Вдруг кусты затрещали, и из пещеры вывалилось странное существо. С первого взгляда Хольгер решил, что перед ним какой-то безобразный мутант, но, присмотревшись, понял, что видит вполне нормального представителя еще одной здешней гуманоидной расы. Существо было несколько выше Ху-ги и значительно шире. Мощные руки свисали до колен. Голова была большой и круглой, с плоским носом, острыми ушами и словно прорезанным бритвой ртом. На серой коже не росло ни единого волоска.
- Ах, это Унрих! - воскликнула Алианора. - Я и не знала, что ты забираешься так высоко в горы.
- Ха! Труды наши ведут нас, - отвечал Унрих, оглядывая Хольгера пристальным взглядом своих круглых глаз. Из одежды на нем был только кожаный фартук. В руке он держал молоток. - Мы тут новую штольню бьем. Золото тут лежит, в оной горе.
- Унрих - гном, - объяснила Алианора. - Нас когда-то познакомили барсуки.
Вновь прибывший жаждал, конечно, услышать новости. Хольгеру пришлось рассказать свою историю с самого начала. Выслушав его, гном сердито сплюнул.
- К замку тому, куда вы поспешаете, мало кто приязнь питает, - сказал он. - А ныне особенно, когда Срединный Мир орды свои сзывает.
- Что верно, то верно, - поддакнул Хуги. - Хлеба-соли в альфриковском замке не жди.
- Слышал я, что эльфы и тролли временный союз заключили. А когда кланы оные воедино сбиваются, тут жди чего-то великого.
Алианора нахмурилась.
- Мне это не нравится, - сказала она. - Я тоже слышала, что черные маги без всякой опаски нарушают границы Империи и ведут себя так, будто бастион Порядка уже рухнул и препон для Хаоса нет.
- Бастион наш - святое заклятие, на Кортану наложенное, - подхватил гном. - Только ныне меч оный погребенный покоится в месте тайном и недоступном. А ежели его и сыскать, то кто его поднять на врага сможет?
Откуда Хольгеру знакомо это имя - Кортана?
Унрих полез в карман фартука и, к изумлению датчанина, достал грубо вырезанную трубку и мешочек с чем-то, очень похожим на табак. Ударив несколько раз куском кремня о железо, он высек огонь и глубоко затянулся. Хольгер проглотил слюну.
- Опять ты за эти фокусы с глотанием дыма, - пробурчал Хуги.
- Я это дело люблю, - степенно отвечал необычный гном.
- И правильно, - не выдержал Хольгер и процитировал: - Женщина - всего только женщина, а хорошая сигара - это ритуал.
- Никогда не видела, чтобы люди подражали демонам в этом, - подняла брови Алианора.
- Одолжи мне трубку, - предложил Хольгер гному. - И я покажу.
Тот скрылся в пещере и через минуту вернулся с большой вересковой трубкой. Хольгер набил ее, высек огонь и с наслаждением затянулся. Зелье было до чертиков крепким, но не хуже того, что курили в Дании во время войны. Хуги и Унрих захохотали. Алианора прыснула.
- Сколько ты хочешь за это? - спросил Хольгер. - Есть у меня на продажу епанча, так я готов обменять ее на эту трубку с кресалом и кисет табака.
- Идет, - поспешно кивнул Унрих. Хольгер понял, что продешевил.
- По справедливости ты мог бы добавить немного еды, - вмешалась Алианора.
- Ежели просишь об этом ты… - Унрих снова исчез в пещере.
- Вы, люди, непрактичная раса, - вздохнула Алианора.
И вот они снова в пути, разбогатевшие на несколько караваев хлеба, голову сыра и кусок ветчины.
Местность становилась все более дикой и мрачной. Странная темнота на востоке приближалась.
Под вечер они достигли соснового бора и остановились. Алианора рьяно взялась за сооружение шалаша. Хуги занялся ужином. Хольгер оказался не у дел. Впрочем, наблюдать за хлопотами девушки тоже было занятием, и не самым неприятным.
- Утром, - сказала она, когда опустились сумерки и они уселись вокруг костра, - мы войдем в Фейери. И положимся на судьбу.
- А почему там, на востоке, такая темень? - спросил наконец Хольгер.
Алианора взглянула на него с удивлением:
- Воистину прибыл ты издалека, или кто-то наложил на твою память заклятие, - сказала она. - Всем известно, что для фарисеев невыносим дневной свет, и потому царит у них вечный сумрак. - Ее лицо в свете костра сияло молодостью и красотой. - И если когда-нибудь победит Хаос, то этот сумрак на весь мир разойдется, и тогда уже никому не видать ни солнца, ни зеленой листвы, ни даже маленького цветка. Вижу, что ты и впрямь на стороне Порядка. - Она задумалась. - Но и в Фейери предивные красоты имеются.
Хольгер смотрел на нее сквозь языки пламени. Огонь искрами вспыхивал в ее глазах, сиял на волосах матовым блеском и рисовал тенями мягкие линии ее точеной фигуры.
- Не хочу совать нос в чужие дела, - произнес он, - но мне непонятно, почему такая красивая девушка живет в дикой глуши среди… среди чужих ей племен.
- О, в этом нет тайны, - отвечала она, глядя в огонь. - Гномы нашли меня в лесу еще младенцем. Наверно, я была дочерью какого-нибудь переселенца, и меня украли разбойники. В этих краях это обычное дело. Видимо, они хотели вырастить из меня прислужницу, только раздумали и бросили меня в чаще. Тогда гномы и лесные звери взялись за мое воспитание. Они были добрыми и мудрыми учителями и многому меня научили. А когда я выросла, они подарили мне этот наряд лебедя, который, говорят, когда-то принадлежал валькирии.
Благодаря его свойствам я, хоть и рождена человеком, могу превращаться, а потому чувствовать себя в безопасности. Меня не прельщают дымные человеческие селенья. Здесь у меня друзья и чистое небо. Вот и все.
Хольгер кивнул.
- А теперь ты расскажи о себе, - продолжала Алианора. - Где твой дом, как ты попал сюда, миновав и Срединный Мир, и земли людей. Это странно…
- Я сам бы хотел это знать, - отвечал Хольгер. В какой-то миг ему захотелось рассказать ей о себе все, но осторожность взяла верх. Скорее всего, она ничего не поймет. - Думаю, кто-то навел на меня чары. Я жил так далеко, что и слыхом не слыхивал о ваших землях. И вдруг в одно мгновение что-то перенесло меня к вам.
- Как называется твоя страна?
- Дания.
К его удивлению она воскликнула:
- Я слышала о твоем королевстве! Хотя оно лежит далеко, но идет о нем добрая слава. Христианская это страна, и лежит она на севере Империи, так?
- Э-э-э… Вряд ли это та самая Дания… Моя Дания находится… Находится… - ему не хотелось врать ей в глаза.
- Кажется мне, ты что-то скрываешь, - покачала она головой. - Что ж, на то твоя воля. Тут, в пограничье, не очень-то любопытничают. - Она зевнула. - Будем спать?
Ночь была свежей, и, заснув, она прижалась к нему, пытаясь согреться. Хольгер почти не спал, стуча зубами от холода и прислушиваясь к ее ровному дыханию. Невинный ребенок! Если случится так, что он не найдет дороги обратно…
Глава 6
Утром они двинулись дальше. Теперь дорога пошла под уклон, и Папиллон прибавил шагу. Хуги охал, когда копыта коня сбивали в бездну, над которой они мчались, шаткие валуны. Алианора кружила высоко в небе. Она нашла себе забаву, от которой у Хольгера кровь стыла в жилах: зависнув в воздухе, она меняла облик на человеческий, чтобы, в стремительном падении вниз, в последний момент вновь превратиться в лебедя. Правда, теперь у Хольгера была трубка, а значит, было чем успокоить нервы.
Дорога шла по сосновому бору, когда на них упал неожиданный полумрак. С каждым шагом он становился все гуще. Вдобавок оказалось, что его густота пропорциональна плотности, и им приходилось преодолевать странное сопротивление, как будто они двигались под водой. У Хольгера мурашки побежали по коже при мысли о том, что если так пойдет дальше, то вскоре им суждено очутиться в полной тьме посреди мира, кишащего оборотнями, троллями и еще бог весть какой гадостью. Его опасения рассеялись, когда, спустившись ниже, они выехали из леса и очутились в просторной долине. Здесь тоже не было солнца, но воздух был прозрачным и теплым. Повеяло ароматом цветов. Высокие травы колыхались под ветром. Хуги кашлянул и сказал:
- Вот мы и в Фейери.
Хольгер внимательно осмотрелся. Отсутствие солнца или иного видимого источника света на небе густой вечерней синевы создавало ощущение, что они оказались в подводном царстве. Среди высокой бледно-зеленой с серебристым отливом травы сверкали, как звезды, большие белые цветы. "Асфоделии", - подумал Хольгер, в который раз удивляясь своим неожиданным знаниям. Тут и там цвели кусты белых роз. То группами, то поодиночке по долине были рассеяны деревья - стройные и высокие, с молочно-белыми стволами и такими же, как травы, бледно-зелеными листьями. Листья тихо звенели под порывами ветерка. Неподалеку струился ручей, - не журчал, как обычный ручей, а в подлинном смысле слова вызванивал какую-то затейливую мелодию. Над водой стояла дымка, в которой играли цветные сполохи - белые, зеленые и голубые.
Папиллон фыркнул и заржал. Ему здесь не нравилось.
"Я уже видел это, - думал Хольгер. - Именно эту холодную, спокойную синеву над бледными деревьями и плавными холмами. Но где и когда? В каком краю еще так звенят листья и поет ручей? Может быть, однажды белой ночью в Дании, еще до войны? Не знаю, не помню…"
Они медленно продвигались вперед. В этом вечернем мире, лишенном теней, застыло, казалось, и само время: ландшафт менялся, но оставался неизменным, они ехали вперед, но оставались на месте… Вдруг лебедь камнем упал вниз, забил крыльями и превратился в Алианору.
- Я видела рыцаря, он скачет навстречу! - испуганно выдохнула она.
У Хольгера екнуло сердце. Но он постарался сказать как можно более небрежно:
- Отлично. Посмотрим.