В нём росло бешенство, но голова работала ясно… Да, разбомбить всех – в этом был смысл. Чёрный цветок уже у Конти и скоро полетит в Кап-Яр, мальчик тоже, данные Шефера отосланы на Венеру… так зачем теперь Янгу Гриффит? Гриффит больше не нужен… Теперь Гриффит – это лишь человек, которому грозит арест и который слишком много знает. Можно его, конечно, вытащить – но гораздо проще убить. Убить вместе со всей Новой Москвой… Что ж, Макс Янг! Как ты со мной, так и я с тобой.
Гриффит, больше не колеблясь, вызвал Артемьева.
– Я готов сдаться, – сказал он новомосковскому прайм-админу, – сдать филиал и рассказать немало крайне интересного для вас и Луны. Но всё это – строго под гарантию защиты от мести Янга.
Со сдержанным достоинством великодушного победителя Артемьев кивнул.
– Я готов это гарантировать. Вас арестует лично глава интрагарда и доставит в убежище, известное только ему и мне.
Ничего другого Гриффит и не хотел. Он разослал приказ сложить оружие, расслабленно развалился в кресле и стал ждать ареста.
Неужели он наконец сможет отдохнуть и поспать?
Интрагард Новой Москвы вошёл в филиал, арестовал Гриффита и ещё десяток начальников, и так противостояние в Колонии разрешилось без крови.
После бомбардировки прошло полтора часа, в которые уложилось немало событий: Максвелл Янг произнёс свою историческую речь, Гвинед Ллойд ударила током Варгаса, Астар Далтон отправил в отставку Танит Лавалле – а бомбер сделал полный оборот вокруг Земли.
У него оставалось ещё три бомбовые кассеты, а у перехватчика, который с обычной неуклонностью приближался – тоже три кассеты противобомб. Казалось, их дуэль обречена повториться трижды, и всякий раз одинаково… Но теперь хозяева бомбера знали, на что способен перехватчик. И бомбер получил команду задействовать свой сюрприз.
Выйдя в точку поражения, он отделил все три кассеты. Сюрприз заключался в одной из них: внешне как две другие, но внутри вместо бомб – мощный микроволновой лазер.
Обманная кассета навелась на перехватчик, лазер сработал… Микроволновой импульс немедленно ослепил антенны и сенсоры перехватчика, из-под его клемм полетели фонтаны искр. Защищённые микросхемы внутри перехватчика не пострадали, но антенны защитить от излучения нельзя (иначе это не антенны). Перехватчик сохранил мозги, но оглох, ослеп, потерял связь с системой наведения… и при этом от него не отломилось ни одного осколка – так что и Римская конвенция осталась ненарушенной. Перехватчик не разбился в мусор, а сам стал куском мусора. Теперь ему оставалось только вслепую сойти с орбиты и самоуничтожиться, сгорев в атмосфере.
А тем временем две настоящие бомбовые кассеты одна вслед другой мчались на Новую Москву. Остановить их было больше некому… Нет. Почти некому.
Фламмарион прикрывал Новую Москву с орбиты, но наземный союзник и сам по себе был не так уж беспомощен. С утра, с самого объявления войны, новомосковская ПВО была приведена в полную боевую готовность. И сейчас, как только стало известно о гибели перехватчика, на точках ПВО вокруг колонии зенитные батареи немедленно развернули жерла орудий в сторону, откуда ожидался прилёт бомб. Когда радары сообщили точные траектории, орудия выстрелили.
Противобомбовые снаряды взлетали и взрывались высоко в воздухе, распыляя себя на микроскопические осколки. Так на пути бомб формировалась плотная аэрозольная завеса – нечто вроде искусственного облака вулканической пыли. За какую-то минуту ночная тень легла на Новую Москву… но ненадолго. Бомбы из первой кассеты достигли тучи и врезались в неё.
На скорости семь километров в секунду врезаться в облако пыли – всё равно что в сплошной камень. Взрыв озарил и высветил всю тучу изнутри – а потом размёл воздушной волной. Завесу прорвало.
Если бы Новая Москва установила две завесы на разных высотах, она бы спаслась. Но для этого требовались более продвинутые средства ПВО, чем были на вооружении. И вот первая кассета бомб проделала дыру в единственной завесе – и расчистила путь для второй.
Латать дыру времени уже не было. Через несколько секунд бомбы второй кассеты неслышными гиперзвуковыми стрелами пронзили дыру, достигли земли и поразили намеченные цели.
В девять утра по всемирному времени Новая Москва объявила войну Эриксу.
В двенадцать Новая Москва перестала существовать.
Сказка о цитадели неверных
Солнце перевалило за полдень и палило в полную силу. Степной бурьян слабо шевелился под ветерком. Саид сидел на земле в тени от кольцелёта, отгонял от себя мух и скучал.
Нагретая земля дышала зноем, как сковорода. Делать ничего не хотелось, да делать было и нечего. Когда со стороны Рабата донёсся приглушённый расстоянием азан, Саид отошёл в сторону, прикинул по положению солнца кыблу и помолился. Потом они с Бренданом и Миллер пообедали – у лётчицы в машине оказался термос с горячим супом и даже холодильник, полный всякой еды.
После обеда Саид нацепил гарнитуру и велел кошке Кэт (даймону – вот как она называлась) показать часы. Теперь они тикали в углу поля зрения, и мальчик поминутно поглядывал на цифры. Если Конти не приедет до двух, они улетят. Что же он всё не едет?
Саид попытался смотреть новости, но все каналы были забиты войной. Новая Москва теперь тоже воевала с Эриксом. Сначала было захватывающе и тревожно, но когда это война длится второй час, и ничего не происходит… Эрикс, Плерома, Новая Москва, Фламмарион… Какие-то шишки и умники дают комментарии… А не пошли бы они все! Вот в Рабате что-то происходило, и Саид лучше послушал бы о нём, но шишкам и умникам было не до Рабата. Только самые короткие новости: После дневного намаза беспорядки возобновились с новой силой… протесты против финансовых спекулянтов и жестокости полиции… марш к зданию администрации… вооружённый митинг… уличные бои… перестрелки… грабежи… Что же творится у него дома? В новостях не упоминали ни Науруз, ни соседние махаллы. Если так, то должно быть спокойно. Но папа, наверное, опять отправил маму в подпол, а сам сидит посреди прихожей с заряженным ружьём…
Было жарко, жарко… слишком жарко, чтобы о чём-то тревожиться, чего-то хотеть… Около половины второго наконец-то случилось нечто интересное. Миллер и Брендан возбуждённо загомонили по-ингилийски, смотря в небо.
– Что там? – заинтересовался Саид.
Брендан показал на два стремительно падающих хвостатых огонька. Они чертили небо за западе, в стороне Новой Москвы, и с каждой секундой сближались друг с другом.
– Бомбы! – воскликнул врач. – Колонию бомбят с орбиты.
Саид оцепенел от страха… Значит, и его дом разбомбят? Но два огонька столкнулись прямо в небе, точка столкновения озарилась ярким сполохом, и всё исчезло. Брендан и Миллер в восторге заорали, маленькая веснушчатая лётчица бесстыдно бросилась на шею врачу.
– Что это, что? – затеребил их Саид.
– Бомбы перехвачены, взорвались в воздухе, – объяснила Миллер. Потом они с Бренданом принялись яростно спорить – так быстро и сбивчиво, что Саид ничего не понимал… Но наконец время вышло.
– Капитана Конти нет и на связь не выходит, – сказала Миллер. – Я вызываю Гриффита… – На минуту она сосредоточенно замолчала. – Ого! Директор-то наш арестован! – в изумлении сказала она Брендану. – Что будем делать?
– Лететь в Кап-Яр без него? – неуверенно предположил врач.
– А к кому мы там обратимся? Операция-то секретная, нашего связного знают только Конти и Гриффит… Ладно, давайте действительно полетим, – решила наконец лётчица, – пока нас самих не арестовали. А там сориентируемся на местности.
И Саид с огромным облегчением забрался в кольцелёт вслед за ней и Бренданом.
– Летим до самого Кап-Яра? – поинтересовался врач.
– Нет, будем садиться для дозаправок, – ответила Миллер. – Первая остановка – Нижгород.
– Зачем такой roundabout? – спросил Брендан (последнее слово было Саиду неизвестно). – Всегда же летаем через Арзамас.
– Арзамас – новомосковская заправка, забыл? Это наши враги теперь. Посадку нам не разрешат, а то и собьют. А Нижгород – это Русия, им Новая Москва не указ. Надеюсь…
Зашумели винты, и разговаривать стало неудобно. Они взлетели, Миллер направила машину на восток. Внизу потянулась всё та же скучная жёлтая степь в оврагах и меловых холмах. Изредка показывалась речка в густой зелени тальника или развалины какого-нибудь города – ровные кварталы бугров, заросших более тёмной травой, чем обычная земля. Саид вспомнил, что когда-то весь этот край был полон лесов, полей, многолюдных городов… Был, пока Аллах не обрушил на него Гнев и не обратил в бесплодную степь, населённую лишь саранчой, собаками и мышами…
Он не заметил, как задремал под ровный шум моторов.
Его разбудил Брендан – бесцеремонно толкнул в бок.
– Подлетаем к Нижгороду, – сказал он. – Посмотри, интересно.
Действительно, пейзаж изменился.
В степи начали встречаться признаки цивилизации. Саид только и успевал крутить головой: вот табор кочевников – грязно-пёстрые палатки; вот стадо тощих коз; вот прямая полоса растрескавшегося камня – остаток шоссе; вот опоры рухнувшего виадука; вот серый купол бункера, похожий на вросший в землю череп. Кто прячется там, внизу, в тёмных лабиринтах: разбойники, партизаны-муджахиды или вовсе древние подземные люди, которыми пугают детей? Потом потянулись руины мегахаусов, громадные столбы, иные верхушками вровень с летящим кольцелётом, подножия облеплены лачугами, а наверху каким-то чудом держится воронье гнездо сторожевого поста и вьются пёстрые флаги…