Внутри штурмкатера Соломона все металлические части блестели позолотой, а почти все свободные поверхности были заняты мозаичными картинами победных сражений воинов Легиона бок о бок с Лунными Волками. Солдаты в серо-стальных доспехах были изображены вперемежку с пурпурно-золотыми Детьми Императора, и Соломон, глядя на дрожащую и качавшуюся перед ним картину, внезапно ощутил укол сожаления о былом товариществе.
- От этого становится только хуже, - произнес Гай Кафен, заметив беспокойство Соломона.
- Спасибо! - крикнул он в ответ. - Я просто стараюсь не думать о стене заградительного огня, сквозь которую придется пролететь, прежде чем мы доберемся до этого проклятого атолла.
Рев двигателей, несмотря на действие фильтров шлема, заглушал почти все прочие звуки. Треск взрывов казался далеким и неясным, бронированный корпус штурмкатера обеспечивал отличную защиту от снарядов, и все же каждый из воинов хорошо знал, какую опасность они представляют.
- Мне это не нравится! - крикнул Соломон. - Я терпеть не могу полагаться на судьбу при высадке на поле боя, когда обстоятельства выходят из-под моего контроля.
- Ты уже не раз об этом говорил, - заметил Кафен. - И когда мы летали на штурмкатерах, и когда ездили на "Рино". Но в данных условиях нам пришлось бы научиться ходить по воде, чтобы добраться до места.
- И вспомни, что случилось с ударной группой на Атолле-19, - ответил ему Соломон. - Корабль едва не разбился вдребезги о скалу! Слишком много хороших воинов погибло в пламени еще до того, как они получили возможность испытать свою боевую удачу.
- Боевую удачу? - насмешливо переспросил Кафен, покачивая головой. - Клянусь, иногда после твоих разговоров об удаче и богах войны мне кажется, что пора поставить в известность капеллана Чармосиана. Мне все это нравится не больше, чем тебе, но ведь для нашей безопасности приняты все возможные меры, не так ли?
Соломон кивнул, признавая правоту Кафена. Лорд Фулгрим, понимая, что весь флот должен разделить с Астартес честь покорения Двадцать восемь - три, позволил подняться в воздух армейским истребителям, чтобы уничтожить самые активные батареи обороны лаэров.
Теперь большая часть противовоздушных орудий защитников атолла превратилась в груды развалин, но несколько огневых точек еще оставались в сохранности и продолжали сопротивление. Соломон перевел взгляд на длинные ряды сидений пассажирского отсека, чтобы определить, какое впечатление их беспокойный перелет оказал на воинов. К своему немалому удовольствию, он увидел, что люди спокойны, как если бы это был обычный тренировочный вылет.
Его солдаты сохраняли спокойствие, а он, несмотря на все уверения Кафена, испытывал тревогу и необходимость, по крайней мере, повидать управлявших штурмкатером пилотов. Соломон учился управлять штурмкатером и даже тренировался на более современных "Громовых ястребах", но не мог не признать, что в лучшем случае способен вести судно лишь в благоприятных условиях.
В бой их должны везти другие, более искусные летчики, поскольку план примарха требовал абсолютной и беспрекословной точности и согласованности действий.
Соломон ударил ладонью по замку ремней, отстегивая их, и поднялся на ноги, ухватившись за латунный поручень, проходивший под потолком вдоль всего отсека.
- Я иду в рубку, - заявил он.
- Ты собираешься взяться за штурвал? - поинтересовался Кафен. - Я уже чувствую себя в полной безопасности!
- Нет, я только хочу посмотреть, что там происходит.
Кафен ничего не ответил, и Соломон зашагал к рубке. Внезапно катер содрогнулся и по корпусу застучали осколки разорвавшегося вблизи снаряда. Капитан Деметр прошел через пассажирский отсек и рывком распахнул дверь кабины пилотов.
- Сколько нам еще осталось лететь до зоны высадки? - крикнул он, перекрывая рев двигателей.
Второй пилот оглянулся.
- Две минуты! - ответил он.
Соломон кивнул, ему хотелось поговорить, но он не решался отвлекать пилотов от их работы. Ночное небо за бронированным стеклом рубки было освещено разрывами заградительного огня и артиллерийского обстрела. Истребители флотилии вели бой с уцелевшими кораблями лаэров, чтобы расчистить путь для воинов Легиона. Впереди Соломон уже видел плывущий в небе ярко освещенный остров - храмовый атолл, словно маяк, разгонял ночную тьму.
- Глупо, - пробормотал он себе под нос. - Мне надо было просто на время отключиться.
Рубку пилотов заливал дрожащий красноватый свет, и внезапно Соломону на ум пришло сравнение с морем крови. Он начал обдумывать эту мысль как возможную примету грядущего сражения, но вскоре выбросил ее из головы - глупое занятие. Приметы и предзнаменования существуют лишь для слабых умов, которым неведомы Имперские Истины, да для диких варваров, пытающихся объяснить для себя восход солнца и выпадение дождей.
Соломон считал себя выше неразумных суеверий, но вспомнил свою неискоренимую привычку перед каждой битвой вносить улучшения в свои доспехи и тщательно их проверять ради собственной безопасности. Он усмехнулся - кое-кто мог бы счесть и этот обычай суеверием. Но Соломон считал, что забота о доспехах и оружии - всего лишь проявление благоразумия.
Сложная паутина траекторий снарядов и взрывов полностью завладела его вниманием, и Соломон, не желая возвращаться на свое место, присел на корточки у двери рубки. Несколько мгновений он наблюдал за сложным танцем огня, но вдруг все залило ослепительное сияние, и над их штурмкатером пронеслась "Огненная птица". Огромная скорость корабля примарха означала, что Фулгрим в числе первых высадится на атолле.
Крылья "Огненной птицы" все еще были окутаны языками огня, и Соломон с улыбкой отметил, что намерение примарха начать сражение с наступлением ночи не было случайным. Алые отсветы заплясали на лицах пилотов, а Соломона вновь охватило зловещее предчувствие чего-то ужасного.
Что-то должно произойти, но не с ним лично, а с Легионом.
Внезапно штурмкатер сильно тряхнуло, первый пилот выругался, и Соломон напрягся всем телом. Удар пришелся в борт, их штурмкатер накренился и стал падать.
В памяти мгновенно всплыли картины простиравшегося под ними бездонного океана и сражений в его темной бездне. Соломон не испытывал ни малейшего желания снова спускаться в этот холодный подводный мир.
- Левый двигатель горит! - крикнул пилот. - Увеличь мощность по правому борту.
- Стабилизаторы вышли из строя. Пытаюсь скомпенсировать!
- Перекрой подачу топлива из крыла и выравнивай судно!
Штурмкатер продолжал заваливаться набок, и Соломон судорожно вцепился в край переборки. Летчики пытались выровнять судно и стабилизировать полет. На командном пульте вспыхнули сигналы тревоги, сквозь шум послышался предупредительный писк альтиметра. Голоса пилотов выдавали их напряжение, но вместе с тем Соломон видел, как опыт и долгие годы тренировок помогают им эффективно справляться с аварийной ситуацией.
Наконец штурмкатер стал понемногу выправляться, хотя красные огоньки все еще продолжали гореть на пульте и альтиметр завывал по-прежнему.
Рубку заполнило почти осязаемое чувство облегчения, и Соломон начал разжимать пальцы, едва не продавившие переборку.
- Отличная работа! - воскликнул один из летчиков. - Мы все еще летим.
Но уже в следующее мгновение вся левая сторона штурмкатера разом заполыхала. Соломона бросило на пол, а ревущая стена огня осветила небо. Стекло рубки моментально рассыпалось, и пламя ворвалось в кабину.
Соломон ощутил жар огня на своих доспехах, но он не мог ему повредить, хотя капли расплавившегося стекла забрызгали его с ног до головы. Штурмкатер завертелся, ревущий ветер заглушил все звуки, холодный воздух пронесся по разбитой рубке и загудел в ушах.
Второй пилот каким-то чудом еще был жив, но его тело покрыли страшные ожоги, и на коже плясали язычки огня. Соломон понял, что ничем не может ему помочь. Штурмкатер сорвался в пике, и отчаянные крики летчика смешались с завыванием ветра.
Соломон успел увидеть, как навстречу ему поднялась черная стена океана, затем штурмкатер врезался в воду, и темная вода поглотила его.
Вой, доносившийся от коралловых башен, как показалось Юлию, стал еще пронзительнее, и он был поражен внезапно пришедшей в голову идеей, что это кричит от ярости сам атолл. Последние из лаэров защищали это место, но если они и испытывали отчаяние или страх, то никак этого не показывали. Эти ксеносы сражались упорнее, чем все, кого ему приходилось убивать в этой кампании.
Едва штурмкатер коснулся земли, Юлий и Ликаон мгновенно вывели на поверхность атолла воинов Первой роты, и на чудовищной терминаторской броне заплясали отблески огня.
Несмотря на то что доспехи отсекали большую часть внешних шумов, в уши мгновенно ударили крики, стрельба и грохот взрывов. Не дожидаясь приказов, Дети Императора быстро рассредоточились вокруг Ликаона, и он знал, что точно такие же сцены сейчас происходят в сотнях других мест по всему атоллу.
Снаряды чужаков уже долетали до них, но если они были способны пробить доспехи "Марк IV", то на броне терминаторов не оставалось даже царапин.
Юлий был уверен, что, если бы таких доспехов было больше, война была бы давным-давно выиграна, но массовое изготовление комплектов тактических дредноутов только началось, и правильно ими пользоваться пока умели лишь несколько подразделений.
- Выдвигаемся! - приказал Юлий, как только его воины заняли свои места.
Терминаторы выстроились в фалангу, их болтеры и встроенные в доспехи тяжелые орудия взрывали любого встреченного на пути лаэра, оставляя за отрядом след из кровавого месива вперемешку с коралловым щебнем.