- В кабинете у зама, не возражаете? Он сейчас в отпуске, и вас никто не потревожит. Можно и у меня, конечно, но здесь вам будут мешать. Посетители, заказчики, звонки… Телефон не умолкает целый день.
- То жираф позвонит, то олень, - говорю я неожиданно для самого себя.
Директор испуганно таращит на меня глаза, не зная, как реагировать на глупую выходку: то ли засмеяться, то ли рассердиться, то ли бригаду из психушки вызвать. Но смеяться над глупостью - глупо, а сердиться - боязно. Ничего, в следующий раз не будет выставляться. На то он и директор, чтобы целый день отвечать на звонки и принимать посетителей.
- Любимое стихотворение моего сына, - поясняю я. - Корнея Чуковского, кажется. Лучше, пожалуй, в кабинете у зама.
Директор облегченно вздыхает. Очень я ему нужен в его собственных апартаментах… Примерно так же, как гремучая змея.
Через два часа я возвращаю директору папки с документацией, оформляю "ночной" пропуск и отправляюсь в гостиницу - спать. Третья смена начинается в двадцать три ноль-ноль. А самовозбуждение сети - ровно в полночь. Как и положено всякой чертовщине. Хочется мне самому посмотреть на ночной шабаш. А вдруг это все-таки вирус? Вирус ведьм…
Оставив Грише записку с просьбой не будить, я разбираю постель. Но прежде, чем лечь, выглядываю в окно и отыскиваю на гостиничной стоянке свою дорогостоящую личную собственность. Стоит моя "вольвочка", стоит. Надо бы на автомойку сгонять, но не сейчас. Вот удостоверюсь, что вирус ведьм - просто ошибка в программе межмашинного обмена - тогда и займусь автомобилем.
Проснулся я в двадцать два ноль-ноль, по первому же "ку-ка-реку" моего "петушка". Проснулся бодрым и заряженным энергией, как если бы за окном был не дождливый осенний вечер, а солнечное летнее утро. Тщательно размял все мышцы, поплясал перед зеркалом, делая молниеносные выпады и стараясь от них же защититься. Сделать это, конечно, невозможно, но ничто так не продвигает вперед по какому бы то ни было пути, как попытки достичь невозможного.
На стук в Гришин "полулюкс" никто не отзывается. Спит уже, наверное. Молодец. Ведет здоровый образ жизни. Да и что ему еще остается при таком телосложении и с такой лысиной? Борода, правда отвлекает от нее внимание, но ненадолго.
На улице дождь - мелкий, холодный и тоскливый. Прежде, чем с парашютным хлопком надо мною раскрывается купол зонтика, несколько капель проскальзывает за воротник финского плаща. Бр-р-р!
Потоптавшись на крыльце, я иду к автостоянке. Хотя ГИВЦ всего в двух кварталах от гостиницы, лучше их преодолеть на машине. Не исключен вариант, что у меня появится одно-двухчасовая пауза, которую лучше всего продремать в удобном кресле "вольвочки". Я это называю "заготовка сна впрок". А место для парковки там хорошее, оно отлично просматривается из окон. Да и японский противоугонный комплекс еще ни разу меня не подводил.
Начальник смены, небольшого роста паренек с русыми усами, распахивает дверь, ведущую в уже знакомый мне машинный зал. Не забыть бы его фамилию: Белобоков.
- Так что вы, собственно говоря, хотите проинспектировать?
- Да я так, в общем, - неопределенно машу я рукой. - Обычная рутинная проверка перед включением ваших машин в гиперсеть.
Мы заходим в крошечный кабинетик, представляющий собой нечто среднее между стеклянной клеткой и каморкой папы Карло. Не хватает только нарисованного очага. Вместо него на маленьком столике в углу - "айбиэм-писи-эйти". Ха! Что-то вроде "Ундервуда" Танечки, нашей секретарши. Неужели он до сих пор работает? Даже буквы на клавишах полустерты…
- Машины в порядке, никаких трудноустранимых дефектов нет? - равнодушно спрашиваю я, усаживаясь на разлапистый стул с металлическими ножками перед заваленным распечатками письменным столом.
- Я бы этого не сказал, - бесхитростно отвечает Белобоков, усаживаясь напротив. - Машины сейчас, правда, в порядке, и полный комплект ТЭЗов в наличии, но… - он хмурит белесые брови и досадливо щелкает пальцами. Пауза затягивается.
- Какие-то спорадические сбои? - вынужден подсказать я.
- Да, что-то в этом роде. Время от времени задачи вдруг перестают идти и начинается такая катавасия…
Белобоков сбрасывает в ящик стола стопку распечаток, потом смотрит на чистую страничку перекидного календаря. На этот раз я более терпелив.
- В общем, начинается какой-то странный генереж. Все закольцованные машины словно с цепи срываются. Ни ввести в них ничего нельзя, ни вывести. А линии связи, между прочим, переполнены информацией!
Он решил сам во всем признаться. Не дожидаясь, пока я задам каверзные наводящие вопросы.
- То есть сеть неисправна. А вы не предпринимаете никаких мер.
- Ну, зачем же так резко… - пожимает плечами Белобоков. - Машины все тесты проходят без сбоев, в них я уверен. Это "кольцо" виновато. Что-то у них не ладится с обменом. Но по прошествии некоторого времени - когда часа, когда трех - работоспособность "Эллипса" полностью восстанавливается. Снова начинают идти задачки, скрипеть принтеры… Словно бы ничего и не было. Как приступ лихорадки, знаете? Потрясет, потрясет - и опять ничего.
- А Михаил Олегович знает об этом?
- Ну конечно! Только я три докладных ему написал по этому поводу.
- И что директор?
- Говорит, сообщил куда следует. Принимают меры. Интересно будет узнать у него, какие именно.
И почему он не сказал мне при встрече ни о мерах, ни о причине, вызвавшей их. Не нравится мне ваше поведение, Михаил Олегович! Более того, оно вызывает подозрения!
Белобоков озабоченно смотрит на часы.
- Да вы и сами можете пронаблюдать. Приступ должен начаться через десять минут, ровно в полночь. Словно бес вселяется в наши компьютеры. А как изгнать его… Разве что попа пригласить и святой водой терминалы окропить, - криво усмехается начальник смены в аккуратно подстриженные усы. У них что, все мужчины усатые, что ли?
Дверь в каморку вдруг широко распахивается, и на пороге появляется девушка. Светлые волосы ее влажно блестят, плащ потемнел и набух от влаги. На лице двумя слезинками застыли дождевые капельки. Они притягивают мой взгляд, словно магнитом.
- Ой, Виктор Алексеевич!.. Я никак не могла раньше, честное слово! Да еще этот дождь… Я на такси приехала, - оправдывается девушка, для убедительности широко раскрывая и без того огромные глаза. Именно от них-то я и не могу оторвать взгляд, а вовсе не от капелек.
- Во-первых, здрасьте! - насмешливо отвечает начальник смены. - Во-вторых, познакомься: инспектор Управления Полиномов Павел Андреевич. И если он сообщит в рапорте, что производственная дисциплина хромает на обе ноги, Михаилу Олеговичу будет трудно отстоять нашу квартальную премию. А это - Элли, лучший программист центра.
- Ну, так уж и лучший… Надеюсь, инспектор не станет ябедничать? - полуспрашивает-полуутверждает Элли, и я вдруг с ужасом понимаю, что готов тут же выполнить любое, самое сумасбродное ее приказание. Любую, самую фантастическую просьбу. Любое, самое потаенное ее желание… Споткнувшись на этом двусмысленном слове, я вновь обретаю утраченный было дар речи.
- Не наябедничаю, - говорю я хрипло. Но у Элли в этом нет никаких сомнений: она уже вьшорхнуда из каморки, оставив дверь приоткрытой. Стрекотание
принтеров становится громче и окончательно выводит меня из транса.
- Я хотел бы посмотреть, как начинается приступ "лихорадки".
- Если он будет сегодня, - хмуро говорит Белобоков, вставая.
Мы выходим из кабинетика, и я сразу же отыскиваю глазами Элли. Она - в "тихой" комнате, отгороженной от машзала стеклянной перегородкой. Прозрачная - и призрачная! - защита от шума. Скорее психологическая, чем физическая. Несколько письменных столов, две "персоналки"… Элли крутит диск телефона. Видимо, абонент занят, и это очень раздражает ее. Скользнув по мне невидящим взглядом, она швыряет трубку на рычаг и сердито барабанит пальцами по стеклу, покрывающему стол. Хотел бы я быть тем человеком, которому бросается звонить красивая девушка, даже не успев привести себя в порядок. Мокрые волосы слиплись висюльками, лицо еще не высохло… А все равно - хороша!
- Я сейчас… - говорит мне извиняющимся тоном Белобоков, входя в "тихую". В левой руке его - толстая пачка распечаток. Сделав вид, что не расслышал, я проскальзываю следом.
Элли подсела к "Нестору" и лихорадочно вводит в него какую-то программу. Что она, наизусть ее помнит? Или это короткий стандартный тест, сам по себе влезший в долговременную память, размещенный в этой очаровательной головке? Начальник смены раскладывает распечатки на столе в дальнем углу комнаты. Я, заложив руки за спину, задумчиво бреду, огибая стоящие на дороге стулья, в его сторону. Поравнявшись с работающим "Нестором", медленно поворачиваюсь, невзначай задерживая взгляд на дисплее…
На нем длиннющая серия чисел: 42.83.17.61.21.84.60. 11… Прочитать дальше я не успеваю, потому что дисплей вдруг гаснет. Я перевожу взгляд на трогательно-беззащитный затылок Элли, склонившейся над клавиатурой, и натыкаюсь на ее гневный взгляд, нацеленный, словно дуэльный пистолет, мне в переносицу.
- Простите, - помимо воли срывается с моих губ. Но, собственно говоря, что я такого сделал? Ну прогулялся туда-сюда, ну машинально скользнул взглядом по дисплею… И за это - под дуло пистолета?!
- Не люблю, когда стоят за спиной, - рассеивает Элли мое недоумение, готовое перейти в обиду.
Фу-ты, ну-ты. А я-то уж думал…