Я делал невероятные усилия, чтобы понять, кто говорит со мной, и едва разбирал слова - мешал оглушительный звон в ушах. Со мной говорил Шакнахай. Что означало мое присутствие на этом свете? За миг перед своим открытием я полагал, что уже давно в гостях у Аллаха, и оказаться в живых при данных обстоятельствах не было таким уж удовольствием.
- Что… - проскрипел я: во рту было так сухо, что я едва мог говорить.
- Держи. - Шакнахай протянул мне стакан холодной воды. Я понял, что лежу навзничь на полу, а Шакнахай и мсье Гарготье стоят надо мной, нахмурясь и сочувственно кивая.
Я взял стакан и выпил, благодаря людское милосердие, после чего попытался заговорить снова.
- Что произошло? - спросил я.
- Ты взлетел на воздух, - ответил Шакнахай. - Точно, - согласился я.
Широкая улыбка взрезала суровый лик Шакнахая. Он нагнулся и протянул мне руку:
- Вставай!
Я последовал его совету, нетвердо держась на ногах и покачиваясь, устремился к ближайшему стулу.
- Джин и бингара, - попросил я Гарготье. - И немного лимонного сока.
Бармен скривился, но мигом занялся приготовлением напитка. Я нашел свою коробочку с соннеином и вынул восемь или девять таблеток.
- Я слышал о твоем пристрастии к наркотикам, - сказал Шакнахай.
- Да, что есть - то есть, - ответил я.
Гарготье принес напиток, и я проглотил таблетки. На отдых времени у меня не было. А теперь через пару минут я снова приду в форму.
- Все вокруг были смертниками в те минуты, пока ты уговаривал парня, - сказал Шакнахай. Я чувствовал себя не настолько хорошо, чтобы выслушивать его лекцию. Однако он не отставал: - Чего, черт возьми, ты добивался? Права стать его адвокатом? Мы так не работаем, когда жизнь людей под угрозой.
- А как же вы работаете? - спросил я.
Он широко развел руками, словно удивляясь моей непроходимой тупости,
- Пробираемся туда, где он не может нас заметить, и замораживаем паршивца.
- А меня вы заморозили до или после того, как проделали это с Аль-Мунтакимом?
- Ах вот как он назвал себя? Извини, старина, но с этими статическими пистолетами частенько случается световая диффузия. Я не хотел зацепить тебя; слава Аллаху, от них не бывает стойких повреждений. Когда он вскочил со своей коробкой, я не мог ждать, пока ты отойдешь в сторону. Пришлось стрелять.
- Ну да ладно, - сказал я. - Что было - то было. А где сейчас Мститель?
- Пока ты спал, подъехала машина-рефрижератор, и его увезли в тюремный госпиталь.
Это слегка вывело меня из себя:
- Террориста-сумасброда везут в госпиталь на чистые простыни, а я валяюсь на грязном полу в этом треклятом кабаке?
Шакнахай только пожал плечами:
- Ему пришлось гораздо хуже, парень. Тебя только зацепило, а он получил сполна.
Стало быть, Аль-Мунтаким сейчас чувствовал себя препаршиво. Так ему и надо.
- Вопросы морали с психом обсуждать бесполезно, - сказал Шакнахай. - Для успокоения сосунка нужно использовать любую возможность. - Он пошевелил указательным пальцем, будто нажимая спусковой крючок.
- А Полный Караульный говорит совсем другое, - заметил я. - Кстати, это ты отключил модди? Где он?
- Да, я, - сказал Шакнахай. - Вот он. - Он вынул модди из кармана рубашки и бросил его на пол рядом со мной. Потом наступил на него тяжелым черным ботинком и раздавил каблуком.
- Купишь другой - я сделаю то же самое с твоей физиономией, а то, что останется, выброшу в помойную яму.
Вот так-то, Марид Одран - идеальный офицер охраны правопорядка.
Я поднялся на ноги, чувствуя себя несравненно лучше, и направился следом за Шакнахаем из полумрака бара. Мсье Гарготье и его дочка Мэдди вышли вместе с нами. Бармен налетел на нас с благодарностями, но Шакнахай только отмахнулся:
- Не стоит благодарности, мы только выполняли свой долг.
- Заходите в любое время, вас я обслужу бесплатно, - .заверил нас Гарготье.
- Может, и заглянем как-нибудь. - Шакнахай обернулся ко мне: - Поехали.
Мы вышли из ворот кафе. Старый Вейнтрауб все еще сидел под зонтиком с рекламой "Чинзано", забыв, по-видимому, про все на свете.
На пути к автомобилю я сказал:
- Как здорово, что у меня снова появились друзья.
Шакнахай посмотрел на меня:
- Принять предложение бесплатной выпивки - одно из грубейших нарушений дисциплины.
- Вот уж не знал, что в Будайене существуют законы, - сказал я.
Шакнахай улыбнулся. Казалось, между нами начало устанавливаться взаимопонимание.
Не успел я забраться в машину, как муэдзин из ближайшей мечети огласил намаз. Шакнахай поднялся на заднем сиденье и вытащил свернутый коврик. Он расстелил его на асфальте и молился в течение нескольких минут, Я почувствовал себя неловко. Когда Шакнахай закончил, он свернул коврик и положил его на место, одарив меня при этом странным взором, словно упрекая в чем-то. Мы сели в автомобиль, но некоторое время никто из нас не произнес ни слова.
Шакнахай развернулся по улице в обратном направлении и выехал из Будайена. Странно, но я больше не боялся быть замеченным своими старыми друзьями. Ну и черт с ними, подумал я, если вспомнить, как они со мной обращались. Это во-первых. А во-вторых, я чувствовал себя несколько иначе, пострадав при выполнении служебного долга. Приключение в "Феи Бланш" вызвало сдвиг в моем сознании. Теперь я оценил риск, которому изо дня в день подвергается полицейский.
Шакнахай снова удивил меня.
- Ты не прочь остановиться перекусить где-нибудь? - спросил он.
- Отличная идея.
Слабость и головокружение все еще не оставляли меня, и поэтому я с радостью согласился.
- Рядом с полицейским участком есть одно распробованное местечко, куда мы ходим.
Он включил сирену и быстро пробился через автомобильную пробку.
- Полиции можно, - сказал он мне, ухмыльнувшись. - А больше никто не рискует.
Когда мы зашли в "местечко" Шакнахая, я был приятно удивлен. Закусочная принадлежала молодому мавританцу по имени Мелул, и меню представляло блюда национальной кухни. Шакнахай вполне искупил все доставленные мне неприятности. Я взглянул на него, оценивая заново: теперь он казался совсем не плохим парнем.
- Давай займем этот столик, - сказал он, указывая на угол подальше от двери, откуда он мог наблюдать за посетителями и за тем, что происходит на улице.
- Спасибо, Шакнахай, - сказал я. Не часто приходится отведать домашнего.
- Мелул! - крикнул он. - Я привел тебе братишку.
Хозяин подошел к нам со сверкающим металлическим кувшином и тазиком. Шакнахай тщательно вымыл руки и вытер их белоснежным полотенцем. Затем я повторил этот ритуал, не ударив лицом в грязь. Мелул поглядел на меня и улыбнулся. Он был мне почти ровесником, только что ростом повыше и кожей потемнее.
- Я бербер, - сказал он. - А вы? Из Орана?
- Во мне есть берберская кровь, - сказал я. - Я родился в Сиди-бель-Аббис, но вырос в Алжире.
Мелул подошел ко мне, и я встал. Мы обменялись поцелуями.
- Я всю жизнь жил в Оране, - сказал он. - А теперь переселился в этот чудесный город. Устраивайтесь поудобнее, я принесу вам с Иржи отведать чрезвычайно вкусное блюдо.
- А вы очень похожи, - заметил Шакнахай. Я кивнул.
- Офицер Шакнахай, - сказал я, - мне хотелось бы…
- Называй меня просто Иржи, - Откликнулся мой напарник. - Ты вставил этот треклятый модди и пошел за мной в кафе. Глупо, конечно, но главное - ты не сдрейфил, а значит - прошел испытание.
Это подбодрило меня:
- Слушай, Иржи, я хотел спросить тебя. Ты считаешь себя религиозным человеком?
Он нахмурился:
- Я придерживаюсь традиций, но никогда бы не пошел на улицы убивать неверных из числа туристов, не исповедующих ислам.
- Тогда, может, объяснишь мне, что означает мой сон?
Он засмеялся:
- Какой сон? Ты с Брижитт Сталхелм в Туннеле Любви?
Я помотал головой:
- Нет, совсем не то. Мне снилось, что я встретил Пророка. Но никак не могу понять, что он мне сказал. - И я поведал ему остальную часть видения, созданного Мудрым Советником.
Щакнахай приподнял брови и в раздумье покрутил кончики усов.
- Сдается мне, - наконец сказал он, - что этот сон - об основных добродетелях. Ты должен помнить о смирении, уподобляясь Пророку Мухаммеду, да пребудет с ним мир и благодать. Сейчас не время для осуществления великих замыслов. Может быть, позже, если будет на то воля Аллаха. Ну, теперь для тебя что-то прояснилось?
Я даже вздрогнул, тут же осознав, что он прав. Это было закамуфлированное предостережение: не решать сгоряча конфликты с матерью, Умм Саад и Абу Адилем. Торопиться не следовало. В конце концов они сойдутся вместе.
- Спасибо тебе, Иржи, - поблагодарил я. Он удивился:
- Да не за что.
- Вот превосходное блюдо, - весело сказал Мелул, устанавливая поднос на столик между мной и Шакнахаем. Возвышающийся на нем кускус благоухал корицей и шафраном, и только тут я понял, до чего же проголодался. В углублении в самом центре кружка кускуса Мелул разложил мелко нарезанные куски цыпленка с луком, поджаренные в масле и сдобренные медом. Еще он принес тарелку с лепешками и две чашки черного кофе.
- Вот это да, Мелул! - похвалил Шакнахай.
- На здоровье! - Мелул вытер руки чистым полотенцем, поклонился и оставил нас в покое.
- Во имя Аллаха любящего и милосердного, - пробормотал Шакнахай.
Я выказал необычайное проворство, схватив кусок цыпленка и немного кускуса. Блюдо оказалось еще вкуснее, чем я предполагал.
Когда мы поели, Шакнахай попросил счет. Мелул подошел к столу, так же улыбаясь.