петров, давай, - сержант Головин, приказал зелёному юнцу, что входил в его группу, разблокировать заиндевевший замок.
Рядовой Петров, в толстых зимних варежках взялся за поручень замка и попытался его сдвинуть.
- Ну, чё ты возишься, рядовой, быстрей давай, - недовольно прорычал Головин.
- Не получается, товарищ сержант, щеколда замёрзла, - виновато объяснил рядовой Петров.
- Ну ё моё… Ну всему вас надо учить. - Сержант подошёл к рядовому и взялся за поручень, - давай помогай.
Под натиском, двух здоровых мужиков, щеколда медленно, ещё сопротивляясь, но пошла таки из пазухи.
- Раскачивай её, туда сюда, - посоветовал сержант Головин. - Во… вот так.
- А заметили, товарищ сержант, что-то тихо в вагоне? - обратился Петров к сержанту.
- Точно… - протянул Головин. - Хм… странно. Эй есть кто живой?! - Головин, с силой постучал по вагону. В ответ, тишина. - Блядь! А ну давай быстрее, не дай Бог, они там все помёрзли, - забеспокоился он, краснея от напряжения, дёргая за поручень щеколды.
Наконец щеколда выскочила и сержант оттолкнув Петрова, ухватившись за тяжеленную дверь, дернул её. Дверь нехотя поехала в сторону.
- Ой, чтой-то? Это кровь? - услышал он краем уха, удивлённый вскрик рядового Петрова, за секунды до того, как настежь открыть дверь вагона. Дверь распахнулась…
И время замедлило свой бег. Головин и не помнил, кричал ли он в тот момент от ужаса или просто стоял и пялился, но то, что открылось перед ним, не могло, привидится и в страшном сне.
Люди. Повсюду люди. До полусотни людей и все разброшены по вагону, как сломанные куклы. Создавалось такое впечатление, словно вагон мотало из стороны в сторону с дикой скоростью. Ни одного человека на ногах, люди просто лежали штабелями, как дрова, и все были мертвы…
Сержант, как в замедленной съёмке, отступил от вагона, посмотрел, как зелёного юнца Петрова, выворачивает наизнанку и оглянулся в сторону остальных. Увидел как лица солдат вытянулись и побледнели, а самых впечатлительных, страшное зрелище, перегибало пополам, их нещадно рвало. Он смотрел, как открывались соседние вагоны и как ничего не подозревавшие солдаты зеленели на глазах, а крик ужаса застывал у них в глотках.
Сержант покрывшись холодным потом, ещё подумал:
"У них, то же самое…".
А потом, Головин словно прорвался сквозь желеобразную пелену и время наоборот полетело в ускоренном темпе, так что глаз не успевал выхватывать детали.
Из вагонов стремительно выметнулись, люди? Нет, мутанты. Мутанты, по двое или по одному. В длинном, затяжном прыжке они перелетели через головы солдат и двигаясь с неимоверной скоростью им удалось проскочить сквозь, зазевавшихся солдат, выстроенных в цепь, именно для такого случая. Разорвав цепь мутанты уткнулись в грузовики, дальше пути не было, путь к свободе отрезан и тогда мутанты развернулись…
- Закрывай вагоны! Огонь! - разлетелся по станции истеричный приказ капитана Фролова.
Солдаты очнувшись открыли стрельбу по мечущимся мутантам, а кто стоял рядом с вагонами поспешно захлопнули двери.
Сержант Головин, пригнувшись, наблюдая за перестрелкой, вдруг вспомнил про свой не закрытый вагон…
- Мама! - вскрикнул рядовой Петров.
Головин резко обернулся, так что скрипнули шейные позвонки.
В дверном проёме, стоял мутант…
Он стоял и смотрел на людей. Его голова и руки были залиты человеческой кровью, а его порванная одежда, потеряв пристойный вид, лохмотьями свисала с жилистой фигуры. Лицо же его, что так привлекло внимание сержанта, потеряло всяческое сходство с человеческим, и сейчас это была скорее морда… Морда животного. Животного угодившего в западню. Выражение дикого испуга, читалось на этой морде и ещё что-то… Но что? Головин так и не успел понять. Животное нашло выход из западни…
Мутант пулей сорвался с места и прыгнул сержанту на плечи, ломая тому спину, а потом стремительно побежал вперёд, туда где уничтожали его сородичей, расстреливая практически в упор из автоматов.
Но в этот раз превосходство было на стороне людей и через пять минут, всё было кончено. Стрельба стихла. И сразу стало понятно, что не во всех вагонах побывали мутанты, есть и живые люди. Они стучали изнутри, плакали и кричали, запертые в вагонах, обращаясь к военным:
- Что случилось?!
- Выпустите нас отсюда!
- Помогите, мы хотим жить!
И солдаты бросились на крики, высвобождать людей. Но только они подбежали, как соседние вагоны, из которых не успели выбраться мутанты, содрогнулись от страшных ударов. Почувствовав свободу, "мимы" желали получить её обратно и для этого готовы были в лепёшку расшибиться, но добиться своего.
- Отставить, мать вашу! - окриком, остановил расторопных солдат, капитан Фролов. - Держать строй! Вагоны не открывать, до моего распоряжения! - Отдав дальнейшие указания, своему заместителю - лейтенанту Старенко, капитан подобрал, оброненную в перестрелки, фуражку и побежал на станцию, звонить начальству.
В станционную билетную кассу, Фролов влетел словно ураган, и поводив бешеным взглядом по помещению, отрыл из кучи бумаг полевой телефон и дождавшись приёма скороговоркой выплюнул:
- Подполковника Бердова, срочно.
Когда раздался недовольный голос подполковника, капитан Фролов, повысив голос, с нервной ноткой в голосе, закричал в трубку:
- Подполковник Бердов, это капитан Фролов с Пункта приёма эвакуированных номер восемь, района "Дедовск", у нас чрезвычайная ситуация!
- Спокойней капитан, что вы так кричите? Что-то важное, я надеюсь? А не то пеняйте на себя капитан. Сорвали меня с совещания главного штаба, понимаешь.
Судя по голосу подполковник, был не в духе и даже очень. И была бы сейчас у Фролова менее значимая новость, то он бы лишний раз подумал перед тем как продолжать. Но с другой стороны он, можно сказать, был обескуражен, столь равнодушным и раздражённым отношением начальства к своей персоне и поэтому, несмотря на чудовищность ситуации, в которой оказался, как-то со злорадством прошептал в трубку:
- "Мимы"… У нас попытка прорыва.
На другом конце, с минуту молчали, обдумывая и переваривая полученную информацию. Минута прошла и голос полковника, потерявший всю спесь и недовольство, в раз ставший испуганный и в то же время ещё не верящий, спросил с придыханием:
- Как… Когда?
И столько в этом голосе подполковника было страха и отчаяния и какого-то неверия, что Фролов отбросил сразу все свои обиды: