- Вы знаете, что такое боль? - спрашиваю вдруг я.
- Хотите, чтобы я вас пожалела? Ах, бедный мальчик… Столичная штучка! - припечатывает вдруг она. - Обнаглел до предела! Замуж я выхожу, понятно? И отвали!
Дверь за нею захлопывается. Одновременно я захлопываю рот. Да, интересный получился момент истины. Бабушка приехала…
Так с кем же я разговаривал во время последнего приступа? Кто воспользовался голосом Элли и с какой целью? В чью сеть я вломился? И что теперь будет? Элли - эта, а не призрак эпилепсирующего "кольца", - несомненно, что-то знает. Потому и ведет себя так агрессивно. Ишь, как отшила… Сама ты штучка!
Получасом позже, собравшись в "полулюксе" и выпив по чашке кофе, мы разбираем свои охотничьи трофеи. К утру, перегрев мой "Спутник" и собственные мозги, приходим к однозначному выводу: поля памяти, участвующие в решении повседневных задач "Эллипса", и превосходящие их почти на порядок массивы, активизирующиеся во время приступа - суть множества непересекающиеся. А у системы есть двойник, теневое "полукольцо". Активнейшую роль в нем играют "Цефалы" и "Нейроны". Вспомогательную и пока не совсем понятную - "Эльбрусы" и "еэски".
О ночном разговоре с ведьмой, завладевшей голосом Элли, я благоразумно умалчиваю.
- И что же происходит в этом эпилепсическом "Эллипсе"? - озадаченно справшивает Юрик. - Самого главного мы так и не узнали. А времени осталось - кот наплакал.
- Не надо отчаиваться, - успокаивает его Гриша, ухмылясь в черную бороду. - У шефа, я уверен, уже созрело гениальное предложение. Которое я полностью разделяю, - заканчивает он тоном записного подхалима.
- Другие предложения есть? - спрашиваю я недоумевающего Юрика.
- Есть. Сообщить, в чем состоит первое.
- Поскольку ни одной светлой мысли в ваших головах сейчас не наблюдается, я предлагаю лечь спать. Сбор сегодня в шестнадцать ноль-ноль у меня в номере.
- А в твоей? - ерепенится Юрик. - Поделился бы откровением!
- Обязательно поделюсь. Как только ты научишься вгонять "Эллипс" в приступ в угодное тебе время - так сразу и поделюсь, - ставлю я нахала на место.
От переутомления я долго не могу заснуть. Хорошо ребятам. Им не нужно поддерживать репутацию лучшего охотника Управления. И ответственность за успех операции их не тяготит. Точнее, за провал. По логике вещей, я должен обо всем происшедшем доложить шефу. Он обратится в специализированный отдел КГБ. Третий раз, насколько я помню, за все время существования Управления. Уже завтра здесь будут их представители. "Эллипс" опечатают. Пеночкина и Элли повяжут. И начнут просеивать информацию со всех дисков и накопителей. Обратившись предварительно в Совет с просьбой о переносе сроков. Уж им-то не откажут! Мне от имени и по поручению объявят благодарность - это кагебешники. Еще бы, такой крупный зверь им давно не попадался. А Витек снимет с меня премию. И вопрос с повышением, само собой, отпадет. В лучшем случае. А в худшем - решится в противоположном смысле. Особенно, если в конце концов выяснится, что эта законспирированная сеть то ли брачные объявления тасует в интересах какого-нибудь кооператива, то ли Пеночкину очередной безумный проект обсчитывает. Что вернее всего.
В следующую ночь приступ не повторяется. И к разгадке причины болезни мы не приближаемся ни на йоту. Гриша с Юриком удручены, я тоже, но вида не показываю. Что делать? Делать-то что? Хорошо было древним мудрецам. Они, чуть что, шасть в волшебную книгу, а там все расписано: этого - возлюбить, тому - голову отрубить. Вот бы у меня была такая книга…
Мои руки отдергиваются от клавиатуры, словно сведенные судорогой. Гриша, суетящийся возле "Цефала", смотрит на меня с испугом.
А может быть, такая книга где-то и есть? Например, в городской библиотеке?
- Тебя что, током ударило? - хватается за бороду Гриша, наблюдая, как я лихорадочно собираю свое снаряжение.
- Одну идейку решил проверить. Весьма многообещающую, - улыбаюсь я. Вот так-то, дружок. Этим и отличается лидер от рядовых исполнителей - способностью вырабатывать новые идеи.
- Красивое имя, - ухмыляется Гриша. - И даже уже пообещала? Значит, не откажет. Рад за тебя!
Читальный зал городской библиотеки почти пуст. Три скучающих пенсионера, две любознательных старшеклассницы да я. Выяснив у библиотекарши, что каталоги - этажом выше, я поднимаюсь по широкой лестнице в маленький, заставленный высокими ящиками зал. Здесь вообще никого, если не считать склонившейся над книгой седой библиографши.
Отыскав ящик с черными буквами "Пе" на передней стенке, я перелистываю карточки. Так. Пенкин Н. С. "Гуммированные детали машин". А следующая - Пенроуз, Роджер, Риндлер и Вольфганг, "Спиноры и пространство-время. Два-спинорное исчисление и релятивистские поля". Б-р-р!
Значит, столь простым способом я работы Пеночкина не отыщу. А может, они закрытые? Иди их вообще нет? Существуют же "черные дыры", в невообразимых количествах поглощающие научную информацию, но не генерирующие ни бита новой. Может, Петя из таких? Недаром у нас почти половина мировой численности ученых, а количество серьезных работ на порядок меньше. А в последнее время, после появления гиперсетей - на два. И если бы "черные дыры" поглощали только информацию! Но ведь приличную зарплату и тонны сосисок - тоже!
- Вам нужна какая-то помощь?
Изнывающая со скуки библиографша решила предложить мне свои услуги. Напрасно ты это сделала, бабушка! Сейчас я тебя озадачу…
- Меня интересуют работы Петра Васильевича Пеночкина. Это один талантливый инженер, работающий в области вычислительной техники. В вашем городе я проездом, у меня выкроился часок времени, и…
- Пети Пеночкина?! - ахает старая библиотечная крыса. - Вы тоже считаете, что он талантлив?
- Ну, разумеется! - отвечаю я, не успевая скрыть изумления. Но старушка воспринимает мою интонацию в смысле "как можно сомневаться?" и расцветает, словно цветик-семицветик.
- Вот и я всем говорю! Но мне никто не верит! Нет пророка в своем отечестве! И знаете, его работы совершенно нигде не хотят публиковать. Я мечтаю составить полную библиографию трудов Петра Васильевича и когда-нибудь обязательно сделало это. Но на сегодняшний день у него только семь статей и ни одной опубликованной монографии, хотя написано целых две. И уже в самых первых работах чувствуется незаурядность и оригинальность мышления…
Все ясно. Я еще позавчера заподозрил, что Пеночкин метит в непризнанные гении. Но что он способен убедить в этом еще хотя бы одного человека… М-да. Мир не без добрых людей. Библиографша входит в экстаз и начинает отчаянно жестикулировать. После слов "Увы, наша библиотека выписывать эти узкоспециальные журналы, конечно же, не в состоянии!" она сбивает на пол собственные очки. К счастью, они не разбиваются. Услужливо поднимая этот музейный экспонат, я наконец слышу то, что мне нужно.
- Но у меня лично есть их ксерокопии!
От удовольствия сообщить это старая карга краснеет.
Подбородок ее торжествующе приподнят, глаза сверкают. Когда-то Русь была Землей Обетованной для юродивых и непризнанных гениев. Но последние мало-помалу перебрались в Европу и за океан, а первые - остались. Нужно же кому-то подогревать эмоции экзальтированных старушек.
- И они у вас здесь?
- Вообще-то нет. Приносить в библиотеку такую ценность… Но как раз сегодня две из них у меня с собой! - счастливо смеется библиографша, демонстрируя вставные зубы. - И если вы очень попросите… И даже не очень, а просто попросите, - кокетливо улыбается она.
- Я очень прошу!
- Хорошо. Но только, ради Бога, обращайтесь с ними аккуратно!
Первая статья называлась "Особенности программного обеспечения многократно резервированных компьютерных сетей с топологией "двойное кольцо". Опубликована в прошлом году. Пеночкин с тремя товарищами. Ничего особенного, рядовая работа. Зато вторая - "К вопросу создания кибернетического гомункулуса" - меня заинтересовала. Издана шесть лет назад, и опубликовал ее Петя без соавторов. Все правильно. Лавров такая публикация не принесет, а разделана может быть в пух и прах! Особенно, если вторгнется в область исключительного пользования одной из наших мелких научных школок.
Я углубляюсь в чтение. Библиографша, поскрипывая половицами, удаляется за свой столик. Или это у нее суставы скрипят? Не забыть бы потом расхвалить статьи. А то наживу смертельного врага…
"Проблема создания "Homo Cyberneticus", числившаяся в разряде разрешимых еще в шестидесятые годы, с каждым годом отодвигается футурологами на все более поздний срок [1, 2], а то и вообще ставится под сомнение [3–7]. Обусловлено это не только большим количеством нейронов в головном мозге человека, (порядка 1011) и еще большим числом связей между ними (по некоторым оценкам, [8, 9], до 1015). Гиперкомпьютеры с такими параметрами будут созданы уже в обозримом будущем [10]. Основная трудность заключается не в этом. Беда в том, что современная наука так и не смогла однозначно решить, что же представляет собой феномен "сознание". Большинство ученых, не пытаясь уловить в сети определений это неизменно ускользающее в щели между психологией, философией, кибернетикой, еще добрым десятком наук и, наконец, религией неуловимое понятие, полагают, что сознание, подобно цепной реакции деления, вспыхивает при количестве логических элементов в системе и числе связей между ними, превышающих некоторые сакраментальные значения N и М, соответственно [11, 12].