Конан приподнял его за шиворот, беззлобно рассмеялся и небрежным прямым ударом расквасил нос. Потом развернул бородача и неторопливо взял сзади в удушающий захват. Дождался, когда над краем ямы покажутся головы дворовых Найрама.
- Цена его жизни - моя свобода! - деловито сообщил он, заслоняясь полузадушенным пленником от нацеленных стрел. - Не вздумайте сюда лезть, я ему шею сверну, как воробышку!
Найрамовы холуи щерились и молчали. Конан слушал, как скрипят сухожильные тетивы - быстро синеющие пальцы натягивали их до отказа. Хищно подрагивали маленькие каленые жала.
- Похоже, толстяк, тут тобой не слишком дорожат, - заметил он, повыше поднимая старшего псаря. - Даже собачки твои любимые не воют. Хотя должны бы - по покойнику.
- Опустите луки! - потребовал властный голос; его обладатель встал на самый край ямы; под ноги Конану свалился комок земли. - Я кому сказал? - раздраженно поинтересовался жилистый старик в потертой кожаной одежде.
- Браконьеру - смерть! - с надрывом в писклявом голосе заявил слуга, не сумевший выручить старшего псаря. - Так говорит хозяин…
- Заткнись, мужлан, и ступай позови хозяина. Скажи ему, у Блафема родилась неплохая идея. Что топчешься, козлиный лишай? Плеткой огреть, чтоб зашевелился?
Ворча под нос ругательства, слуга повернулся и отошел. Остальным старик еще раз велел опустить оружие, но они будто не слышали.
Киммериец слегка ослабил захват. Старший псарь со свистом втянул ртом воздух, замотал головой.
- Какие хорошие слуги, - насмешливо сказал Конан. - Слово хозяина для них - закон. Интересно, чем он платит за такое послушание? Стрелой в пузо?
- Глупец! - вставший рядом с жилистым стариком Найрам укоризненно покачал головой. - Отпусти его, не отягчай своих мук…
- Я отпущу этого олуха на краю твоих владений, - твердо пообещал Конан, хотя внутренне поджался; в Найрамовых глазах он прочел приговор и себе, и своему пленнику. - Распорядись, чтобы сюда спустили лестницу. И поскорее! От него нестерпимо воняет псиной! Если думаешь, что мне приятно с ним обниматься, - ошибаешься!
У Найрама чуть дрогнули уголки губ. Старик широко улыбнулся.
- Что за идея, дорогой сват? - повернулся к нему Найрам.
Жилистый старик кивком указал на Конана.
- Он силен, ловок, изобретателен и дерзок. Он - тот, кто нам нужен.
Найрам поглядел в яму и вновь покачал головой, на этот раз с сомнением.
- Он браконьер… Я не даю спуску браконьерам - это, если угодно, дело принципа. К тому же я посылал человека в Шадизар, велел поспрашивать насчет киммерийца. Оказывается, там его каждая собака знает. И не только знает, но и точит на него зуб. У нашего приятеля столько врагов, и все так жаждут его крови, что я мог бы разбогатеть вдвое, продавая Конана по кусочку. - Он поглядел на киммерийца. - Ты сбежал от своих "должников", да? И прятался в окрестностях Шадизара, выжидая, пока улягутся страсти? И кормился ворованной дичью? Развратные горожане не знают, что ты попался моим лесникам, иначе уже примчались бы сюда всем скопом. Нет, я не выдам тебя шадизарцам. Я сам тебя накажу.
- Найрам, - сказал Блафем, - он способен нам помочь.
- Сегодня на рассвете, когда его вязали, он искалечил четверых моих слуг. Хорошо еще, лесникам хватило ума сначала украсть его оружие. Вряд ли кто-нибудь ушел бы живым, доберись этот демон до меча.
- Вот видишь? - настаивал Блафем. - Каждое твое слово подтверждает мою правоту. Сколько лучших слуг ты послал в пещеру? И кто из них вернулся? Все сгинули. Остальных же не загонишь туда даже под страхом казни.
- Мне нужна палка с ремнем, - сказал Конан.
- Это еще зачем? - хором спросили Найрам с Блафемом.
- Как - зачем? - Киммериец осклабился. - Вы что, надеетесь меня уговорить, пока я дышу вонью в этой яме? Напрасно, благородные господа. Вот перейдем в чистые покои, тогда и потолковать можно будет за кубком доброго вина.
Возмущенный Найрам открыл было рот, но Блафем не дал ему разразиться проклятиями.
- Ты все-таки не ответил, - поспешно сказал он Конану, - зачем тебе палка с ремнем?
- Ремень я намотаю на жирную шею этого борова, моего заложника. Он будет присутствовать при нашем разговоре, но вином его можете не поить. А палка будет у меня в руках. В случае чего, крутану разок, и шея - хруп! Я ж говорю, неприятно с ним обниматься - псиной разит.
- Ах ты, наглый дикарь! - Найрам зловеще улыбнулся. - Узнаю повадки шадизарского отребья. Может быть, в этом мерзком городе, гнездилище воровства и разврата, тебе и сошла бы с рук такая дерзость, но в своих владениях я не терплю…
- О, милость Митры! - вздохнул Блафем. - Да полно тебе, сват. Остынь наконец. Давай спустим его в пещеру, - а там кто знает, может, он найдет смерть пострашнее любой из тех, какие ты способен измыслить. Ведь никто же не вернулся, ни один!
- Мне противна сама мысль о снисхождении к этому нахальному червю, - надменно произнес Найрам. - Однако будь по-твоему, сват. Уступаю, но только из уважения к тебе. Эй, люди! Спустите сюда лестницу, дайте браконьеру ремень и палку, отойдите от ямы и перекройте все выходы из усадьбы. Эй, ты, наглец! Как только вылезешь, ступай прямиком во флигель, в комнату охотничьих трофеев. Там мы будем с тобой говорить. Не вздумай сделать хоть шаг в сторону - мои стрелки с радостью проткнут тебе печенку.
* * *
С почтительной миной на лице, то и дело отвешивая поклоны, слуга в роскошной ливрее поднес хозяину золотой кубок. Точно такой же кубок он предложил - но уже без особого подобострастия во взоре и движениях - Блафему, а Конану просто сунул непочатую глиняную бутыль. И скрылся в углу за чучелом огромной - и злобной при жизни - медведицы.
Конан попытался извлечь пробку свободной рукой - не получилось. Тогда он поднес горлышко бутылки ко рту старшего псаря и сказал: "А ну, давай!". Страх придал заложнику сообразительности - он раскрыл рот и сжал зубами пыльную пробку. Киммериец рванул бутылку. Голова старшего псаря дернулась следом, но пробку из зубов не выпустила. Скосив глаз на хозяина поместья, Конан прижал горлышко к губам, запрокинул бутылку. Найрам брезгливо смотрел, как текут по выпяченному щетинистому подбородку вишневые струйки, слушал частое бульканье. Он поднес к губам кубок с отменным вином, сделал маленький глоток, поднял глаза к потолку и причмокнул. Божественный напиток.
- Пойло для скота. - Конан сплюнул на пол, затем вытянул шею, словно хотел заглянуть в кубок Найрама, а после сочувственно сказал Блафему: - Сват-то у тебя - скряга, каких свет не видывал. Такой бурдой гостей поить! Сам-то небось хорошим винцом освежается. Бьюсь об заклад, старик, он и тебя помоями потчует. - Он указал на кубок Блафема и двинул кистью в свою сторону. - Дай-ка, отведаю, я в винах знаю толк…
Взбешенный Найрам схватил со стола кубок и выплеснул вино в лицо Конану. Тот невозмутимо облизнулся и кивнул с ухмылкой.
- Ты глянь! Сам помои лакает! Ну и скряга! Утратив от ярости дар речи, Найрам только скрежетал зубами. Блафем залпом выпил вино, поставил кубок и хмуро посмотрел Конану в лицо.
- Шутки в сторону, киммериец. Поговорим о деле.
- Ну, давай попробуем.
Блафем сухо рассказал Конану, как его дочь и зять в день свадьбы отправились взглянуть на пещеру; как юный Далион, не вняв уговорам жены, спустился под землю и исчез. Вечером встревоженные гости отправились на холм и нашли у пещеры только Камаситу - бедняжка плакала и дрожала от страха. Ей даже в голову не пришло поехать в усадьбу за помощью; несомненно, шок помрачил рассудок девушки. Еще немного, и она сама полезла бы по веревке вслед за мужем. По ее словам, в последние мгновения он вел себя очень странно - как будто не ведал, что делает.
- Тут не обошлось без злых чар, - мрачно прокомментировал чуть поостывший Найрам.
Несмотря на близость полуночи, двое гостей - друзья Далиона - вызвались отправиться на поиски в пещеру. Блафем с Найрамом хотели сделать это сами, но гости отговорили - дескать, мы моложе и сил у нас побольше. Вооружась факелами, они опустились в подземелье Темного Ольта и…
- Погоди, - перебил Конан. - Как ты сказал? Подземелье?..
- Темного Ольта. По легенде, когда Бог создавал мир, он небо отдал Светлым Ольтам, а недра…
- Это ему знать не обязательно, - проворчал Найрам.
- Верно, - спохватился Блафем. - Так вот, когда к рассвету гости не вернулись, мы с Найрамом совсем было собрались…
- …выручать Далиона, но осторожность опять сказала свое веское слово, - громко договорил за него Конан. - И, не желая рисковать собственными шкурами, вы послали в берлогу Темного Ольта ни в чем не повинного слугу. Я угадал?
На сей раз зло скрипнул зубами Блафем. Этот киммерийский наглец и вправду невыносим!
- Двоих, - ответил Найрам; хозяин усадьбы уже совершенно успокоился. - И еще четверых - днем. Никто не вернулся.
- Должно быть, они умирали с твоим именем на устах. - Конан поставил бутыль и взялся за палку. Ремень вдавился в толстую шею старшего псаря, тот захрипел и засучил ногами. Киммериец сразу ослабил петлю и сказал: - Н-да. Похоже, я ошибся. Наверное, подыхая, они только воздух портили, как эта скотина.
- Мы подарим тебе жизнь, - пообещал Блафем, - если спасешь Далиона.
- Жизнь нищего бродяги, - со смехом произнес Конан, - за драгоценную жизнь наследника. И вдобавок простите мне украденного поросенка. Я был не прав насчет тебя, Найрам. Ты не скряга.