А когда огромные сильные руки демона с выступающими жилами схватили принцессу, она потеряла сознание. Она уже не видела и не чувствовала, как демон закинул ее на плечо, словно мешок с зерном, и потащил обратно в горы.
Гизелла пробыла без сознания достаточно долго, чтобы демон углубился в дикие места, о которых она не имела ни малейшего понятия. Она все еще была грузом, когда демон взобрался на крутую обледеневшую скалу и остановился перед широким входом в пещеру, чтобы перевести дух.
Он положил принцессу на снег и выпрямился над ней. Гизелла открыла глаза. И увидела, что все, что, как ей казалось, привиделось в кошмаре, вовсе не привиделось. Это была страшная реальность. Реальность, в которую Гизелла ни за что не хотела верить.
Зеленокожий демон смотрел на нагую девушку, лежащую на снегу у его ног, и хохотал. Он любил наблюдать, как люди испытывают боль и страх, любил слышать их крики и мольбы о помощи, и чем беспомощнее и нежнее была жертва, тем большее удовольствие он испытывал.
- Умоляю тебя, отпусти меня. Мне холодно, и, я уже не чувствую ни рук, ни ног! - без надежды проговорила Гизелла.
Она была прекрасна, это юное, черноволосое создание, с бледной, будто ледяной кожей и пронзительными черными глазами. Правда, сейчас, от холода и разреженного воздуха, она действительно превращалась в лед, и соски ее сморщились и сжались, как у старухи. Когда демон впервые увидел ее, соски были круглыми и набухшими, словно вишни.
Демон наклонился к ней и погладил хвостом-щупальцем по животу. Она задрожала.
- Умоляю… - прошептала она, следя за тем, как хвост поднимается все выше.
Черный волосатый хвост, голый на кончике, будто у крысы, но подвижный, как змея.
- Ты прекрасна, моя принцесса, - пророкотал демон глухим рычащим голосом, в котором звучали жуткие, нечеловеческие страсти, одолевающие его.
Из широкого зубастого рта демона вырвалось облако зловонного пара и окутало голову девушки. От этого она зажмурила глаза, задрожав еще сильнее.
- Вижу, тебе не нравится мой запах, - прорычал демон. - Запах благородного Тахора! Ничего, он тебе понравится, когда ты станешь мертвой!
Он расхохотался, запрокинув страшную голову назад и раскрыв пасть, полную острых неровных зубов.
- Нет, нет! - закричала Гизелла, умоляюще протянув к нему руки, а потом забормотала, как в бреду: - Добрый господин ведь не позволит умереть своей рабыне! Добрый господин позволит мне уйти, чтобы я могла привести себя в порядок, и завтра предстать перед ним в лучшем наряде!
Демон перестал смеяться и опять склонился над принцессой.
- Лесть тебе не поможет, Гизелла, - сказал он и прижал кончик хвоста к ее губам. - Лучше замолчи и предайся медленной смерти, А она будет медленной. Я, ужасный Тахор, не дам тебе легко уйти. Готовься наслаждаться болью и ужасом! Ты познаешь все виды медленной смерти. Но быстрая смерть не придет к тебе. Говорят, самая страшная смерть съедает человека изнутри, ты узнаешь это. Так же говорят, что ни один человек не способен выдержать боли, возникающей в его собственной душе, и это ты тоже узнаешь. Я заставлю тебя полюбить боль, ты будешь наслаждаться болью, но сначала ты полюбишь смерть. Ты станешь призывать смерть, мечтать о ней, в тебе возникнет вожделение к смерти, ты страстно захочешь отдаться ей, твоя грудь будет трепетать от желания смерти, сердце возжаждет остановиться, а душа захочет покинуть тело. Но я не дам тебе избавления. Ты будешь жить и страдать. Ибо только так я могу чувствовать наслаждение.
Тахор вдруг схватил пленницу и приподнял над землей. Черные смоляные волосы Гизеллы разметал буйный горный ветер, который вечно странствует среди покрытых льдом скал. Руки и ноги Гизеллы бессильно повисли.
- Но может быть, я тебя обманул, и ты все же умрешь. Никто ведь не живет вечно! - добавил демон и снова расхохотался.
Гизелла открыла глаза и посмотрела в небо, где парила одинокая птица. Наверное, это ее душа, которая уже вышла из тела, предоставив страдать ему одному. Иней на ресницах делал все окружающее призрачным, а холод, стягивавший голову, словно пыточный обруч, не позволял развиться ни одной мысли. Они только возникали и сразу же уходили куда-то за пределы сознания. Ум Гизеллы постепенно проваливался в спасительную тьму, и ей уже стало казаться, что она слышит тихую странную музыку, исполняемую на неизвестном инструменте. Демон тоже посмотрел наверх.
- Проклятая птица! - воскликнул он. - Ты видишь то, что тебе не положено видеть. Эта дева - моя, и не тебе расклевывать ее кости!
Он повернулся и с девушкой на руках скрылся под сводами пещеры. И поглощенный собственными бешеными страстями, не заметил, как с руки девушки соскользнул тонкий серебряный браслет, единственное украшение, которое еще оставалось на ней.
Птица печально, протяжно крикнула и покинула ущелье, спустившись в воздушном потоке вниз, туда, где зеленели леса, и добыча была более покладистая. Но демон был не совсем прав.
Не только птица видела то, что ей не положено видеть. Несколько маленьких снежных обезьян укрывшихся в другой пещере, на противоположной стороне ущелья, наблюдали за демоном и девушкой с самого начала их появления здесь. Они не были избалованы подобными зрелищами и поэтому смотрели во все глаза, забыв даже про любовные игры и ловлю блох. Они не знали, зачем понадобилась демону юная принцесса. Они приглядывались к входу в пещеру, куда скрылся с трофеем демон, надеясь увидеть продолжение истории, но ничего не происходило, и постепенно обезьяны вернулись к обычным своим занятиям - любовным играм и ловле блох. Кроме одной обезьяны, имевшей вид грустный и задумчивый, а шкуру белее обычного, ни одного темного волоска. Поймав пару блох, она, не обращая на остальных внимания, прошла к выходу из пещеры, некоторое время приглядывалась к склону, а потом стала спускаться вниз.
2
Горы - дурное место, особенно вершины, где лежат ледники. Кажется, что здесь не может быть никакой жизни. Но это не так. Шальным ветром приносит сюда снизу мириады насекомых - и они, обомлевшие от стужи, усыпают снег. Богатый пир для множества птиц: грифов, гусей, кондоров и галок. Птицами не прочь разнообразить свой стол барсы и волки, но это удается еще реже, чем прокусить шею козлу, ламе или даже зайцу. Добыче хищников здесь особенно не на чем жировать, скудная растительность - карликовые деревья, трава, мох, лишайники, изредка грибы. Но жизнь есть не только на поверхности. В пещерах живут снежные обезьяны и летучие мыши. А в бурю и другие животные прячутся в пещерах, иногда даже каким-то образом договариваясь о временном перемирии. Волки делают вид, что совершенно не голодны, а зайцы и козлы изо всех сил изображают спокойное равнодушие.
Появляется в горах и человек. В основном это тоже обитатели гор, живущие чуть выше их подножия. Но время от времени в горах оказывается некто, кто пришел издалека. Такой гость среди скал - редкость, и любопытные обезьяны и галки стараются глаз с него не спускать. Чужак - кто его знает, что у него на уме.
Черноволосый пришелец издалека был похож на медленно ползущего жука. Он кутался в грубый плащ из верблюжьей шерсти и ступал осторожно, прекрасно понимая, насколько опасно легкомыслие в горах.
Когда он приблизился, стало ясно, что среди людей он гигант. Плащ скрывал мощное, подвижное тело, а кроме того - меч. Рукоять меча торчала из-за верхнего края плаща. Человек нес меч на спине, лучший способ ношения подобного оружия в горах. Густые черные волосы запорошило снегом. На ногах у него были сандалии из толстой кожи - не слишком богатая одежда. Но судя по мечу и решительному взгляду голубых глаз, он не собирался долго мириться с таким положением.
Он был голоден. Карабкаясь вверх, вслед за солнцем, собираясь наведаться в Аренджун, некогда было отвлекаться на охоту за прыткими и верткими обитателями гор. Несмотря на всю силу и ловкость, человек не мог состязаться в скалолазании даже с горными зайцами. Будь у него лук, которым обычно пользуются местные охотники, тогда другое дело - но лука не было. Кроме голода, на нем еще плохо сказывалась разреженность воздуха - он забрался слишком высоко. Понадеявшись на себя, он отказался от услуг проводника и заблудился.
Но, может быть, это было меньшее из зол - очень ему не понравилось, как проводник, грязный тип с татуировкой на лбу и длинной бородой, заплетенной в косичку, смотрел на его меч.
Ущелье становилось все уже, а скалы вокруг неприступнее. Чахлые березки и криптомерии казались в чересчур прозрачном воздухе какими-то ненастоящими, словно нарисованные. Похоже, собиралась буря.
На правом склоне он вдруг заметил пещеру, а еще увидел снежную обезьяну, которая карабкалась к пещере.
Весьма кстати! Ужин и укрытие вместе! Не иначе, как Кром смилостивился над одним из своих чад, Конаном из Киммерии.
Конан полез вслед за обезьянкой, двигаясь как можно быстрее, насколько хватало сил. И на середине подъема он вдруг почувствовал странный запах. Смесь запахов. Отталкивающую и привлекающую одновременно.
Обезьяна скрылась за краем площадки перед пещерой. Сделав над собой последнее усилие, Конан подтянулся и тоже оказался на площадке. Странный запах усилился. От него киммерийцу делалось не по себе.
Обезьянка сидела перед самым входом. И как будто не собиралась никуда бежать. Конан бросился к ней и уже протянул руки, чтобы сломать ей шею, как вдруг увидел что-то блестящее у нее в лапах. И зверек протягивал это к нему, глядя в глаза, словно желая что-то рассказать. Умная тварь!
- Ты откупаешься от меня, малыш? - спросил Конан.
Если бы обезьянка понимала его, она возможно бы обиделась. Потому что малыш по своим обезьяньим меркам был весьма стар.