Однако внимание господина Годола уже было отвлечено чем–то другим, и он, подняв трость, отошел.
Алики, не зная как ей быть, опустила глаза и смотрела, как хозяин укладывает гарнитур в небесно–голубой бархатный футляр: колье, два браслета, заколки для волос… К этому полагались бы еще серьги, решила Алики, но серег почему–то не было.
Вдруг Алики вздрогнула. Она услышала, как хозяин что–то бормочет себе под нос, и даже разобрала по–товьярски:
- Северные камни для северной шлюхи…
- Что? - переспросила она автоматически - и тут до нее дошло…
Алики вскинула голову, будто получила пощечину. Хозяин смотрел на нее прямо и не скрывал своего презрения. Это был средних лет северянин, рослый, сильный; если бы не козлиная бородка, такому бы больше подошел военный мундир, чем мятый сюртук и антикварная лавка. Какое–то время они смотрели друг другу в глаза, потом Алики пришла в себя и не взяла, а вырвала футляр из его рук.
- Спасибо, любезный! - сказала она по–товьярски так, как говорят слугам.
Хозяин склонился в поклоне - и куда только делась выправка, куда испарилось презрение!
Алики подошла к господину Годолу и, сделав книксен, прошептала:
- Благодарю вас, сударь!
Он задумчиво кивнул и, как обычно, предложил ей локоть. Алики положила на сгиб руку, и они пошли к выходу, сопровождаемые почтительным хозяином.
Карета господина Годола стояла в некотором отдалении, и эти двадцать или тридцать шагов им не удалось пройти спокойно: какой–то прохожий, обгоняющий их на узком тротуаре, вдруг схватил Алики за руку.
Алики резко повернулась, теряя локоть господина Годола, и увидела мнимого мастера–карамельщика Катрея. Тот смотрел на нее горящими от ненависти глазами.
- Что вы себе позволяете! - воскликнула Алики.
Рядом с ними тут же возник черный сюртук, но пока не вмешивался, просто делал вид, что всегда стоял здесь и любовался витриной.
Алики оглянулась. Господин Годол прошел уже оставшиеся до кареты несколько шагов и стоял, глядя на нее. Алики поспешно улыбнулась ему и повернулась к Катрею:
- Что вам от меня надо? Оставьте меня в покое, сударь! Что вы вообще здесь делаете?
- Нет, это что ты здесь делаешь? - потребовал он сам ответа.
- Да не орите вы! - сказала Алики, понизив голос. - Это не ваше дело! Я на службе…
- Хороша служба! - горячо прошептал Катрей и ткнул рукой в злосчастный футляр. - А это что?
- Вы идиот! Это - гарнитур из аметистов! - зашипела она таким же горячим злым шепотом. - И вам до того нет никакого дела!
- Нет, есть!
- Сперва научись на окарине играть, придурок! - Алики вырвала руку с футляром и гордо пошла к карете.
Катрей попробовал было ее остановить, но его уже держали: давешний черный сюртук как–то очень ловко стиснул его собой, да так, что бедняга не мог и дернуться, а со стороны это выглядело как будто один наткнулся на другого и просит извинения. Ловко! Алики победительно ухмыльнулась, впрыгнула в карету.
Та тронулась.
Господин Годол посмотрел на нее с любопытством и через минуту осведомился:
- Этот человек имеет на вас какие–нибудь права?
- Решительно никаких! - чуть резко ответила Алики. - Наглец!
Хозяин антикварного магазина наблюдал за инцидентом через витринное окно своего магазинчика. Он усмехался.
Впрочем, с точностью сказать, что это был только хозяин маленького магазинчика, было нельзя. Некто похожий на него, как могут быть похожи братья–близнецы, разлученные с детства и, будто в плохом романе, один из которых вынужден был сам зарабатывать на жизнь сам, а второй жил в достатке и холе, смотрел сквозь пыльноватое стекло, как бедняга Катрей, сгорая во вспышке ревности, пытался заявить свои права на Алики, как ему это не удалось, и Алики гордо удалилась.
Когда инцидент был исчерпан, хозяин отошел в глубину магазинчика и занялся своими обыкновенными делами, забыв за ненадобностью и о северной шлюшке при богатом господине, и о происшествии под своими окнами…
А тот, кто усмехался его губами и смотрел его глазами, откинулся в богатом кресле и призадумался, привычно перебирая холеными пальцами большие бусины коротких четок. Итак, один из заложенных им по всей Столице капканчиков сработал. В очередной раз. Сколько было ложных тревог, сколько было просто случайных попаданий в его капканы людей посторонних, лишних, ненужных… Бедняги, им порой приходилось трудно - не всякий даже прошедший отбор выдержит последующие испытания.
Но ничего, вскоре у него и его единочаятелей окажется более точный "индикатор", как любит выражаться один его высокоученый друг и единомышленник, или "пробный камень", как привык называть это по старинке он сам.
Раскинутые им сети и не могли принести богатый улов и сразу. Так, обманки; чаще - плотва; а уж о крупной рыбе приходилось только мечтать. Но именно ее он и ждал - время у него было.
И ведь дождался же, кажется!
21
Алики запыхавшись вбежала в приемную и сходу спросила Саира, деловито разбирающего бумаги.
- Меня вызывали? - спросила она. - Это не розыгрыш?
- Какое там розыгрыш! - Саир встал из–за стола и подошел к ней; сказал негромко: - Слушай, что ты натворила? Я бы сказал, эрст в бешенстве.
- Правда? - Алики дрогнула. Догадаться, что Рет - Ратус зол на нее, было не трудно. Вопрос только: почему именно он зол. Вчера наконец–то она сдала свои отчеты. Вчера этот сумасшедший карамельщик устроил сцену на улице. И вчера господин Годол… но об этом даже вспоминать не хочется, хотя, наверное, именно из–за этого Рет - Ратус и злится. Ну и ладно, а что он…
Саир оглянулся на закрытую дверь кабинета и зашептал:
- Тут какой–то дедок с самого утречка заходил. Уж о чем они там говорили, не знаю, только после разговора с ним эрст еще минут десять помедлил - злость, что ли, накапливал? - а потом потребовал тебя пред свои ясные очи.
- Ой–ей, - выдохнула Алики. Про деда она ничего знать не знает! Какой еще дед? Не давешний же нахал–антиквар. Хотя почему бы и нет? От Рет - Ратуса любой пакости ждать можно. Например, что этот антиквар был подставной.
Алики набрала в грудь воздуха и шагнула к двери кабинета.
- Погоди! - Саир схватил ее за руку и повернул к себе. Он окинул ее пытливо, заправил выбившуюся прядь, расправил воротничок и оглядел еще раз. - Ну, теперь вперед! Не трусь, - напутствовал он.
Алики безропотно снесла его старания, кивнула на напутствие и приоткрыла дверь.
- Можно?
- Входи–входи, - разрешил Рет - Ратус.
Алики несмело притворила за собой дверь.
- Садись сюда!
Алики села в указанное кресло, и свет солнца сразу ослепил ее. Она практически не видела Рет - Ратуса - он стоял напротив, в простенке между большими окнами, как раз против света. Казалось даже, что в комнате, кроме нее, никого нет.
Алики попробовала переместиться, но властный голос приказал:
- Сидеть!
Алики опустила глаза на лежащие на коленях руки.
- Я в чем–то провинилась? - спросила она, изображая виноватую покорность.
- Пока ни в чем, - ответил ее невидимый собеседник. - Поэтому служебного взыскания можешь не бояться.
- Почему тогда вы так со мной разговариваете? - Алики подпустила в голос слезу.
Это не подействовало; да Алики и не надеялась - просто сыграл женский инстинкт.
- Потому что ты - маленькая идиотка, - голос Рет - Ратуса был более холоден, чем когда бы то ни было, - ты - меньше чем ничто, ты - тля, букашка… Что ты о себе воображаешь? Как себя ведешь? Что тебе вчера предложил господин Годол?
Так и есть!
- Он спросил, не останусь ли я с ним на ночь, - ответила Алики.
- И что ты ответила?
- Я сказала - нет, - повторила Алики тем же ровным тоном.
- Великолепно! - сарказм Рет - Ратуса был убийственен.
Для кого–нибудь другого. Но не для Алики!
- Он пожаловался?
- Пожаловался? - переспросил Рет - Ратус. - Ну что ты. Господин Годол был просто удивлен. Господину Годолу никто никогда не говорит "нет", - сказал он четко, чуть ли не по слогам. - И ты должна это запомнить.
- А кто такой этот господин Годол? - наивно полюбопытствовала Алики и даже похлопала ресницами на солнышко. Получилось почти натурально.
- Господин Годол - это господин Годол, - сухо выговорил Рет - Ратус, - и этого тебе должно быть достаточно.
- Хорошо, сударь, - кивнула Алики. Она помедлила, потом спросила: - Значит, мне больше не надо ходить на Ратушную площадь?
- Даже и не надейся, - усмехнулся невидимый Рет - Ратус.
- И… как же теперь? - поинтересовалась Алики.
- А так же, как раньше, - ответил Рет - Ратус. - Можешь не волноваться, на твою невинность господин Годол больше покушаться не будет. Господин Годол, - и это опять звучало как внушение, - никогда не повторяет предложения дважды. И даже если ты передумаешь… а это очень возможно, насколько я знаю жизнь… не вздумай предлагать ему себя сама.
Алики молчала, потупив голову. Как же, дождетесь!..
- Так, с этим вопросом, полагаю, разобрались… - начал было Рет - Ратус.
- Нет! - вскинула Алики голову. - Кому я должна вернуть аметистовый гарнитур - вам или прямо господину Годолу?
Рет - Ратус не принял игры. Ответ его был снова сух и четок:
- Насколько я понимаю, он был подарен тебе без каких–либо предварительных условий. Не вздумай его возвращать. А пуще - не вздумай продавать. Разве что голодной смертью умирать будешь.
- Да что вы меня пугаете! - вскинулась Алики, но ей тут же было сделано "тпру":