А взрослому, который пришел к тебе с кучей проблем, - ой как сложно. Сначала надо начертить паутину. А прежде чем чертить, ее надо почувствовать. Потом ищешь узелок, "аксель" называется. Это очаг поражения. Распутаешь его - устранишь проблему. Неважно какую - хоть иммунную, хоть психологическую. Можно слух восстановить, можно аритмию убрать. Не всегда, правда. Но в большинстве случаев - можно! Уметь только надо. Но чаще попадаются группы узелков - у нас их "аксельбантами" окрестили. Много узелков - много проблем. Распутывать сложнее. Нити-то одни и те же задействованы, не потянешь так просто. Вот этому нас и учили три года. И ты знаешь - научили! Всех ведь научили! Плохих эссенсов не бывает, невозможно быть плохим! Пока учишься, у тебя самого сущность меняется. Часть узлов убирается, остальное сокурсники разгладят. Правда, после академии все это нарастает снова.
Когда я пришел работать в эссенциалию - летал, как на крыльях. Молодой был, энергичный, старательный. А главное - педантичный буквоед. Это-то меня и спасло, но я тогда не понимал. Думал, за счет таланта пробился. В общем, меньше чем через два года заведующим назначили, мне двадцати девяти не было. А за то время, которое я в этом кресле просидел, кое-что изменилось. Ужесточилась система контроля.
И раньше-то было непросто вести отчетность при таком количестве людей. А тут и вовсе невозможно стало. Но корректоры приспосабливались: оно того стоило. Во-первых, зарплату прибавили здорово. А во-вторых… Понимаешь, Стас, работу сменить невозможно. Это въедается в сущность. Паутину корректора ни с какой другой не спутаешь, она совсем особенная. А пациентов-то меньше не становится, наоборот. Поэтому и стала наша работа похожа на конвейер. Где распутаешь узел, где нет. Где надолго поможешь, а где - видимость одна. Лишь бы отчитаться успеть. Лишь бы на премию заработать, она ведь от количества зависит, а не от качества. Только я всего этого не видел и не слышал, дурак восторженный, пока не появилась Ритка.
Он замолчал, нахмурившись. Я не решался торопить его. Продолжил он уже другим голосом.
- Не забуду то утро, когда она вошла в мой кабинет. Высокая, худенькая, в нелепой розовой куртке, волосы растрепаны, "Птица фламинго" мы ее прозвали. "Можно, Андрей Николаевич? Я к вам".
Рита. Руки тонкие, хрупкими кажутся. Но я-то знаю, сколько в них силы. Как раскроет ладони - белый столб из них рвется ввысь. Или наоборот - черный пламень тянется, вбирают они его. Потом она сразу такой беззащитной становится. Усталой и маленькой, как девочка. Магиня моя. Корректор.
Андрей вздохнул и "поехал" дальше:
- С кадрами тогда уже неважно было, поэтому брали даже приезжих корректоров вопреки Стандарту. Стандарт - это критерий такой. Как нужно и как нельзя работать. Кому можно помогать, кому - нет. Из-за этого-то Стандарта все и случилось.
Риту со всеми ее дипломами и сертификатами взяли сразу же. А потом пожалели. Слишком много проблем вышло.
Она чересчур талантливой оказалась. Гордой. И очень рассеянной. Всем стремилась помогать, даже кому нельзя по Стандарту, максималистка. Люди же знаешь как? Если поймут, что ты отказать не можешь, - идут и идут. И нет им конца. На документацию времени не остается, а это в работе недопустимо. Потому что над нами - Трибунал, орган контроля. И при проверке за каждую паутинку дрючат.
Я виноват. Надо было условия труда улучшать, проверять тщательнее всех своих подчиненных, а тем более - ее. Заставлять вовремя отчитываться. А я на это забил. Потому что знал, как им работается. И однажды…
Андрей встал и принялся ходить по комнате.
- Я был в тот день на конференции. А к Рите пришел клиент. Вернее, сначала к начмеду, к Наталье. Мужику почти девяносто было - по Стандарту мы не беремся за такие паутины. Там все к чертовой матери порвано и в узлы завязано. Влезать - только вредить. По идее, Наталья сразу его завернуть должна была.
Но дело было к вечеру, она торопилась и, не вникая, отправила к Ритке. А Ритка отказать не смогла. Пожалела, понимаешь? Человека. Взяла и паутину составила. А там - рак последней стадии, вмешиваться тем более нельзя. А Ритка влезла. Узлы не стала трогать, просто нашла причину и попыталась объяснить этому деду, как ее самому устранить. Такой способ есть, ауторевебинг. Самопереплетение, короче. Сам себя перенастраиваешь "правильно". Только поздно уже было его использовать.
В общем, на следующий день он умер. Не из-за Ритки, совпало так. Он бы все равно умер - днем раньше, днем позже. Но родственники стукнули в Управление: отец ни на что не жаловался, а тут в эссенциалию сходил и…
И к нам Трибунал с проверкой. А у Ритки - полный бардак с отчетностью…
Андрей ушел на кухню и тут же вернулся с бутылкой коньяка и двумя пузатыми рюмками. Я не успел еще "переварить" услышанное.
- Вообще я не пью, - извиняющимся тоном проговорил он, отвинчивая крышку, - но сейчас… Составишь компанию?
Я кивнул. "Не пью, но посуду под коньяк держу", - отметил я уже машинально, принимая на две трети заполненную рюмку. Он налил себе столько же, быстро выпил и продолжил рассказ:
- Нас с Риткой отвезли на поезде в Прибалтику. Трибунал ведь международная организация, так же как и Лига. В одном из замков у них штаб-квартира. Меня, как свидетеля, поместили в отдельную камеру, Ритку - в отдельную. Ее еще и в клетке держали. И в кандалах.
Я вытаращил глаза.
- А потом был суд и костер.
- Суд и что? - не понял я.
- Ты правильно услышал.
- Костер?!
Он молчал.
- Настоящий, что ли? - произнес я неуверенно.
Андрей невесело усмехнулся:
- Вот так же и я спросил. Накануне меня привели в кабинет к Артуру - это один из трибунальщиков, который дознание проводил…
Андрей полностью погрузился в мир воспоминаний, казалось, забыв обо мне…
* * *
- Почему такой суровый приговор, ты же понимаешь, что она не виновата?
Вопрос без ответа. Да свидетель и не ждал его.
Артур перекладывает несколько листов бумаги.
- Здесь подпиши и здесь. Под галочками… - Достает новый бланк. - Сколько у нее осталось клиентов "вне картотеки"?
- Пять семей, - быстро отвечает свидетель. - Дела закрыты и сданы в архив, но кто-нибудь из них иногда приходит на минуту-две за советом. Она их принимает между посетителями…
- Нехорошо оставлять людей без поддержки. Заведите новые дела на каждого члена проблемных семей и распределите их между оставшимися корректорами.
Эссенс немного расслабляется, на минуту забывая о Рите: его оставляют на прежней должности!
- То есть, - вопрос срывается сам, - я возвращаюсь в нашу эссенциалию?
- Да. Считай, что ты свое отсидел. У тебя же было достаточно времени подумать?
Да уж! Было. Между сочинением речей в Ритину защиту свидетель невольно наводил в мечтах порядок среди своих подчиненных. Чтобы ни одна умница-красавица больше не посмела действовать самовольно. За каждой поклялся следить, пусть жалуются на недоверие и "связанные руки".
- В личном деле Маргариты не указан адрес родственников. Ты не знаешь, как их найти? Нам придется сообщить о ее сожжении. Им будет назначена пенсия.
- Ее родители как раз переезжали в деревню со сбитой нумерацией домов, поэтому мы оставили пустые графы… У нее где-то недалеко живет тетя, она может быстро передать… Артур, - с трудом выговаривает эссенс, - сожжение настоящее?
Да, он глупый, да, наивный. И сожаление Артура относится не только к жизни Риты, но и к его незнанию.
- Да.
У свидетеля подкашиваются ноги. Стены водят хоровод, угол стола парит где-то возле уха…
…Он чувствует, как о зубы бьется стакан. Глотает слегка горьковатую воду, понимая, что из него только что чуть не выскочило сердце.
- Травяная настойка, укрепляет силы. - Артур усаживает эссенса на стул и придерживает за плечо, пока тот не ловит равновесие и не откидывается на спинку сам. - Рите будет с ней полегче. Если выпьет хоть немного, то боли почти не почувствует.
- Как же так… Сжигать человека?
- Не человека, - мягко поправляет Артур, - мага, корректора, применившего сверхвоздействие. Думаешь, Стандарт написан для красоты? Паутина - это не игрушки. Завязал узел - считай, убил. Развязал - спас. Люди получили власть над сущностью. И оставлять ее без надзора нельзя.
Тех, кто овладел коррекцией, приравняли к магам, а бесконтрольный маг хуже бомбы.
В наш век бюрократии все просто. Заполнил бумагу - вопросов к тебе нет. Мы придумали формы, разработали перекрестные таблицы и повторяющиеся графы. И оценивают их не тупые роботы, а люди! Для нашего общего спокойствия нужно только одно - заполнить бумаги! Ты меня слышишь? Взять ручку и заполнить чертовы бумажки!
Он еще что-то говорит об очищающем действии огня, но свидетель уже не слышит.
"Рита-Риточка! А ты, видно, следовала только Первому Постулату Стандарта: "Люби людей и помогай им"…"