Казавшийся маленьким круглый щит врага, неожиданно резко взметнулся вверх, ударив Паламеда в лицо. Грек упал, из разбитого носа хлынула кровь. Автолеон снова рассмеялся, поднимая копьё для решающего удара, но Паламеду удалось вовремя откатиться в сторону.
Копьё увязло в земле. Это был шанс.
Резко вскочив на ноги, Паламед прыгнул на противника, целясь мечом в его горло. Но Автолеон ловко подставил под удар свой щит, выигрывая время, позволяющее ему выдернуть из земли копьё.
– А ты, я вижу, очень прыток! – усмехнулся враг, – я с удовольствием убью тебя и помещу твои доспехи в моей оружейной комнате. Воистину, это будут достойные трофеи!
Сплюнув сгусток скопившейся во рту крови, Паламед снова пошёл в атаку. Голова его кружилась, а перед глазами пульсировали багровые пятна.
С силой выбросил вперёд руку с копьём Автолеон, пробив щит, и копьё с хрустом вошло в левое бедро Паламеда. Паламед упал, успев, однако, по самую рукоять вонзить меч в живот, оступившегося противника.
Всё было кончено – для них обоих…
– Слыхал, – кивнул старик, – кротонцы иногда пропитывают дерево копий у наконечника соком кустов Соа. Это сильный яд. Медленна и мучительна смерть того, кто будет поражён подобным оружием. Воистину, Мойры устали плести нить твоей судьбы. Смирись с уготованной тебе участью!
Паламед ничего не ответил. Излив душу, он не почувствовал облегчения, скорее наоборот – тягостные мысли стали одолевать его ещё более, чем прежде. Докучливый старик всё больше и больше раздражал его, хотя и не лез со своими расспросами, тихонько примостившись у мачты.
Темнело. Бог Гелиос на своей золотой колеснице, запряжённой дышащими огнём конями, медленно спускался к морю, где его уже ждала лодка, готовая отправиться в блистающий прекрасный дворец на краю света. Земля на время переходила во владения Селены, круглый сияющий лик которой, должен был вскоре появиться на небе.
Паламед хотел попрощаться и со звёздами и с луной. Сколько раз он их ещё увидит? Пять, шесть, возможно, и того меньше.
…Он и сам не заметил, когда заснул, растянувшись прямо на палубе корабля. Рана во сне не болела, и к умирающему явился бог Гипнос, даруя ему прекрасный сон…
Во сне Паламед перенёсся в желанную Истрию, очутившись на пороге родного дома. Слёзы выступили у него на глазах, когда он увидел, идущую ему навстречу Сииду с младенцем на руках. Конечно же, это был всего лишь сон. Его сыну уже давно исполнилось восемь лет, просто именно таким он видел его последний раз, перед тем как уйти на войну.
Обман! Но Паламед с радостью поверил, пытаясь как можно дольше продлить момент умиротворения и счастья.
– Ты вернулся! Я знала, что ты вернешься, рано или поздно. Я ждала тебя…
Слова, произнесённые Сиидой, наполнили сердце умирающего теплотой и нежностью. Он попытался обнять жену и сына – но обнял лишь струящийся сквозь пальцы белый туман.
…Вместо дорогих ему людей перед Паламедом возник бог Смерти Танатос – с мечом в руке, в чёрном плаще и с громадными чёрными крыльями за спиной. Могильным холодом веяло от ужасных чёрных крыльев. В левой руке бог Смерти держал светящиеся песочные часы, и белого песка в них становилось всё меньше и меньше…
Паламед закричал, закрывая лицо руками, ему на секунду показалось, что в верхней части часов тает песок не его жизни, а жизни Сииды и сына.
От собственного крика Паламед проснулся.
…Рядом с ним, присев на корточки, сидел дотошный старик, который, сняв с бедра воина пропитанную кровью повязку, внимательно осматривал рану.
– Плохо! – молвил он, когда заметил, что Паламед проснулся. – У тебя обширное нагноение. Разве ты не чувствуешь боли?
Паламед прислушался к своему телу. Левый бок немного холодило, словно по нему пробегала прохладная речная вода, но боли не было.
– Оставь меня, – тяжело поднявшись, Паламед снова наложил себе на бок повязку и, облокотившись о борт корабля, взглянул в чёрное небо. Ясноликая Селена приветливо освещала путь морякам, причудливо отражаясь в морских волнах.
Паламед не мог себе позволить снова заснуть в такую прекрасную ночь, хотя он и чувствовал слабость. Сколько ещё раз он сможет лицезреть над собой звёздное небо? Это было известно разве что всемогущим богам…
…Когда Паламед, опираясь на окровавленный меч, снова встал на ноги, то понял, что Автолеон все еще жив. Он стоял совсем рядом. В правой руке воин всё ещё держал чёрное копье, а левой зажимал рану на животе. Сквозь его пальцы струилась тёмная кровь.
Поединок не был закончен.
Казалось, Автолеон не мог поверить в то, что с ним произошло. Он с недоумением смотрел на капающую густую кровь, словно до сих пор считал себя бессмертным.
– Ты убил меня, – хрипло прошептал враг, делая шаг навстречу Паламеду, – так знай же, несчастный, что тебе тоже не жить на этом свете. Моё копьё отравлено, и ты умрёшь в муках во сто крат страшнее моих. Ты будешь умирать долго и мучительно, прежде чем Танатос срежет своим мечом прядь твоих волос.
Паламед не поверил в эту страшную правду – не хотел поверить. Рана на бедре была не смертельной, копьё лишь вырвало кусок кожи и немного задело кость…
Издав звериный рык, в приступе ярости, он бросился на противника, всадив свой меч на этот раз Автолеону в грудь, туда, где ещё билось его неистовое сердце. Предсмертный хрип вырвался из горла воина, он осел, на обагренную кровью землю, с торчащим в груди мечом…
Утро настало радостное, тёплое. Богиня Селена, нехотя передала свои владения Гелиосу. Румяная Эос – богиня зари, первой появилась на небосклоне. Ярко разгорелась на востоке утренняя звезда Эосфор, и Эос открыла ворота для золотой колесницы бога Гелиоса.
Паламед запоминал. Запоминал этот рассвет, так как не помнил другие. В тёмном царстве Аида он будет утешать свою душу этими воспоминаниями. Никогда раньше он так не любовался рассветом. Никогда не было ему дела до красоты утренней зари, ибо он был молод, и перед ним простиралась целая вечность.
Между тем солнце поднялось. Старый торговец пряностями снова побеспокоил Паламеда. С чашей вина приблизился он к воину, предлагая утолить жажду. Паламед принял чашу, сделав пару глотков сладко дурманящего напитка.
– Думаю, что тебе можно ещё помочь, – задумчиво произнёс старик.
…Керамическая чаша, выпав из рук Паламеда, звонко разбилась о палубу.
– Ты знаешь… Знаешь, как сделать противоядие?
– Нет, – старик покачал головой, – но сегодня днём корабль пристанет к Белому острову, который еще называют и Святым. Там находится знаменитый храм Ахилла. Команда хочет преподнести в дар Герою жертвенных животных.
– Храм Ахилла? – непонимающе переспросил Паламед.
– Моряки считают его своим покровителем. Говорят, что если смертельно больной человек переночует на этом острове, то излечится.
– Я никогда ни о чём подобном не слышал! – удивился воин.
– Мой брат Оилей, – продолжил старик, – торговец сукном, один раз даже разговаривал с юношей, чудесным образом излечившимся на этом острове. Тот был гребцом с корабля, на который напали пираты. Его тело выбросило к берегу Белого острова, и он был смертельно ранен, но, переночевав рядом с храмом Ахилла, излечился.
– Я не верю, – помрачнел Паламед. – Если это правда, вся Эллада говорила бы об этом.
Старик нахмурился.
– В любом случае у тебя нет выбора. Я вижу, как ты слабеешь с каждым днём. Тебе не доплыть живым до Истрии. Смирись же, и последуй моему совету. Пойми, это твой единственный шанс.
– Это безумие, – воскликнул Паламед, отталкивая старика. – Я не желаю становиться посмешищем из-за глупой выдумки.
Тот пожал плечами:
– Да, ослабла вера в душах эллинов. Как знаешь, воин. Воистину боги свидетели: я хотел тебе только добра, видя твои страдания!
…Но всё же старику удалось зародить в душе Паламеда зерно сомнения. Так утопающий хватается за соломинку в надежде на чудо. Ведь чудо иногда случается! Возможно, случается.
Иногда.
Белый остров являл собой удивительное зрелище.
Пышно и горделиво вздымалась растущая на нём зелень, словно бушующие во время шторма морские волны. Тучи птиц носились над Островом. Здесь были и чайки, и морские вороны, они создавали впечатление белого, постоянно меняющегося облака.
"Вот, где бы я хотел умереть", – промелькнула у Паламеда неожиданная мысль, – "достойное место для смерти".
Храм Ахилла находился в середине острова, окружённый священной рощей, и часть моряков, сойдя с корабля, направилась вместе с жертвенными козами вглубь леса.
– Они будут просить Ахилла о попутном ветре, – пояснил старый торговец пряностями. – И о защите судна от пиратов.
Сойдя на каменистый берег вместе со стариком, воин всё же сомневался, стоит ли ему одному оставаться на совершенно безлюдном острове.
– Мне понятны твои колебания, – сказал старик. – Завтра днём сюда пристанет другой корабль – торговая эйксора моего брата Оилея, ты сможешь уплыть на ней.
Паламед внимательно посмотрел на старика. Похоже, торговец не лгал.
– Хорошо, я останусь на острове, – кивнул воин. – Я поражён его красотой, и если мне суждено встретить здесь свой конец, что ж я не буду против.
Старик улыбнулся:
– Я рад, что ты внял моему совету. Запомни, как только стемнеет, иди прямо к храму в священную рощу и постарайся не заснуть. Там, в храме, у алтаря ты увидишь мраморную статую Ахилла. Попроси у Героя даровать тебе выздоровление и, возможно, он внемлет твоей просьбе.