Подчеркивая важность произносимых слов, Королева в нужных местах повышала голос и постукивала выкрашенными в серебристо-серый цвет ногтями по тонкому белому листку распечатки, лежащему на столе. Где-то на третьей минуте монолога я отключился, сосредоточившись на фотографии висевшей за спиной у Соломы. Это была одна из тех, ну вы знаете, строгая рамка, черно-белое фото в четырехугольнике широких белых полей, а внизу - мелким шрифтом - фамилия художника. Такие обожают вешать в офисах корпораций. Предполагается, что это искусство, модерн, что это модно и стильно. Не знаю. Я бы такую хрень дома не повесил, но я и разбираюсь в живописи, как свинья в апельсинах.
- Мы с вами государственные служащие. Мы должны соблюдать закон. Диптаунская Служба Надзора, вот где вы работаете, не забыли еще? И что же вы творите, а?
Я позволил себе осторожно кашлянуть.
- Надежда Николаевна...
- Помолчите, Шепетков, - оборвала она меня. - Я еще не закончила! Да, возможно РЗР действительно переходит иногда рамки дозволенного, но расследование было передано другому отделу. Я лично приказала вам не заниматься больше этим делом.
- Надежда Николаевна...
- Я приказала или нет?! - Жукова повысила голос.
- Да.
- Так что же вы творите? Почему это лежит у меня на столе?
Она потрясла распечаткой. Солома, до этого совершенно неподвижно созерцавший пейзаж за окном, медленно повернул голову. Сегодня утром он выглядел лучше, чем я, только круги под глазами потемнели еще больше.
- Руководство компании "Русская Зона Развлечений" высказывает свое недовольство вашими действиями, грозит подать в суд за причинение им ущерба, требует привлечь вас к ответственности вплоть до увольнения! Да, "недовольство" - не совсем то слово, которое тут следовало бы употребить. Мне уже звонят из солидных изданий, пресса заинтересовалась вашим воскресным дебошем, а завтра мне придется давать объяснения "наверху", в самых высоких инстанциях... Я знаю правила. Я знаю, что наша система несовершенна и что РЗР давно, давно у нас на заметке, кое-какие их грешки, к сожалению недоказуемые нам известны, так что постараюсь прикрыть вас, как могу, но... Вы должны рассказать мне все. Как вы это сделали, зачем и кто еще в этом участвовал. Все, от начала и до конца.
Закончив речь она замолчала. Солома кивнул, предоставляя отбрехиваться мне.
- В чем бы там нас ни обвиняли - мы этого не делали, - сказал я. - Я не знаю о чем речь. Если о вчерашнем происшествии в клубе "Желание", то я был там в свое свободное время, с личным визитом и не имею никакого отношения к произошедшему там системному сбою. "Русской Зоне" следует прижать к стенке своих системных администраторов, которые, я уверен, и допустили это безобразие. А Сол... Апраксина там вообще не было.
- Красиво говорите, Дмитрий. - Жукова прищурилась, прожигая меня холодным взглядом. Еще бы не красиво! Мы прождали в приемной почти полчаса и у меня хватило времени набросать в уме текст "последнего слова". К сожалению, это все, на что меня хватило. - А вы, Апраксин что скажете?
- Мы ничего не делали, - отозвался Солома. - Я заболел, Надежда Николаевна. Все воскресенье в постели провалялся с температурой. Тридцать восемь и шесть.
- Значит, будет стоять на своем? Возможно, вам нужно время подумать, поразмыслить? Знайте, что если вы мне все расскажите, то я, конечно, смогу вам помочь, но если будете что-то скрывать, то уж извините.
Я все никак не мог понять, зачем она ломает комедию? РЗР ей заплатило - это ясно как божий день и все она знает и о нашем визите в клуб, и о взятке, которую предложил Котенков, и о моем разговоре с Пушко тоже, наверное, в общих чертах знает. Тогда к чему все это? Ах, да! Солома что-то говорил о видеокамерах. Значит, разговор записывается и все это - игра на публику?
- Нет.
- Нет?
- Зачем пытаться вспомнить о чем-то, что мы не делали?
- Не хотите по-хорошему, значит? - Жукова картинно вздохнула. - Что же, моя совесть чиста, я сделала все что могла... Или может все-таки передумаете?
- Можно?..
Я протянул руку к кляузе.
- Конечно, ознакомьтесь, - в голосе моей начальницы явственно звучал сарказм. - Хотя вряд ли вы найдете там что-то для себя новое, Шепетков.
Я пробежал текст глазами и передал листок Соломе. Обвинения были стандартными. Преследование, личная месть, попытка оказать давление с целью получения взятки. Словом, мы с Соломой были представлены, как парочка коррумпированных работников ДСН. Упоминались и деньги переданные мне Котенковым, который согласился во всем участвовать исключительно из желания вывести на чистую воду своих нечистоплотных коллег. Головнин, конечно, тоже внес свою лепту. Мы с Соломой, оказывается, ему угрожали. Хоть кто-то правду сказал.
- Все - сплошная ложь, - я бросил листок на стол. - Проведите служебное расследование, если считаете нужным.
Солома согласно кивнул.
- Служебное расследование? Подумайте еще раз. Я не собираюсь вас строго наказывать, хотя конечно мне придется подвергнуть вас дисциплинарному взысканию, но служебное расследование... Если вы будете на нем настаивать, то я уже ничего не смогу для вас сделать.
Сколько можно талдычить одно и то же? Я промолчал. Солома тоже.
- Так что же? Будем все отрицать, да?
- К вечеру я предоставлю вам объяснительную записку, - сказал Апраксин.
- К обеду! - Жукова легонько стукнула ладонью по столу. - Я жду вашу объяснительную к двенадцати часам дня. Вас, Шепетков, это тоже касается. Все, свободны.
В коридоре Солома обессилено привалился к стене. Он терпеть не мог встреч с начальством. Я тоже был не в восторге. Да, мы влипли, и влипли достаточно круто, чтобы вылететь с работы ко всем чертям с оглушительным треском. И при этом чувствовали себя ходячими покойниками. Я не переставал подыскивать разумное объяснение тому, что ухитрился проделать с нами этот Пушко-Бард, но пока не мог выдвинуть правдоподобной версии.
- Черт, еще объясниловку писать...
- Я вот подумал, а что если все ей рассказать? - произнес в пространство мой приятель.
Смысл сказанного дошел до меня секунд через двадцать. Я действительно до смерти устал.
- Зачем?
Он пожал плечами.
- Чем не вариант?
- Чушь! Ты видел, как она завелась? Да ей просто не терпелось повесить на нас собак. Только скажи "да" и она тебя так в оборот возьмет, что взвоешь. Сам же знаешь - она свой кусок пирога от РЗР тоже получила.
- И что теперь?
- Пошли покурим, а потом - работать. То есть спать. Дома поговорим. Здесь... неуютно.
Я тоже начал беспокоиться насчет жучков в нашем кабинете. Хотя с другой стороны - это казалось лишним. У нас осталось всего несколько дней, а потом - прощай непыльная работенка. Жаль.
12
Личные убеждения вредят бизнесу - это аксиома. Вредят бизнесу также и мораль, честность и порядочность, что хорошо видно на примере работников крупных корпораций. Когда все этические ценности сталкиваются с возможностью заработать деньги, то повисает молчание порой столь плотное, что почти ощутимо физически. Оно колышется над столом густым облаком удушливых миазмов, обволакивает людей пеленой гнева, злости и взаимных подозрений.
- Я не спрашиваю вас что вы там делали. - Голос Олега звучал глухо и размеренно. - Это было ваше свободное время и вы вольны проводить его, как вместе, так и по раздельности, делать что угодно и... - Тут он, наконец, сорвался закричав: - Я не знаю, не понимаю, Толик, в чем дело?! Почему ты отказался от контракта? Кто, твою мать, вообще дал тебе право отказываться от контракта? Кем ты себя возомнил? Исполнительным директором в фирме из трех человек?
Никогда прежде Олег не повышал на них голоса. Вика поморщилась.
- Я не возьмусь за этот контракт, - высказался Анатолий. - Я отказываюсь.
- Как ты можешь отказываться?! Я сказал тебе - делай, ну так и делай свою работу, мать твою! А не желаешь работать - проваливай, хрен с тобой, найдем себе нового дипзайнера!
Дипзайнер только ссутулился в кресле.
- Он прав. Это плохой контракт, Олег, - вмешалась Вика. - Я думаю, нам следует отказаться от всех договоров с "Русской Зоной" и немного повременить с заключением новых.
- Ты думаешь? А кто тебя вообще спрашивает?! Отказаться! А чем ты прикажешь оплачивать счета? Аренду, отопление, электричество, подключение к глубине, налоги?.. Сидеть лапу сосать? Ты говори, говори, если хочешь что сказать, предложить. Я слушаю...
- Я и говорю, что надо пока переключиться на мелкие заказы. Мы протянем некоторое время, пока все не наладится.
- Что наладится? Что?! - заорал Олег. - Вы можете мне объяснить или нет?
Девушка посмотрела на мрачного Анатолия и покачала головой. Она боялась, что и он взорвется, начнет говорить, убеждать, спорить... Не стал. После вчерашней проверки он вообще по большей части молчал, и это его молчание пугало ее.
- Пока нет. Все в свое время.
В дверь постучали. Короткий привычный стук, а потом заглянул Аркадий, один из близнецов-ремонтников, заглянул и недоуменно уставился на собравшихся поверх очков в тонкой, посверкивающей золотом оправе.
- Общий привет всем. Вы чего тут, ребята? Орете так, что в конце коридора слышно...
- Закрой дверь, - зло сказал Олег. - У нас производственное совещание.
Аркадий некоторое время стоял на пороге, потом захлопнул дверь.
Быстрые, удаляющиеся шаги обиженного и ничего не понимающего человека.