– Покажи схему "мертвого допроса", – попросил он, и после того как древний ИскИн, возраст которого лежал в диапазоне от шести тысяч до двухсот миллионов лет, высветил запрошенную информацию, верховный главнокомандующий часто сверяясь с экраном, стал наносить на рисунок какие-то символы и иероглифы, иногда стирая уже начертанное и переделывая отдельные участки заново. В какой-то момент главком оглядел пентаграмму, еще раз сверился со своим "инструктором", и видимо остался доволен проделанной работой.
Завершив чертежные работы, любимый руководитель вытащил из своего рюкзака пять небольших черных пирамидок и пьезокристаллическую зажигалку. Пирамидки он расположил в углах пентаграммы, а в ее центре разместил голову убитого мага, принесенную Денисом. Белая, плохо выбритая, кожа с каким-то синеватым оттенком, спутавшиеся светлые волосы, вывалившийся багровый язык и черные пирамидки создавали неповторимый колористический антураж предстоящего действа. Денис с какой-то затаенной грустью отметил, что раньше от такого натюрморта непременно метнул бы харч, а уж от предложения принести отрубленную голову мог вообще упасть в обморок, а сейчас… спокоен как мамонт и бесстрастен как сфинкс.
"В головореза понемногу превращаешься, – вполне ожидаемо занудел внутренний голос, – а ведь когда-то кровь видеть не мог – все внутри сжималось…"
"Дык – ёлы палы! – с наигранной разухабистостью отозвался Денис, – с волками жить…"
"Да все понятно… – или ты, или тебя… но все равно…" – голос только мысленно махнул рукой.
– Дэн… сейчас тут будет не очень аппетитное зрелище… тебе бы лучше отойти… – проявил совершенно неожиданную деликатность любимый руководитель.
… с чего это вдруг такая забота…
… подозрительно это…
– Ничего, – я потерплю.
– Ну-у… как знаешь – я тебя предупредил.
Шэф последовательно поджег все пять пирамидок, начиная с северной, двигаясь по часовой стрелке. Они мгновенно занялись от довольно большой искры, выстреливаемой зажигалкой, и дружно зачадили, начав коптить безоблачное небо неопрятными, грязными клубами черного дыма. После этого верховный главнокомандующий сел на землю по-турецки, подложив под себя скрещенные ноги, положил руки на бедра, ладонями вверх, задрал голову к небу, закатил глаза так, что стали видны белки, и испустил громкий, протяжный и нескончаемый вой. Лицо его, как тогда, когда он открывал двери во Дворце Пчелы, стало белым и на нем вздулись черные жгуты жил.
К сожалению, в жизни Дениса уже был момент, когда он слышал подобный омерзительный звук – когда похожую ноту выпевал Кар-танг – старший жрец Храма Морских Богов, и положа руку на сердце, надо честно признать, что по уровню мерзостного воздействия на благодарную аудиторию, Шэфский вокал Кар-танговскому нисколько не уступал – если вообще не превосходил, и тому было несколько причин: во-первых – на Маргеланде Денис был без сознания и не слышал… вернее – не воспринимал адскую мелодию, а во-вторых – звук издаваемый мудрым руководителем был еще гаже, чем издаваемый старшим жрецом – он был какой-то липкий, что ли. Денису казалось, что невидимая рука проникла к нему во внутренности и пытается вывернуть его наизнанку. Возник безотчетный страх, все волосы на теле Дениса встали дыбом, кожа стала влажной и липкой – такой же, как вой Шэфа. Во всем теле возникла противная дрожь, а в животе отвратительная, неконтролируемая слабость – Денис почувствовал непреодолимое приближение медвежьей болезни, мышцы сфинктера удерживали содержимое кишечника из последних сил.
В жизни Дениса хватало неприятных минут и его трудно было удивить чем-то на этот счет, но Шэфовское "песнопение" как минимум входило в пятерку! – Денис чувствовал что еще немного и он лопнет – как жаба, попавшая под самосвал. Перед внутренним взором предстала четкая картина раздавленных жабьих потрохов вперемешку с дерьмом и он почувствовал что до харчеметания остался один шаг… – малюсенький такой шажок.
"Зря я Шэфа не послушался!.." – успел подумать Денис, судорожно глотая слюну и собирая волю в кулак, чтобы не сделать этого шажка.
Ужасный звук, заполнивший, как казалось Денису, весь мир и от которого не было никакого спасения, от которого невозможно было ни спрятаться, ни скрыться, был совершенно противоестественным, такого звука не могло существовать на белом свете, он был какой-то гипертрофированно неправильный.
И эта неправильность вызвала дальнейшие неправильности в окружающем мире: дым от горящих пирамидок, до этого клубами уходивший в безоблачное небо, стал свиваться в тонкие жгуты, которые вопреки всем законам природы не уходили вверх, а совсем наоборот – стали стелиться вдоль земли, как черные змеи. Конечной целью змей из дыма была мертвая голова колдуна, в которую они и впились, как пиявки в беззащитную плоть.
Вой прекратился так же неожиданно, как начался – наступившая тишина сначала даже резанула по ушам, но зато потом Денису стало необычайно хорошо: пропал страх, все неприятные ощущения в организме исчезли, как испаряется утренний туман – без следа. Душа пела, и хотелось жить. Жизнь была прекрасна! Но как выяснилось, не для всех. Мертвый колдун втянул обратно в рот свой распухший язык и открыл глаза – в них плескалась мука. Дениса от этого зрелища слегка передернуло, но именно что слегка – попривык он за последнее время к разным кунштюкам, поокунала его жизнь в бочки с дерьмом – ну, вот еще одна… – похоже любимый руководитель по совместительству еще и некромант… пустячок-с… а неприятно… Но! – начальство не выбирают – у кого-то и такое должно быть… наверное…
– Именем Неназываемого и Трех Слуг Тьмы, приказываю! – голос Шэфа был вроде бы обычным… но что-то в нем настораживало Дениса, было в голосе что-то странное – то ли новые обертоны добавились, то ли старые исчезли или изменились, но голос был другой , необычный. – Назови свое истинное имя! – приказал Шэф. Язык, на котором любимый руководитель обращался к мертвой голове, был Денису совершенно незнаком, но лингатамия – это лингатамия, а не интерактивный курс ускоренного изучения английского языка для особо одаренных детей с дефектом речи – "переводчик" выгравированный на черепе работал с точностью лазерного дальномера и никаких проблем с пониманием у Дениса не возникло.
Казалось голова раздумывала, отвечать, или нет, но это только казалось – просто ворочать языком в отрубленной голове не так легко, как в сидящей на плечах.
– Иллиаш, – выдохнул убитый колдун.
– Должность, звание, место работы?! – в голосе Шэфа чувствовался металл. Ощущалось, что методы полевого потрошения знакомы ему не понаслышке.
Денису показалось, что голова недоуменно моргнула на незнакомые слова, видимо Иллиаш не очень хорошо понял, что от него ждет неумолимый допросчик. Осознал свою оплошность и Шэф, потому что досадливо дернул щекой и упростил вопрос:
– Кто ты!?
Вот теперь мертвому колдуну все было понятно, и пожевав разбухшим языком, он браво доложил:
– Я легат Высокого Престола, боевой маг-инквизитор.
Шэф удивленно присвистнул:
– И какого дьявола тебе понадобилось на Козлином острове? – задумчиво вопросил он.
В ответ колдун замолчал, как партизан на допросе (если верить официальной пропаганде о поведении пленных партизан в гестаповских застенках). Впрочем, памятуя некоторую, а если называть вещи своими именами, весьма значительную, тугодумость мертвого колдуна, Шэф тут же упростил вопрос, не дожидаясь фатального "зависания" Иллиаша:
– Зачем ты здесь?
– Капитул Высокого Престола приказал доставить двух демонов, которые выйдут из Щели Скверны, в столицу.
– Живыми?
– Живыми или мертвыми.
Шэф весьма заинтриговался:
– А мертвыми-то зачем?
– В Чаше Истины говорят и живые и мертвые.
Глаза Шэфа нехорошо прищурились, чувствовалось, что колдуну повезло, что он уже мертвый. Через неуловимую (почти что) паузу он продолжил допрос:
– Сколько людей было на острове?
– Сорок два.
– Где лагерь?
– На берегу.
– Напротив рейда?
– Да.
– Кто оставался в лагере во время боя?
– Никто.
– Какой сигнал тревоги? – "Голова профессора Доуэля" проигнорировала вопрос, но Шэфа это не смутило – он видимо знал как общаться с подобными супчиками. – Какой сигнал дневной тревоги?
– Дым от костра желтого цвета.
– Видимо корень аларка используют, – пробормотал главком себе под нос и внятно продолжил: – Какой сигнал ночной тревоги?
– Четыре костра.
– Ладно… пока желтого дыма не видно, – сказал любимый руководитель обращаясь к Денису, – а там разберемся по ходу пьесы, после чего продолжил допрос мертвой головы: – Сколько кораблей возле острова?
– Два.
… не врет с-сук-ка… два корабля… Шэф говорил…
– На чем ты пришел? – в ответ тупое молчание. Шэф аж сплюнул с досады:
– На чем ты приплыл?
– На трехпалубном галеоне "Эскортер".
– Откуда?
– Из Паранга.
– Бешенной собаке семь верст не крюк… – пробормотал себе под нос верховный главнокомандующий и задал вопрос: – Как называется второй корабль?
– "Морской конек".
– Тип?
– Бригантина, – мертвый колдун оказался неплохим знатоком типов парусников, ну, по крайней мере, два типа точно знал.
– Что с экипажем?
– Я очистил души еретиков.
– Огнем? – равнодушно уточнил Шэф.
– Водой.
– Бригантина цела?
– Да.
По каким-то неуловимым признакам Денис понял, что Шэф начал торопиться, его вопросы стали простыми и лаконичными, чтобы не сбивать Иллиаша с набранного темпа.
– Сколько моряков на бригантине?