- Кеша… Он как будто выключился. Лицо разгладилось, он расслабился… Спокойно стоял, пока они подходили. Дал взять себя под руки. Пошел с ними. Они свернули в боковой коридор напротив. Шли медленно, будто несли что–то хрупкое…
- Ни с того ни с сего Кеша выключился? - нахмурился я. - Ты ничего не пропустил?
Батый вздохнул и отвел глаза.
- Батый!
- Наверно, мне это просто показалось… Померещилось…
- Да говори, Батый! - зашипел Туз. - Если уж Сове поверили, то и твои откровения как–нибудь переживем!
- Те люди вдруг разделись.
- То есть как?.. Совсем?..
- Сбросили плащи, каски и бронежилеты, а под ними… Это была как форма, только… Материя и цвет… Слишком яркий, чтобы это было настоящей формой…
- Пустынная, что ли? - спросил Туз. - Желтая такая?
- Нет. Оранжевая. Ядовитого цвета, даже в темноте почти светилась… Но может быть, - вдруг быстро поправился Батый, - мне просто показалось. Там были темно! Я же не мог рассмотреть все это в сумраке? - он с надеждой, почти мольбой обвел нас взглядом.
- Нет, и ты тоже не врешь… - пробормотал Лис и отпустил его подбородок.
Лис вдруг как–то обмяк, бессильно прошлепал к койке. Закрылась дверь, погрузив нас в темноту. Скрипнули пружины кровати.
- Лис? - позвал я. - В чем дело?
- Батый, полностью оранжевая? - спросил Лис, каким–то не своим голосом. - Совсем–совсем?
- Да… Только на груди и на спине…
- Большие буквы, - сказал Лис.
- Так ты их тоже видел?! - ожил Батый. - Я думал, что схожу с ума!
- А ты где их видел?! - удивился Туз.
- Я их слышал… - зло пробормотал Лис.
- Когда?
Но Лис потребовал от Батыя:
- Белые буквы?
- Да… Так странно… Прямо…
- На груди?
- И на спине тоже. По две большие заглавные буквы. Кажется, одинаковые… Не то "ИИ", не то "ЫЫ", в темноте трудно…
- Мы, - сказал Лис.
- Что?
- Там было: "Мы".
- Черт побери, Лис! - рявкнул Туз. - Ты–то откуда знаешь?!
- Весной позапрошлого года проскакивало в сети… В Штатах был скандал. В Техасе горели военные склады, все взрывало–разлеталось, и вместе со снарядами раскидало склады с одеждой. Вроде, сшита как полевая форма, но вместо зеленой или пустынной распятновки - она вся огненно–оранжевая, как у служб спасения. Это для военных–то, которые должны быть незаметны… И никаких знаков различия. Только на груди и спине - жирные белые значки. На некоторых русские буквы - "Мы". На других на китайском. Иероглиф, который обозначает "родной". Журналистов и возмутило, что совсем генералы страх потеряли, раз закупают такие оранжевые поделки, как нормальную форму. Судя по размеру складов, там таких оранжевых форм - на всю штатовскую армию, на каждого по два комплекта, да еще на канадцев с англичанами оставалось…
- Бред…
- Да, Туз. Именно так потом и сказали: снаряды взрывались, но никаких складов с одеждой не было. Неудачная первоапрельская шутка. К тому же, пока шутка размножалась по сети, она сильно мутировала, и вообще смешно такому верить… Только почему–то в поисковиках застряли первые сообщения с датами еще от середины марта.
- Да хватит, Лис! - сказал Туз. - Ты зациклился на этих американцах! Будто ужаснее них в мире ничего нет! А это не американцы… Это…
- Они, - шепнул Пацак.
- Они? - переспросил Лис. - Кто - они?
- Они! - упрямо повторил Пацак.
- Да кто?! Роботы из будущего? Сирены с Титана? Ктулхи со дна океана? Посланцы ада?!
- Я ведь серьезно, Лис… - обиделся Пацак.
- И я серьезно! Ну кто? Кто?! Ты можешь внятно сформулировать?!
- Хант говорит, что это какой–то… Ну, вроде параллельного мира… А это вроде плацдарма у них… Они пытаются имитировать людей, только пока плохо выходит, получаются как куклы… тот Шаман… Он у них главный… А стекла - чтобы наблюдать за нами…
- А–а, большие снежные люди из параллельного мира… - обрадовался Лис. - Нас исследуют, а потом поработят… Да НАХРЕНА?!!
- Ну, как же… - растерялся Пацак. - Ну… Земля… Пространство для жизни… А из людей они сделают рабов…
- Пацак, ну ты включи мозги–то, если есть! Если кто–то крут настолько, что может перемещаться по разным мирам, и играючи сделал вот этот бункер, и имитирует людей, как нечего делать… НАХРЕНА таким крутым тварям - кого–то порабощать? Тем более - тебя! Что ты можешь сделать ценного для них?!
- Ну…
- Только не говори мне, что они пустят нашу кровь на удобрение, или что мы живые аккумуляторы, а человеческий мозг - батарейка с лучшим на свете КПД!
- Ну–у…
- А тогда нахрена бы им была нужна вся эта мышиная возня с бункером и куклами под людей? Да они бы всех людей передавили легко и просто, как муравьев! И делал бы здесь дальше, что хотят! Они… Вот ведь в каша в голове…
- Это не люди, - сказал Туз.
- Туз, ну ты–то… Ну Пацак и эти - ладно, у них в голове опилки. Но ты–то?..
- Это не люди.
- Не сходи с ума, Туз, - сказал я.
- Это не люди! Они только маскируются. Они, и весь этот бункер… Разве такое под силу сделать человеческими руками?!
- Н–дя… - хмыкнул Лис. - Все–таки опилки… Даже не смешно.
- А ты думаешь, - вдруг зло сказал Туз, - что все знаешь о том, как устроен мир?
- В смысле?..
- Для существа, которое не владеет даже картой собственной головы, ты не слишком ли самоуверен, обсуждая вселенную, Лис? Ты уверен, что знаешь абсолютно все о том, как устроен мир?
- Что–то я не очень понимаю, куда ты клонишь…
- Вот ты нам столько интересно рассказал, - подозрительно подобострастно промурлыкал Туз, - а сам–то, значит, про доктора Катлмана никогда не слышал?
- Про кого, кого?.. - насторожился Лис.
- Доктор Катлман. Был такой нацистский врач, ставил эксперименты над детьми в концлагерях…
- Что–то я ни разу не слышал.
- Ну, начинал работать он еще в лаборатории Павлова, только его оттуда выгнали за чрезмерную жестокость опытов.
- Подожди… - влез Пацак. - Павлов - это который делал собак с двумя головами и разрезал им желудки?
- В частности.
- И из той лаборатории - его выгнали за жестокость опытов?..
- Угу. Только доктор Катлман работал с кошками. Брал котят, когда они только открывают глаза, когда у них начинает формироваться область коры мозга, отвечающая за зрение и распознавание образов, и помещал их в комнату, где все: стены, мебель, миска для еды, да и сами котята, - были выкрашены в мелкую полоску. И даже люди, когда входили в эту комнату, надевали полосатые халаты, ботинки и маски.
- Зачем?
- Потом, когда котята подрастали, он запускал их во вторую комнату. Где все было в мелкий горошек.
- И?
- Кошки сходили с ума. Слепли в один миг. Налетали на мебель, в ужасе отскакивали, - и носились так по комнате, бились о мебель и стены, пока не падали без сил…. Но если их поместить обратно, в полосатую комнату, постепенно приходили в себя.
- А если в первую комнату - поместить один предмет, выкрашенный в клеточку? - язвительно заметил Лис.
- А он делал еще круче, - с готовностью отозвался Туз. - Он брал обычный предмет, ни разу не полосатый или в горошек, самый обычный некрашеный комод. И заносил его в полосатую комнату…
- И что? - жадно спросил Пацак.
- Подросшие котята дыбили шерсть и ходили напряженные, но самого комода упрямо не замечали. Но доктора Катлмана заинтересовало другое. Когда он стал в полосатую комнату к уже подросшим кошкам из первой партии подбрасывать новых котят, только открывавших глаза. А обычный комод так и стоял в углу…
- Новорожденные–то должны были его видеть, - веско заметил Пацак.
- Должны. И они, вроде бы, даже видели - сначала… Но когда пытались подойти к комоду и вскарабкаться на него, остальные кошки, выросшие в полосатой комнате, вдруг становились тревожными, и отгоняли котят в другое место… Месяца через два котята из второго поколения уже не подходили к тому комоду. И даже когда вносили другие обычные вещи, они их совершенно не замечали. Будто их просто не было. Даже тревожиться перестали…
- И за это его выгнали? - спросил Пацак.
- Не совсем за это. Катлман хотел пойти дальше. Но смог продолжить свои опыты только во время войны, когда стал сотрудником доктора Менгеле. Работал с ним в фашистских концлагерях, но для опытов брал не всяких евреев, а только совсем маленьких детей - грудничков. Он пытался повторить свои старые опыты на людях, но…
- Не получилось? - с надеждой спросил Пацак. - Дети все видели нормально?
- Да нет, - сказал Туз. - Получилось, только не совсем так, как ожидал доктор… Катлман вдруг заметил, что дети ведут себя странно… Иногда груднички, когда их только начинали дрессировать в полосатой комнате, и они еще замечали обычные вещи… Иногда дети вдруг вели себя так, будто в комнату внесли неполосатый предмет, - в то время, когда в комнате ничего такого не было, все только полосатое…
- А на что они реагировали? - спросил Пацак.
- Вот и доктор Катлман тоже заинтересовался… Что могут видеть дети в комнате, где он сам и его лаборанты не видят ничего странного?..
- Ты хочешь сказать… - медленно и с натугой, будто пробирался через болото, проговорил Пацак, - что дети начинали видеть что–то… чего не видели сами лаборанты?..
- Не начинали видеть, а все еще видели, - поправил Батый.
- И что это было? - спросил Пацак. - Он выяснил? Туз!