22
Алики была очень близка к истине, предположив, что Наора находится в "Ежике в крыжовнике" под домашним арестом.
На следующий день после сумбурной новогодней ночи в комнату пришел Рет - Ратус; вид у него был такой, что Наора сразу догадалась, что он как минимум не ложился спать, а может и не спал уже вторую ночь - таким осунувшимся, словно постаревшим на несколько лет, с красными воспаленными глазами и каким–то неподтянутым, что ли, она не видела его никогда. Наоре даже показалось, что в волосах его прибавилось седины, но это скорее следовало приписать ее артистическому воображению.
Он кивнул открывшей дверь Наоре, задернул занавеску и присел на стул; Наора опустилась на свою кровать.
- Здравствуй, девочка, - сказал Рет - Ратус не сразу. - Видишь, как все получилось.
Наора толком ничего не знала, кроме того, что ей нашептала ночью Алики, с пятого на десятое подслушивавшая разговор в гостиной, но догадаться, что дело приняло какой–то совершенно неожиданный, непредусмотренный оборот, было можно. Поэтому она кивнула.
Рет - Ратус потер пальцами уголки глаз и продолжал:
- Словом, девочка, сейчас нам пока не до тебя. Ты понимаешь? - Он посмотрел на Наору, и она кивнула. - Тогда у меня будет к тебе просьба… вернее, это приказ… В общем, понимай, как тебе будет угодно, но придется тебе некоторое время пожить здесь. С неделю примерно, пока все не утрясется. Всем необходимым тебя обеспечат, но выходить из гостиницы тебе не позволят и ни с кем посторонним разговаривать не дадут. - Он снова поднял глаза и посмотрел на Наору.
- Я арестована? - спросила она.
- Можешь считать так, - кивнул Рет - Ратус и горьковато усмехнулся. - Поверь, это лучшее, что я могу тебе предложить. Некоторым из участников вчерашних событий пришлось куда хуже… Мн–да…
Наора похолодела:
- Вы имеете в виду господина Тенедоса?
- А? Что? - нахмурил брови Рет - Ратус. - Тенедос? При чем здесь Тенедос? Я говорю об особе, которую ты так успешно сыграла. И которая, Аха ее забери, заварила всю эту кашу!.. Причем здесь этот Тенедос?
- Значит… - Наора заранее покраснела и опустила глаза. - Значит, я могу написать ему?
- Написать? Ты хочешь ему написать?
Наора кивнула.
- Но зачем? - казалось, Рет - Ратус был по–настоящему удивлен, и помимо воли Наора улыбнулась: надо же, есть все же на свете что–то, чего вездесущий Рет - Ратус не знает!
Впрочем, если и не знает, то тут же догадался.
- Ах, вот как, - проговорил он задумчиво. - Вот, значит, в чем дело… - И сказал резко: - Нет!
- Но почему? Ведь он также, как и я, знает об этом деле! Уверяю, вас, сударь, я даже не упомяну…
- Нет, - повторил Рет - Ратус как отрезал. - И вообще, я бы посоветовал тебе поскорее позабыть о нем.
Наора вскинулась:
- А вот это уже не ваше дело!
Рет - Ратус усмехнулся:
- Наверное так, и все же мой тебе совет: выкинь ты его из головы. Ты думаешь, он тебя помнит? Боюсь, что господин Тенедос забыл тебя, едва унес ноги из Арафы.
Наора закусила губу и чуть не плакала. Рет - Ратус вздохнул:
- Пойми меня, девочка. Я не хотел тебя обидеть, просто я старый и немного понимающий в жизни человек. Представляю, что ты себе напридумывала, но твой Тенедос просто мальчишка, студентик и внебрачный сын. Всей–то славы, что одна его бабка провела бурную ночь с Джебелом VIII, а другая была почти официальной наложницей Джебела IX. Он, конечно, дворянин, но, если отвлечься от родословной, таких дворян в Империи пруд пруди. Я знаю, что говорю.
- И все же я хочу ему написать! - упрямо сказала Наора.
- Хорошо, напишешь. Потом. - Рет - Ратус встал. - Извини, но сейчас мне некогда. Действительно некогда. О своих обязательствах я помню, не сомневайся. Когда все это устроится, будет тебе и театр, и роли, и достойное почтение публики… Да и не сезон сейчас. А до осени, не беспокойся, с голоду не умрешь, гонорар за роль ты получишь полностью… Прощай!
На этом разговор закончился. Можно даже сказать, что закончились разговоры вообще. Крепкие ребята, приносящие Наоре еду прямо в комнату, были скупы на слова, как те же самые "третьи прислужники" из пьес. "Кушать подано" и "чего изволите" были, пожалуй, единственными словами, которые она слышала. В ее распоряжении был весь второй этаж, сейчас совершенно пустой, но комнату она покидала только для того, чтобы воспользоваться туалетом и ванной комнатой.
Однако кормили ее, как и обещал Рет - Ратус, хорошо. И еще были два чемодана Прекрасной Герцогини, доставленные в полное ее расположение из Арафы и набитые всевозможным нарядным тряпьем, так что времяпрепровождение ее состояло в основном из примерок, небольших перелицовок по своему вкусу; еще иногда она без особого удовольствия разыгрывала перед зеркалом сцены из классических пьес - просто, чтобы не потерять форму. Это отвлекало ее от разных ненужных мыслей - например о том, что она перелицовывает и примеряет платья герцогини, которой, возможно, уже и в живых–то нет… Или мыслей о Хастере…
Последнее было хуже всего. Ей приносили книги, в основном "романы для прислуги", которые она читала на ночь и после которых ей снились грешные сны - и она просыпалась в надежде; но постель была пустой, и ей оставалось только жечь свечи, слепя глаза над пухлыми книжками про страстную любовь, некоторые из которых хотя бы своей наивностью приглушали ее боль. А днем за ниткой с иголкой она снова вспоминала ту, новогоднюю, ночь, слышала его слова - и жестокие слова Рет - Ратуса…
Но она уже не плакала, как проплакала почти всю ночь после того разговора с ним, и то гнала от себя, то лелеяла мысль, что, может быть, Рет - Ратус и прав.
Может быть, она даже начала мириться с этим, если бы ее не смутило одно событие.
Как–то она зачиталась заполночь и услышала за окном явно посторонние звуки - со двора, слышимый по ночному времени очень хорошо, раздавался шум драки. Наора даже различала голоса, и с замиранием сердца поняла, что один из них ей знаком. Она вскочила с постели и, задув свечу, бросилась к окну. Но увидеть что–то во мраке ей не удалось. И голоса были столь невнятны, что узнать их не было никакой возможности. А вскоре и вовсе все стихло… Наора вернулась в постель, но долго не могла заснуть. Перед глазами ее стояла картина: там, во дворе, был Хастер. Это с ним боролись ее дюжие и неразговорчивые стражи, не давая прорваться к ней; его били, он отбивался и кричал: "Наора, где ты?! Наора!.."
Утром она проснулась в тихих слезах и не могла понять, где был сон, а где явь. На ее безразличный вопрос, что это за возня, разбудившая ее сегодня ночью, была во дворе, мрачный "подай–принеси" пробубнил: "Извините, сударыня, что побеспокоили. Вор забрался" и удалился, поблескивая свежей дулей под глазом.
А два дня спустя вечером, когда она уже начала готовиться ко сну, в дверь постучали.
- Кто там? - спросила она не открывая.
Голос хозяина ответил:
- Сударыня, спуститесь, пожалуйста, в гостиную. К вам посетитель.
Наора быстро восстановила вид и пошла вниз, ожидая чего угодно, но более всего желая о несбыточном.
В гостиной она было даже решила, что несбыточное сбылось, но, увы, подлунный мир слишком не походил на толстые романы.
Шагнувший ей навстречу молодой, в полувоенного вида сюртуке и с военной выправкой был только тем похож на Хастера, что был с ним одного роста и возраста, да еще шатен.
Наора остановилась в дверях, мысленно проклиная себя за глупые надежды, а молодой полувоенный военный не без изящества изобразил четкий полупоклон и, выкинув вперед руку с большим, запечатанным сургучом конвертом, отчеканил:
- Сударыня! Я имею поручение от господина эрст–резидента передать вам письмо и сопровождать вас, куда будет указано.
- Эрст–резидента? - растерянно повторила она.
Посланец неведомого эрст–резидента еще раз боднул перед собой и уточнил:
- Господина эрст–резидента Рет - Ратуса.
Она кивнула. Она была еще немного растеряна после маленького потрясения, да и слова "сопровождать, куда будет указано" своей двусмысленностью могли вывести из равновесия кого угодно. Поэтому Наора применила проверенное средство, чтобы взять себя в руки: она стала играть. Играть Прекрасную Герцогиню.
Она рассеяно глянула на конверт, который будто на столе лежал перед ней в воздухе, удерживаемый твердой рукой и произнесла:
- Вскройте, пожалуйста, офицер. Господин… э-э?
- Поручик, сударыня. Поручик Гайал, к вашим услугам, - отрекомендовался посланец, извлекая из воздуха конверт.
Тихонько хрустнул жирный сургуч поддеваемых печатей, и Наора с тихим "благодарю вас, поручик" открыла клапан конверта.
- Присядьте пока, - предложила она, следуя выбранной роли, и поручик послушно опустился в деревянное кресло.