Я откланялся. Ехал в Охлопково и раздумывал. Похоже, события и в самом деле назревают тревожные. Уж коли Федор по дружбе меня известил, стало быть, есть на то серьезные основания. Федор больше моего знает, что вокруг Руси творится. Наверное, по весне всех лишних людей в Вологду отправлю, а за ними – и холопов, после сева. Стройка подождет. Да и продолжи я строительство, все может пойти прахом. Придут татары и пожгут. С княжьим-то домом им ничего не сделать. Дома того – один этаж, да и тот пустой. Стенобитные орудия к поместью не потащат, а пиками, саблями и стрелами камень не разрушить. Вот деревню жалко, ежели сожгут. Столько труда и денег в нее вложено!
И, пожалуй, Василису Куракину предупрежу. Как-то потихоньку, не в лоб, но намекнуть ей о грозящей опасности надо. А то по весне имение отстраивать возьмется, а тут опять татары объявиться могут, чтоб им пусто было.
В Охлопкове я обошел тын, осмотрел ворота. От небольшой банды – неплохое укрытие, пожалуй, можно продержаться. А от орды – защита несерьезная, бревна в тыне подожгут, избы стрелами с горящей паклей закидают. И амбец деревне, защитников ее там хоть голыми руками можно брать. К тому же на весь периметр защитников у меня мало – пойдут на штурм с трех-четырех сторон, и отбить атаку не сможешь, рук не хватит. И чем дольше я осматривал свой острог, тем мрачнее становился.
– Ты чего смурной такой, князь? – весело спросил Макар.
– А вот ты сам обойди тын, присмотрись. Представь, что ты мурза татарский, а за тобой – тысяча воинов. Возьмешь ты острог?
– Чего его обходить, когда и так знаю – возьму. С двумя десятками, даже с сотней – это навряд. А с тысячей я даже штурмовать не буду – тын сожгу, избы тоже, а потом всех стрелами посеку.
– Вот в том и дело все, я так же думаю, Макар.
Макар встревожился:
– А что, молва какая худая? Какой-то ты понурый с Москвы вернулся.
– Достоверных сведений – нет, так, сомнения меня гложут.
– А ты утоли душу винцом хорошим, князь, глядишь, на душе легче станет.
– Кабы обо мне одном речь шла, я бы так и сделал. А холопов, ратников, скотину, коль сильный враг подступит, куда девать?
Макар задумался. Видно, было о чем – сам в пленных после Опочки побывал.
А я так и сделал, как задумал. Вот только трудно вопросы мне такие решать, когда Андрея рядом нет. И заменить-то его некем. Впрочем… Я вспомнил о братьях-близнецах, Михаиле и Василии. Вот! Надо поговорить с Василием.
– Макар! Сходи-ка на конюшню да позови Василия.
Через некоторое время передо мной предстал, как был – в рабочей одежде – помощник конюха.
– Как работа, Василий, нравится?
– Да не то чтобы очень, но кормиться-то надо, барин.
– Я вот о чем, Василий. Давно я присматриваюсь к тебе и вижу – мужик ты справный. Мне такие нужны. Думаю, пора тебе более серьезным и важным делом заняться. Хочу я тебя управляющим в Охлопкове поставить. Избу тебе выделю и жалованье положу хорошее. Согласен ли?
Василий задумался. Оно и понятно – с поместьем управляться непросто. То, что не кидается с кондачка решать, об основательности говорит. Я уже заметил – рачителен и бережлив, и это отрадно. А торопить такого – лишнее.
Наконец, Василий справился с одолевавшими его сомнениями и решительно сказал:
– За доверие такое благодарствую, барин. На первой сложно будет мне. Но если что – с Михаилом совет держать буду.
– Вот и ладно.
Прошла неделя. Василий быстро взял в руки управление хозяйством. Я даже не ожидал, что он окажется таким хватким. Ну что ж, пожалуй, уже можно с ним и о моем плане поговорить.
Сел я с Василием, рассказал ему о задумке своей часть людей в Смоляниново переправить, да прикинул, кто на пахоте да севе нужен. Получалось, если незанятых людей со всех моих деревень убрать – их почти сотня получится. Да это же обоз целый! Но деваться некуда.
– Вот чего, Василий! Живность всю: свиней, коров, птицу – в Коломну вези, на продажу. На вырученные деньги купи тягловых лошадей и подводы. По четыре человека на подводу, да скарб еще. Итого – двадцать пять лошадей и подвод надо.
– И-и-и, князь, зачем уезжать?
– Летом, а может, по осени, узнаешь.
– Исполню, как велишь, – пожал плечами Василий.
– С обозом и сам поедешь.
– Что-то я не пойму, князь. То управляющим в Охлопкове ставишь, а то вывозить всех собрался.
– Ладно, скажу тебе, но больше никому не сказывай, ни к чему людей раньше времени тревожить. Как бы татары нонешним летом не ударили. Вот людей и берегу.
– Вот оно что! Так это почитай ненадолго?
– Думаю, месяца на два.
– Эх, елки-моталки! Самая горячая пора ведь! Урожай, сенокос!
– Все успеем, лишь бы людей сохранить!
С присущей ему основательностью взялся Василий поручение мое исполнять. Оказалось, небыстрое это дело – живность распродать. Ну, с птицей – той проще. Связали лапы, да на подводу. Свиней – так же. А вот коров вести за веревку надо, да и шаг у коровы медленный. Как ее хворостиной ни подгоняй, все равно – то траву сочную сорвать пытается, то у ручья норовит остановиться.
– Ох и намаялся я с коровами, барин! – жаловался Василий.
На вырученные деньги управляющий лошадей с подводами купил. То-то ратники дивились, глядя, как в ворота въезжает длиннющий обоз с порожними подводами.
Собрали в дальнюю дорогу холопов – в основном женщин, стариков и детей. Скарб их немудрящий на подводы погрузили. Впереди на телеге – Василий.
– Смотри, Василий, честь высокую тебе оказываю и труд великий поручаю: доведи до Смолянинова всех целыми и невредимыми. Деньги на прокорм я тебе дал. В дороге Федор со своим десятком охранять вас будет. Доведешь обоз, отдохнешь там немного, и возвращайтесь с Федором.
– Федор! Сопроводишь обоз до поместья, два дня отдыха даю и – сюда.
– Слушаюсь, княже!
– А тебе, Тит, мой особый наказ – сбереги Набега!
Обоз тронулся и еще полчаса вытягивался из имения.
Осиротели без людей деревни: не слышалось привычного кудахтанья кур, не скрипели более вороты у колодцев, не топились печи. Дивясь наступившему безмолвию, крутились у курятников в поисках пищи вороны, отгоняя любопытную сороку; осмелели воробьи – порхали ватагами над пустующими дворами и суетились близ сараев, выискивая зернышки.
Неприятно было видеть, как затихли, словно от чумы вымерли, деревушки. И только в Охлопкове продолжалась жизнь: выходили на поля холопы да ратники круглосуточно несли службу, зорко наблюдая за окрестностями поместья и особливо – вглядываясь в дымку на горизонте с другой стороны Оки.
Наступил июнь. Поскольку дела, не терпящие отлагательства, были завершены, я решил съездить к Василисе, боярыне соседской, взяв с собой двух ратников из русинов.
Пара часов рысью, и мы – в деревне Окунево, у Куракиной. Сразу бросилось в глаза, что от былого пепелища и следа не осталось. Плотники ставили венцы из свежеошкуренных бревен, продолжая постройку новых боярских хором.
Завидела меня Василиса, вышла навстречу.
– Ой, князюшко! Рада видеть! – поклонилась в пояс.
Я спешился и подошел к боярыне.
– Как здравствуешь, Василиса? Вижу, спорятся дела!
Боярыня обвела рукою новостройку:
– Вот, с Божьей помощью дом новый ставлю, еще краше прежнего будет! Приедешь на новоселье? – скользнула она по мне озорным взглядом.
Мне кажется, я немного смутился и покраснел. Мое невольное волнение не осталось незамеченным. Боярыня сделала всего-то один шажок навстречу, а сердцу вдруг отчего-то стало тесно в груди.
– А как же, боярыня, пригласишь – непременно буду, меда хмельного отопью, – ответил я с легким поклоном.
Поговорили, побалагурили.
– Боярыня, давай в сторонку отойдем, дело у меня к тебе важное.
– Я тут по соседству – временно – в избе расположилась, пока дом ладят. Может, туда и пройдем, коли дело тайное?
– Пойдем, – согласился я.
Зайдя в избу, Василиса отправила прислугу на улицу:
– Идите, отдохните покамест. Мне с князем дела решать надобно.
Сама уселась на лавку, рукой подбородок подперла:
– Слушаю, князь.
– Что ты все заладила: "князь" да "князь"! Али забыла, что меня Георгием звать?
– Не забыла, князь! Ой, прости, Георгий.
– Ты вот что, соседушка… Погоди со стройкой-то.
– Это что же так? – изумилась она. – К зиме хочу в новые хоромы перейти, тесно мне здесь ютиться. – Василиса обвела глазами избу.
– Не хочу панику поднимать раньше времени, Василиса. Однако же подозрения есть, что татары снова напасть могут.
– Ты же лихо их побил, Георгий! – беспечно махнула рукой боярыня. – И еще побьешь. – Ее глаза были полны восхищения.
– Те татары, что были, так – банда мелкая. А ноне, поговаривают, силы большие собираются. Если их пограничники не удержат и они на Москву пойдут – как раз их путь через Коломну будет, стало быть, и через наши поместья.
– Ох, беда-то какая!
Василиса по-бабьи прикрыла рот ладошкой.
– Что же мне теперь делать? – вопрошающе смотрела она на меня.
– Отсеялась?
– А то как же!
– Собирайся сама, холопов – на подводы и уходи. Есть где пересидеть лихое время?
– Сестра под Ярославлем замужем за боярином Замайским. К ней подамся. Думаю, не выгонит сродственницу.
– Вот и славно. Только молчок, никому из холопов ни слова, чтобы паника не поднялась.
– А сестре?
Я передернул плечами.
– У тебя ведь пожар был?
Боярыня кивнула очевидному для нее, силясь понять, куда я клоню.