Ариас откинулся на спинку кресла. Жгучее желание владеть Чашей переполняло его до краев. Постижение Первоисточника… Осуществление любой, самой невероятной мечты… Он точно знал, чего хочет! Постичь власть и силу Первотворения… Приблизиться к Первоисточнику и, быть может, стать равным Ему! Хотя и говорят, что это невозможно, но почему?! "…Возможности Чаши ограничиваются исключительно пределами, сформированными сознанием…" Он давно, как ему казалось, избавился от границ. Он знал: возможно все! Именно поэтому Чаша выбрала его! И Дэмиаля… Ариас посмотрел на соперника. Тот, в сильнейшем эмоциональном напряжении, думал, опустив голову.
- И что мы будем делать? - наконец через силу выдавил Дэмиаль.
- Зачем тебе Чаша? - раздраженно спросил Ариас. - Первоисточник - наивысшая концентрация света. Ты же темный.
- А может, я хочу вернуть себе свет… - задумчиво произнес Дэмиаль. - Ты забыл? Сущность у всех одинаковая. А принадлежность Свету или Тьме - всего лишь выбор.
- Я давно тебе говорю, пора бы уже перейти на наш факультет.
- Я не могу делать то, что противоречит моим взглядам.
- Давай рассуждать логически. Видение было дано мне. Я шел сюда целенаправленно, а ты просто следил за мной.
- Неважно, - возразил Дэмиаль. - Чаша не выбрала тебя, она легла в руки к обоим. Одновременно.
Долго и напряженно молчали.
- Я думаю, здесь есть только один выход, - заговорил наконец Дэмиаль. - Игра.
- Игра? Просто вдумайся в свои слова! Это сакральный предмет!
- И что? Ты считаешь, таким путем решаются менее важные вещи, чем твое желание? Ты считаешь себя выше и Света, и Тьмы?
- Я совсем другое имел в виду. И ты прекрасно это понял. В сущности, Чаша, по определению, должна принадлежать Свету.
- Это еще почему? Сколько раз Саммаэль правил миром? То, что ты сейчас говоришь, вообще противоречит Соглашению и Закону.
Ариас не ответил. Дэмиаль был прав.
Они долго еще сидели и думали. Каждый о своем. И оба знали: по своей воле ни тот, ни другой не откажутся от своей мечты.
- Хорошо, - произнес наконец светлый ангел, - я согласен. Что ты предлагаешь?
- Есть идея. Слушай.
Беседа длилась долго, и в последующие дни Ариаса и Дэмиаля все чаще стали видеть вместе.
Чашу оставили у Ариаса. Дэмиаль прекрасно знал принципы светлых и за сохранность реликвии был абсолютно спокоен.
Глава 3 Наркотики
Наряду с майскими праздниками близился день рождения и ненавистные экзамены. Мать уехала по делам в Лондон на две недели. Федя остался с отчимом. Поначалу все было тихо и спокойно, юноша просто старался не попадать Олегу на глаза, но вскоре произошла катастрофа.
Федя засыпал на биологии: просидел за синтезатором до двух часов ночи, записав очень удачную композицию. Слова учителя сливались в неясное гудение, веки слипались, юноша с невообразимыми усилиями пытался не заснуть, но ему это удавалось все хуже и хуже…
Федя проснулся от резкого толчка в бок. Ян кивнул головой на дверь. В классе стояли два милиционера с собакой.
- Во-первых, здравствуйте, - бодро начал один из вошедших.
Вялое ответное "здрасте" пронеслось по рядам.
- Сегодня в наше отделение поступил звонок, что некоторые ребята из восьмых классов торгуют наркотиками, - продолжил милиционер.
По классу пронесся гул.
- Проверка необходима, так что, пожалуйста, откройте портфели.
Все, поржав над словом "портфели", демонстративно выложили сумки на парты. Ян заметил торжествующую улыбку Бочкова. Один из милиционеров с собакой начал медленно ходить по рядам. У Фединой парты собака резко остановилась и залаяла. Мужчина удивленно посмотрел на Литвинова: внешность хорошо одетого парня, не без следа интеллекта на лице, вовсе не располагала к преступной деятельности, да и взгляд слишком спокойный, никакого волнения…
- Мне придется осмотреть твою сумку.
- Пожалуйста, - юноша подвинул сумку, широко открыл.
Милиционер выкладывал на парту учебники, тетради, телефон, флэшку… Феде стало неприятно, что кто-то роется в его вещах, но, не успел он об этом подумать, как мужчина достал из его сумки небольшой белый пакет, завернутый в полиэтилен.
- Что это? - тон милиционера сменился мгновенно, теперь он обращался к малолетнему преступнику.
- Я не знаю… это не мое… у меня не было этого… - Федя растерялся до такой степени, что потерял дар речи.
Служитель порядка достал отдельный мешочек, аккуратно положил в него пакет.
- Вставай, идем.
- Но это не мое!
- В отделении разберемся.
- В каком отделении!!! Я первый раз это вижу!
Класс наполнился удивленным гулом.
- Тебя как зовут?
- Федор.
- Так вот что, Федор. Или ты спокойно выходишь из класса, или тебя выведут в наручниках, а еще сядешь за сопротивление при задержании!
Дрожа от негодования, Федя встал, быстро сложил все в сумку и вышел, чувствуя на себе пристальные взгляды всего класса.
Какое-то время ему пришлось просидеть в коридоре, вместе со вторым милиционером, пока проверяли остальных.
- И чё вам, дуракам, не хватает? Ведь одет хорошо, родители, видно, богатые. Тебе чё, адреналина захотелось?
- Я же сказал, это не мое!
- Сказал… Все так говорят. Думаешь, хоть один сразу признался? Ничего, в отделении по-другому заговоришь.
В голосе мента чувствовалось такое радостное удовлетворение от возможности безнаказанно унизить другого человека, что Федя едва сдержался, чтобы не ответить хамством.
В классе больше ничего не нашли. Литвинова вывели буквально под конвоем на глазах у всей школы, посадили в машину. Подобного позора юноше еще не приходилось испытать.
Пока ехали, гнев немного остыл, и Федя ясно осознал весь ужас своего положения. Бочков! Как он сразу не догадался! Ну конечно! Поступил звонок… Как теперь выпутываться, Литвинов не знал. Он просто закрыл глаза и попытался успокоиться, однако, справиться со страхом было нереально.
В отделении у него тут же отобрали сумку для дальнейшего обыска, отвели в маленькую комнатушку, сфотографировали, провели в другую, сняли отпечатки пальцев… Феде казалось, что это какой-то кошмарный сон и с ним не может такое происходить. Он понял: дергаться и возмущаться бесполезно, лишь себе во вред, поэтому молча выполнял все, что ему говорили.
- Повернись, руки на стену!
Обыскали каждый сантиметр. Только продержаться…
Провели в кабинет к следователю. За столом сидел высокий тучный мужчина лет сорока пяти. Маленькие поросячьи глазки впились в лицо подростка. Толстые пальцы, похожие на сосиски и формой, и цветом, сложились на столе.
- Сядь.
Федя сел. Пауза тянулась невыносимо долго. С неимоверным усилием юноша заставил себя смотреть прямо.
- Рассказывай.
- Мне нечего рассказывать. Мне это подбросили, и я даже догадываюсь кто.
- Ну и кто тебе это подбросил?
- Как я могу утверждать то, чего не могу доказать?
- А теперь, сопляк, послушай, что я тебе скажу. Вы все тут говорите одно и то же, я миллион раз уже все это слышал. И будь уверен, у меня есть очень эффективные методы для того, чтобы заставить тебя заговорить.
- Что конкретно я должен сказать?! Признаться в том, чего не совершал?!
- Как наркотики оказались в твоей сумке?
- Откуда я знаю?!
- Где ты их взял?
Федя молчал.
- Я тебя спрашиваю, где ты их взял?!
- Я уже сказал, что мне это подбросили, нового вы ничего не услышите. Мне на каждый ваш вопрос отвечать одно и то же?
Мент медленно поднялся, подошел к Феде, резко поднял его за рубашку на груди, глядя подростку прямо в глаза, оттащил его к стене. Приблизился вплотную.
- Ты чё, еще не понял?! - с осознанием полной власти и безнаказанности проговорил мужчина, дыхнув в лицо подростку вонючим перегаром.
У Феди, который не знал, куда деваться от пристального взгляда поросячьих глазок, в голове в секунду промелькнули все когда-то прочитанные в Интернете истории о страшных избиениях и издевательствах в милиции. Собрав остатки мужества, он выдавил:
- Руки уберите.
- Чё ты сказал?
По интонации Федя понял: сейчас будут бить. Сердце упало куда-то вниз… но тут в кабинет поспешно зашел другой милиционер. Следователь отпустил Литвинова, тот облегченно выдохнул. Служители порядка отошли к окну, вошедший быстро и тихо что-то говорил. Федя уловил обрывки фраз: "…Отпечатков не обнаружено… сын Литвинова…" Фамилия отчима произвела магическое действие на толстого. Он резко побледнел и как-то сразу осунулся. Когда вошедший милиционер закончил, следователь с минуту помолчал, мучительно рожая план действий. Наконец, произнес:
- Ладно, отведите его пока… в отдельную, а то мало ли что, - смущенно сел за стол.
- Идем, - милиционер подошел к Феде. - Руки за спину.
Скрепя сердце, Литвинов повиновался.
Подростка впихнули в маленькую грязную камеру. Хорошо хотя бы один.
Федя сел на вонючую кровать и понял, что сейчас польются слезы. Комок подступал к горлу… Нет! Надо держаться. Пахло сыростью и бомжатником. Туалет, как таковой, видимо, не предусмотрен: у дверей стояло поганое ведро.
Феде, привыкшему к красоте и уюту, было невыносимо находиться в этом месте. Он сидел словно окаменевший. Время тянулось невозможно долго. Когда тишину нарушали шаги в коридоре, юноша каждый раз вздрагивал и, то ли с надеждой, то ли с опасением, кидал взгляд на дверь, но шаги каждый раз проходили мимо.