- Нет. И теперь, пожалуй, никогда не почешутся. Слушай, мы столько здесь проторчали, что у меня задница мохом обросла. Мы сделали все, что могли, и ничего уже больше не сделаем - след давно остыл. Да и вообще на хрена нам флаер? Мотать отсюда надо.
- Я тщательно обдумаю изложенные вами соображения.
Чиновник вошел в бордель. Чу осталась под дождем.
- Давненько я здесь не был, - сказал чиновник.
Квартира Корды поражала размерами - особенно если вспомнить, что находилась она в городе, где простор прямо пропорционален богатству. Пол огромного помещения был разбит террасами и засеян травой, каменные орудия, развешанные по чуть наклонным стенам, освещались лучами софитов, отраженными от вращающихся порфировых колонн. И везде - мучительная чистота, неестественный, почти нездоровый порядок. Даже кадки с карликовыми вишневыми деревцами расставлены зеркально-симметричными парами.
- Так ты и сейчас не здесь, - сухо огрызнулся Корда. - Чего это ты беспокоишь меня дома? Подождать не мог? Конторы не хватает?
- В конторе ты меня избегаешь.
- Ерунду мелешь, - нахмурился Корда.
- Прошу прощения.
На пороге появился человек в белой керамической маске и свободной накидке - очевидный денебец.
- Сейчас будут голосовать, вас ждут.
- Подожди меня здесь, - кивнул Корда чиновнику. - А ты, Вас ли, разве не идешь? - добавил он, глядя на человека в маске.
Белое безглазое лицо взглянуло на Корду сверху вниз.
- Я тоже подожду здесь, так будет лучше для всех. Сейчас обсуждают мое членство в комитете.
Денебец вышел на середину комнаты и застыл. Его голова была скрыта под капюшоном, руки терялись в рукавах накидки. В этом человеке чувствовалось нечто не совсем человеческое - его движения были слишком уж точными, грациозными, неподвижность - слишком полной. Чиновник неожиданно понял, что видит перед собой редчайшее творение - постоянного двойника. Их взгляды встретились.
- Я вас нервирую, - сказал Васли.
- Нет, нет, что вы. Просто…
- Просто вас смущает моя внешность. Нельзя, чтобы излишняя щепетильность принуждала вас ко лжи. Я верю в правду. Я - смиренный слуга правды. Будь моя воля, я не оставил бы в мире ни лжи, ни двусмысленных уверток, не оставил бы ничего спрятанного, укрытого, запертого, все было бы доступно взгляду любого желающего.
Чиновник подошел к стене, окинул взглядом каменные орудия. Наконечник остроги с Миранды, наконечники стрел с Земли, копалки для червей с Говинды…
- Не хотелось бы вас обидеть, но вы рассуждаете как информ-свободник.
- Естественно. Я - информ-свободник и ничуть этого не стесняюсь.
"Информ-свободник? Не скрывающий своих взглядов? Разгуливающий на свободе?" - Чиновник взирал на денебца как на некое мифическое чудище, как на говорящую гору, как Идеи - на своего единорога.
- Правда? - глуповато переспросил он.
- Конечно, правда. Я оставил свой родной мир с единственной целью - передать вашему народу накопленные мной знания. Нужно быть крайним радикалом, чтобы собственными руками поломать свою жизнь. Нужно иметь большую решимость, чтобы обречь себя на существование в обществе людей, которых смущает твоя внешность, твое присутствие, людей, которые считают глубочайшие твои убеждения преступными и - что самое главное - абсолютно не интересуются тем, что ты хочешь им сообщить.
- Да, но сама концепция свободы информации является…
- Излишне радикальной? Опасной? - Васли широко раскинул руки. - Посмотрите, разве я выгляжу опасным?
- Вы хотели бы предоставить всем желающим доступ к любой информации.
- Да, всем и к любой.
- Вне зависимости от возможных последствий?
- Послушайте. Ваше общество ведет себя как маленький мальчик, гулявший по польдеру и обнаруживший дырочку в плотине. Вы затыкаете дырочку пальцем, и вода перестает просачиваться. Но море поднимается и давит сильнее - немножко сильнее. Края дырки выкрашиваются, дырка растет, приходится затыкать ее кулачком. Затем вы засовываете в проем всю руку, по самое плечо. Еще какое-то время, и вы залезли в проем с головой, заткнули его своим телом. Пролом продолжает расширяться, вы раздуваете грудь и живот. Но море никуда не делось, оно все поднимается. И тут вы наконец убеждаетесь, что все ваши усилия были тщетны.
- Ну и что же, по вашему мнению, нужно делать с опасной информацией?
- Контролировать ее! Быть владыками информации, а не ее заложниками!
- Каким образом?
- Не имею ни малейшего представления. Но я один, а если бы вы, все вместе, употребили все знания и силы, растрачиваемые ныне на тщетные попытки… - Васли оборвал фразу на полуслове. Некоторое время он смотрел на чиновника, а затем глубоко вздохнул и продолжил, совсем уже другим голосом:
- Простите меня, пожалуйста. Я не смог себя сдержать, сорвал на вас свою злость. Сегодня утром мне сообщили, что мой оригинал - Васли, каким я был прежде, человек, считавший, что ему есть чем поделиться с вашим народом, - что он умер. Я не успел еще оправиться от удара.
- Примите самые искренние мои соболезнования. - Чиновник не решался посмотреть в белое, ничего не выражающее лицо. - У вас большое горе.
Васли покачал головой:
- Я даже не знаю, плакать мне или смеяться. Он был мной, и в то же самое время именно он лишил меня тела, приговорил меня к одиночеству, к смерти в чужом мире.
Безглазое лицо смотрело вверх, сквозь тысячи уровней летающего города, во внешнюю темноту. Во мрак кромешный.
- Я хочу пройти - хотя бы еще раз - по лугам Сторра, вдохнуть запах чукчука и руу. Увидеть, как среди западных созвездий сверкают фойблы, услышать пение цветов. После этого можно и умереть.
- Вам никто не мешает вернуться.
- Вы путаете сигнал с сообщением. Конечно же, я могу просканировать себя и передать сигнал домой. Но я-то останусь здесь! И если я даже убью себя после передачи сигнала - что это изменит для меня? Я успокою совесть своего двойника - но я умру здесь.
Денебец искоса взглянул на электронное тело чиновника.
- Вряд ли вы меня поймете. Спорить было бессмысленно.
- Простите мое любопытство, - сменил тему чиновник, - но чем именно занимается ваш комитет?
- Вы имеете в виду Гражданский комитет по предотвращению геноцида? Сфера деятельности нашего комитета четко определена его названием. Любая колонизованная система - в том числе и наша, из которой я родом, - неизбежно сталкивается и с проблемой сохранения индигенных рас. Самой Миранде ничто уже не поможет, однако изучение ее опыта приводит к очень интересным заключениям.
- А не слишком ли вы торопитесь с выводами? - осторожно заметил чиновник. - Я лично… э-э… знаком с людьми, которые видели оборотней, даже разговаривали с ними, и все это - буквально на днях. Вполне возможно, что коренные мирандианцы сумеют выжить.
- Нет, не сумеют.
- Но почему? - удивился чиновник.
- Для каждого вида существует минимальная численность замкнутой популяции. Любая меньшая популяция обречена на гибель - ей не хватит гибкости, чтобы приспосабливаться к естественным вариациям внешних условий. И дело тут даже не в количестве особей, а в богатстве генофонда, в его разнообразии. Простейший пример. Вымирают какие-нибудь орлы или там воробьи, и осталось их, скажем, всего десять штук. Вы бросаетесь на спасение, оберегаете птиц от всех неприятностей, доводите их численность до многих тысяч. И все равно огромная эта стая состоит из десятка генетически различных особей - только многократно повторенных. Генофонд ее хрупок и неустойчив. И в какой-нибудь злополучный день все ваши птицы погибнут. Случайная болезнь, которая убьет одну из них, убьет и всех остальных. И не обязательно болезнь - причин может быть сколько угодно.
Если оборотни и сохранились, то в очень малых количествах, иначе все бы о них знали. Корда придерживается иного мнения, но это у него так, заскок. А существование нескольких особей не значит ровно ничего - как раса, как народ они погибли.
Чиновник хотел возразить, но не успел.
- Вас просят, - поклонился Васли появившийся на пороге Корда. - Не сомневаюсь, что решение Комитета доставит вам радость.
Только зная Корду как облупленного, можно было понять смысл этой преувеличенной галантности: минуту назад заведующий оперативным отделом потерпел одно из очень редких в его жизни поражений.
Васли коротко кивнул чиновнику и удалился; Корда проводил денебца задумчивым взглядом.
- Вот уж не думал, - заметил чиновник, - что вы интересуетесь оборотнями.
- Собственно говоря, я только ими и интересуюсь, - пожал плечами Корда и тут же осекся. - Ну, в том, конечно, смысле, что они - единственное мое хобби.
Запоздалая поправка звучала жалко, неубедительно. Внезапно все прошлое предстало в совершенно новом свете. Тысячи мелких, случайных замечаний Корды, сотни пропущенных собраний, десятки странных изменений политики - все эти малопонятные обстоятельства выстраивались в стройную, логичную систему. Чиновник изо всех сил старался, чтобы неожиданное откровение не отразилось на его лице.
- Так в чем там дело? - поинтересовался Корда. - Какая у тебя такая сверхсрочная необходимость?
- Мне нужен флаер. Я жду несколько недель, а Каменный дом ни мычит ни телится. Если вы на них немного нажмете, я сверну это дело буквально за сутки. Я знаю, где искать Грегорьяна.
- Знаешь?
Несколько секунд Корда молчал, пристально изучая лицо чиновника.
- Хорошо, - кивнул он, берясь за клавиатуру, - будет тебе флаер. Завтра утром, у Тауэр-Хилла.
- Спасибо.