"Но зачем? - моментами проскальзывало в его голове. - Зачем судьба оберегает меня? Чтобы подвергнуть ещё большим испытаниям? А смысл? Ведь впереди всё одно - СМЕРТЬ…". - В положительный исход битвы он больше не верил, но и так просто, задарма, он свою жизнь отдавать не собирался.
Описание событий, занимает намного больше времени, чем эти самые события происходят на самом деле.
На самом же деле, от начала наступления авангарда "мимов", до непосредственного столкновения с людьми, прошло не больше трёх минут. И по истечении этого срока, ударная волна нелюдей, сметя противопехотные сооружения, непосредственно предстала перед держащими оборону людьми, и не замедляя темпа, обрушилась на них, всесокрушающей лавиной.
Стенка на стенку. С одной стороны - превосходство в живой силе. С другой - превосходство в вооружении.
И плоть встретилась с металлом. Передние ряды "мимов" сразу же срезались без особых проблем. Будто собирая урожай, военные прошлись по ним косой, срезая колосья жизни. Но за павшими, шли другие и конца им не было. Вдобавок, "мимы" не наступали толпой, мешаясь друг другу, будто неразумный скот. Нет. Они постоянно перемещались меняя траекторию бега и положение своего тела. То ложась они проползали какое-то расстояние, то вдруг вскакивали и пригибаясь, зигзагообразно перебегали с места на место, неуклонно приближаясь. И эти движения, на первый взгляд сумбурные, обладали неким таинственным согласованием. Будто некая воля управляла ими в тот момент, создавая из отдельных личностей, один живой логичный механизм.
После первой неудачи, от основной ударной волны, отделилась какая-то часть, и приняв положения лёжа, открыла огонь из автоматического оружия, перестреливаясь с людьми короткими очередями. Остальные же, подхватив тела погибших собратьев и прикрывшись ими словно щитами, с максимально скоростью, уже не юля и не уворачиваясь, бросились вперёд. До людей им оставалось каких-то три метра.
"Это конец… - подумал напоследок Лактионов, приготовившись к удару".
И всё… Никаких мыслей, никаких чувств в нём не осталось, началась тупая и бессердечная борьба со смертью. Вся его жизнь, сосредоточилась в рукояти автомата. Он перестал быть человеком. Больше никаких команд и приказаний, никакого сожаления и злости на несправедливую судьбу. Он стал оружием и стал он убивать.
Короткими очередями, срезал троих, затем граната в основную гущу. Снова очередь. Снова граната. Очередь, очередь, очередь. Стрелять приходилось в основном по ногам, а затем уже добивать, прицельно в голову. Бить в туловище практически бесполезно, мёртвое тело-щит, сдерживало основную дозу свинцового дождя. Снова очередь и снова граната. Небольшая передышка, чтобы перезарядиться и снова стрельба.
А "мимы", подобрались практически уже вплотную. Целиться больше нет нужды, успевай только перезарядиться. И стреляй, стреляй, стреляй, покуда снова не надо менять рожок. И так кажется до бесконечности.
Но Лактионов не задумывался сколько ещё там осталось проклятущих "мимикридов", разрезая их ряды, словно горячим ножом податливое масло. Он сражался за свою собственную жизнь, хотя и понимая всю бессмысленность своего поступка. Но не такой он был человек, чтобы сдаваться столь просто.
А "мимы" напирали, падали не добегая до окопа и затихали, иные наоборот ещё сопротивлялись и не в силах встать ползли и ползли, пока их не настигал контрольный выстрел. Везунчики же, только в самом конце пути, подхватывали смертоносную очередь в упор и трупами сыпались в окоп, как гроздья переспелой вишни.
Свист пуль, разрывы гранат, автоматные и пулемётные очереди - просто шум, на который Лактионов не обращал сейчас ни малейшего внимания. На крики обезумивших, раненых и умирающих; на мольбы о помощи и причитания над убитыми товарищами, он закрывал "глаза". Перед ним был только враг и более ничего. Он перестал быть человеком. К чему обращать внимание на то, что не можешь изменить.
Кто-то бежал уже с поля боя наложив полные штаны, всё побросав. Кто-то переставал сопротивляться и ждал смерти. Кто-то не веря в происходящее закрывал глаза и молил о помощи у Бога. Капитан же не уподоблялся им. Зачем? К чему нужны такие мысли, как мысли о спасении, когда точно знаешь, что от смерти не сбежишь. Вот если бы хоть малейший шанс был бы на спасение, вот тогда бы можно было бы отдаться и мыслям и чувствам, в надежде уцелеть. А так… Зачем нужно на что-то надеяться или чего-то бояться, всё равно пользы никакой не будет…
И в самый разгар боя, капитан Лактионов, как бы сказать частично потерял разум. Он не был больше, чувствующей, соболезнующей и мыслящей личностью. Он стал СМЕРТНИКОМ, и в какой-то мере уподобился он "мимам" - такая же смертоносная машина, не знающая жалости и угрызений. Разум не нужен. Он только помеха - своего рода, проводник страха. Только рефлексы, вдалбливаемые на протяжении десятка лет, применялись сейчас на практике им.
Очередь, ещё очередь, смена позиции, снова очередь, граната, смена рожка и снова короткая очередь. И нет всему этому конца…
Тем временем, мутанты приступили к завершающей стадии, своего сценария. Передние ряды, под прикрытием тел-щитов, подобрались к людям вплотную, но проигрывая автоматическому оружию, причинить большого урона врагу так и не смогли.
И тогда "мимы", вытащили из рукава, последний козырь. Часть из прикрытия, "воинов" с автоматическим оружием, неизвестный командир послал на приступ, и в помощь им, немедленно вывел на поле сражения, "воинов" с самодельными пиками. Под огневым прикрытием сотен автоматов и нескольких десятков гранатомётов, "пикинёры" настигли авангард и с разбегу обрушились в те места, где оборона практически что, была уже задушена. И вырвавшись стрелой из рядов прикрытия, пускали в ход они своё страшное оружие, ломая строй людей, пронзая зазевавшихся солдат, чуть ли не насквозь, или же попросту цепляя их пикой, вырывали бедолаг из окоп.
И прошло совсем немного времени и "мимы" прорвали оборону людей. То и дело в строю военных открывались окошки, в которые просачивалась лавина мутантов, разбиваясь на многочисленные ручейки. И если в окоп проникал мимикрид то, пиши, пропало. Подобно разъярённому бесу, орудуя чаще всего заточенной арматурой, словно дубиной, он с необыкновенной скоростью, наскакивал на людей и вертясь как юла: бил, крошил, рубил и протыкал бойцов как свиней, своим страшным орудием. И никто не мог ему ничего противопоставить. Застрелил с первого раза - считай, что крупно повезло. Не успел, так и беспокоиться не о чем уже…
И вскорости слаженная оборона людей разбилась на отдельные очаги сопротивления. Всё пропало… "Мимы" вышли на простор, тем самым окружив со всех сторон островки былой обороны.
Вокруг самого Лактионова оставалось уже не больше двадцати человек, мужественно сопротивляющиеся врагу. Но какая бы не была сила воли и какое бы мужество не проявили они, исход был предрешён, и с каждой секундой неравного боя, один из очагов сопротивления обязательно подавлялся. И ничего нельзя было с этим поделать…
- Товарищ капитан, они нас обходят! - достигло капитана, предупреждение одного из солдат. Подхватило и вынесло из кровавого безумия. Лактионов будто очнулся, будто снова начал жить и чувствовать.
И оторвавшись от перестрелки, он с тоской и с содроганием, осмотрел свой небольшой отряд, внутренне ужасаясь:
"Как мало нас осталось… Мы проиграли. В самом начале уже проиграли, как только "мимы" нанесли удар нам в спину. А мы так глупо на что-то понадеялись, и на что? Без связи, без разведки, без артиллерийской поддержки… Глупцы. Бой проигран бесповоротно и нет уже спасения…".
"Но я нужен этим ребятам, этим героям, - выныривая из мрачных мыслей следом подумал он, трезвым взглядом окидывая свой маленький отряд. - В них теплиться ещё надежда. Надежда выжить, во чтобы-то ни стало. И я не имею право их предать. Им нужен командир! Ведь помимо прочего, их надежда ещё и во мне…".
- Начиная с левого края, через одного! Перенести огонь на сто восемьдесят! - распорядился он, придя к оптимальному решению. - Боковые продолжают прикрывать с флангов! Будьте внимательны! - И далее, уже по-отечески: - Давай ребятушки, не посрамим мундира! Наша жизнь, только в наших руках! Так что не подкачайте! Скоро о нас узнают и пришлют за нами подкрепление, - покривил он напоследок душой. Без этого было нельзя. Никак нельзя. Чем сильнее надежда, да ещё и подкреплённая уверенностью в положительный исход, тем велика вероятность, обмануть судьбу, и вытребовать у смерти лишние минуты жизни, даже когда уже предрешён исход.
И оборону, Лактионов выстроил вокруг себя добротную. Кто оказался поумнее, тоже как и он, до сих пор сдерживали нападки врага, не желая сдаваться. "Мимы" как могли, пытались разбить эти островки сопротивления и всё впустую. Волна их накатывала и разбивалась об камни преткновения.
И слыша стрельбу в отдалении, Лактионова наполняла некая радость, удесятерявшая его святую ярость.
- Мы не одни! Не одни… Ещё не одни! - пело в его душе. - Ещё держимся! Да! Держимся!
И в душу уже лезли крамольные мысли, переполненные дикой надежды:
"А вдруг пронесёт? Вдруг "мимы" плюнут на нас? Вдруг не захотят с нами связываться и уйдут, а мы останемся живы. Нужно выстоять. Нельзя же вот так просто погибнуть, после всего того что пережил. Нет, не возьмёшь! Нужно обязательно выстоять! Нужно выжить…".
Но… Кто-то с верху распорядился иначе, не выслушав молитв людей. И ангел хранитель, что оберегал капитана и весь его отряд, в какой-то момент ударил со старухой смертью по рукам и отошёл покорно в сторону, костлявой уступив дорогу…